Девятое января (Гуревич)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Перейти к навигации Перейти к поиску
Девятое января
автор Любовь Яковлевна Гуревич
Дата создания: 1925 г., опубл.: 1926 г. Источник: Л. Я. Гуревич. Девятое января. Харьков, изд. «Пролетарий», 1926 г. • Книга о событиях 9 января 1905 года, написанная на основе документального очерка Народное движение в Петербурге 9-го января 1905 г., переработанного, дополненного и снабжённого подробными примечаниями.

Гапон у Нарвской заставы. Рис. неизвестного художника.

Содержание[править]

Предисловие автора[править]

В настоящее время нет надобности распространяться о значении 9 января 1905 года: всем ясно, что события этого дня, разбившие старые наивные верования в душе столичной рабочей массы и сплотившие ее в потребности активной борьбы с царским режимом, сыграли решительную роль в ходе русской революции и положили начало новой исторической эпохе. В то время трудно было, конечно, предвидеть все, что совершилось потом, — от октябрьской забастовки 1905 года до Октябрьской революции 1917 г., со всеми ее неисчислимыми и неизмеримыми последствиями. Но людям, которые переживали драму 9 января, как свидетели ее, которые видели утром эти толпы, героически и слепо, с верою в царя, пробиравшиеся к Зимнему дворцу, а через несколько часов слышали уже на перекрестках петербургских улиц громкий говор негодующего, потерявшего страх народа: «Нет царя!» — значение этого дня было ясно уже и тогда. И потребность немедленно, по живым следам, узнать и запечатлеть для истории всю правду о необычайном движении рабочей массы, которое неизбежно должно было привести к кровавому столкновению, волновало автора настоящего очерка с того самого момента, как стали обозначаться общие контуры развивающихся событий.

Обстоятельства пришли мне в этом отношении на помощь.

Еще не дымили петербургские фабрики и заводы, остановленные грандиозной забастовкой, на фоне которой разыгралось кровопролитие 9 января, еще темно и жутко было вечером на петербургских улицах, где расходившиеся солдаты и полицейские чины творили разные безобразия с прохожими, когда представители взволнованной петербургской интеллигенции разных профессий, самочинно объединившихся в союзы, из которых образовался вскоре «Союз Союзов», собрались в частной квартире известного политического защитника Сидамонова-Эристова. Тут были лица разных политических уклонов и окрасок, и сговориться относительно какой-нибудь программы действий на будущее им было невозможно, но все сходились в одном: нужно, прежде всего, точно установить картину совершившегося, еще смутную и полную противоречий, воспринятую отдельными лицами в клочках и дополняемую фантастическими слухами. В тот же вечер, при помощи нескольких видных политических защитников того времени, мы составили вопросник, обращенный к участникам событий, который был немедленно размножен и распространен при помощи врачей — по больницам, где лежали раненые, при помощи адвокатов — по нескольким имевшимся в городе бесплатным юридическим консультациям, куда обращались за советом пострадавшие. Эта анкета дала нам около 300 ответов, — и полнота, откровенность, яркость тех сообщений, которые мы таким образом получили, превзошли наши ожидания. Написанные в большинстве случаев полуграмотными людьми, живым, колоритным народным языком, они давали возможность точно восстановить не только события 9 января, но и настроения предшествующих им дней. Они позволяли обнять воображением всю потрясающую картину совершившегося и подсмотреть психологический процесс пробуждения рабочей массы, — необычайно быстрого и могущественного роста ее самосознания[1].

Драгоценные материалы эти были проверены и отчасти дополнены мною посредством личного опроса нескольких десятков (свыше 80 человек) участников и очевидцев январских событий, в том числе рабочих, стоявших в самом центре движения. Составленный таким образом очерк был помещен, к первой годовщине событий, в журнале «Былое» и вслед за тем вышел отдельной книжкой в издании О. Поповой. Но повторное его издание при старом режиме в России оказалось невозможным, и он был перепечатан только за границей[2].

В настоящем издании в книжке восстановлены некоторые строки, выкинутые редакцией «Былого» по цензурным соображениям, сделаны незначительные поправки, согласно вновь обнародованным материалам, и добавлены в конце примечания автора.

Нечего и говорить о том, что очерк этот, даже в поставленных мною себе пределах, далеко не полон. Но зато в нем нет ни одной сочиненной строчки: все, не исключая красочных подробностей, почерпнуто из означенных первоисточников.


Л. Г.


Октябрь 1925 г.

Примечания автора[править]

  1. Показания участников и очевидцев событий 9 января, о которых здесь идет речь, представляют собой те самые документы, на основании которых, применительно к иным целям, был составлен известный «Доклад комиссии, избранной общим собранием присяжных поверенных 16 января по поводу событий 9—11 января», отпечатанный в мае 1905 года и тотчас же конфискованный. Анкетные материалы были даны мне, как члену «анкетной комиссии», состоявшей из представителей разных профессий, в подлиннике, с правом сделать с них копию. Я заказала и тщательно проверила по оригиналу две копии. Одну из них я передала В. П. Кранихфельду, который пользовался ею для составления своей статьи «Кровавое воскресенье» (в журнале «Мир Божий», 1906 г., № 1). Другую копию, по использовании материалов для настоящей работы, я отдала на хранение в рукописное отделение Академии Наук, где она должна находиться и в настоящее время, но где, после перетасовки материалов, вызванной переменой помещения, ее еще не удается разыскать. Подлинник «Показаний» остался в распоряжении «Комиссии присяжных поверенных» и, по-видимому, погиб.
  2. Первоначальным зерном моего очерка был бюллетень, составленный мною в самый день 9 января по сообщениям очевидцев и участников событий, записанным мною на интеллигентских собраниях и в редакции «Наших Дней». Мысль, что возможно-точное описание совершившегося должно быть распространено по России немедленно, — раньше, чем это может быть сделано при посредстве заграничной нелегальной печати, — побудила меня спешно составить этот бюллетень, для которого помогал мне собирать сведения тов. В. О. Лихтенштадт-Мазин, пробывший весь этот день на улицах города и присутствовавший при разных моментах стрельбы. На следующий же день он оборудовал у себя множительный аппарат, и первая партия бюллетеня была послана в Москву, с уезжавшим туда М. П. Неведомским, — если не ошибаюсь, уже 11 января. В последующие дни, — еще до получения анкетного материала — я непрерывно проверяла, исправляла и дополняла бюллетень, расспрашивая очевидцев и участников событий и отбрасывая все то, в чем показания их оказывались противоречивыми. В. О. Лихтенштадт-Мазин отпечатывал его, вместе с петицией и первыми «письмами» Гапона, в максимальном для мимеографа количестве экземпляров. Они распространялись среди рабочих, студенчества, интеллигенции и рассылались по провинции. Полагаю, что Д. Сверчков в своей книге «На заре революции» (Гиз. 1921, стр. 68), говоря, что письмо Гапона к рабочим от 9 января «было широко распространено по Петербургу, а потом и по всей России вместе с петицией и описанием событий 9 января», имеет в виду именно этот бюллетень, отпечатанный Лихтенштадтом-Мазиным. Об этой деятельности Мазина, который под впечатлением 9 января всецело отдался революционной деятельности, закончившейся, как известно, в 1919 году героической смертью при отражении войск ген. Юденича, говорится и в некрологе его, напечатанном в № 2 «Коммунистического Интернационала». Через несколько месяцев после первоначального составления бюллетеня о 9 января, после продолжительных повторных опросов таких центральных участников движения, как В. М. Карелина, А. Е. Карелин, Н. М. Варнашев и др., я обработала весь материал для печати. Брошюра была отпечатана «явочным порядком», ночью, в типографии Фридберга, но там же немедленно и вся без остатка конфискована.


Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.