Н. Шебуев
[править]Дневник
[править]Вот и Рождество надвинулось. Ядреный, рождественский мороз, столь необходимый, чтобы инсценировать замерзающего мальчика.
Вот и Рождество… Т. е. для вас, читатели, оно еще через пять дней. А для нас, журналистов, вот оно, — вынь да подай рождественского мальчика, да чтобы хорошо подмерз, с бочков-то, с бочков-то. Да елочки, елочки вокруг вместо гарнира.
Сегодня — последний срок подать рождественский рассказ в типографию. Завтра будет уже поздно.
Вы, читатели, в поисках за замерзающим гусем. А мы, журналисты, в поисках за замерзающим мальчиком. О гусе мы не мечтаем. Довольно с нас и уточки, — газетной уточки.
На днях облетел город слух. Весь город всполошил. Спорят:
— Газетная утка!
— Рождественский гусь!
Оказалось, действительно большой жирный рождественский гусь. Всем по вкусу. Только газетчикам круто.
У всех обывателей тот гусь во рту. У всех на языке. В зубах навяз. А у нас — только слюнки текут.
Мы — о гусе ни гу-гу. О замерзающем мальчике — сколько угодно.
Ну, будем писать о мальчике. О большом-большом замерзающем мальчике. Замерзает он будто бы не в поле. А на дне реки.
Бородища у мальчика — во! Волосищи разлохматились. В шубе он. Как дворник. Дворник и есть.
Обступили мальчика русалки. Хохочут:
— Эй, дядя! Где это ты калошу потерял!.. Зачем из дворницкой к нам пожаловал?
— Сестры, обступим его и будем декламировать:
Баллада.
[править]Как он молод! Как он статен:
Видно сразу, граф иль князь!
— «Отчего так много пятен, —
Весь в крови и снег и грязь?»
— «Принял экстренную меру:
Час тому иль полчаса
Застрелил из револьвер
Запаршивевшего пса!
Он весь дом паршой огадил,
Столько грязи наплодил…
Кто его бы ни погладил,
Всяк паршивым уходил».
— Тише, тише, подружки! Не смейте прикасаться к нему…
— Вот так рождественский подарок!
— Вот так замерзающий мальчик!
— Бородища-то! Бородища-то!..
— Вот так гусь!..
— Лапчатый!.. Зазнался!..
— Тише, тише, подружки. Не прикасайтесь. Пес! Пес!..
— Еще споем:
Не станет он лаять и выть шебарша
С своей прихлебателей свитой!..
А все же на многих осталась парша
И кровью не смоешь парши той!..
Мне вспомнилась милая поэтическая сказочка Андерсена «Русалочка».
Там русалочки поют вокруг утонувшего принца. В сказках — принцы. В жизни — дворник…
Нет, эта тема не подходит.
Лучше возьму безбородого мальчика. Вот он лежит на кроватке и замерзает.
Замерзает не в поле. А у папы на квартире. Замерзает, потому что дрова стоят [цифра неразборчива] рублей сажень. Да и тех не достать.
Больше недели не топлено.
Коченеют руки. Ноги. Болит горло. Чайку бы тепленького!
Мамка в хвосте за булкой стойку делает. Батька — в хвосте дрова городские караулит.
Совсем подвело. Зубы выбивают трррр… Глаза смыкаются. Так бы и заснул.
Вдруг — что такое!
Волшебная фея! И в руках у нее — елка. Большая, большая елка!.. Фея схватила топор и начала рубить елку. Рубит и обрубки в печку бросает. Рубит, и в [1 сл. нрзб.: руб…], в искрах обрубки. И от печки тепло-тепло, — так жутко тепло, так радостно…
Пришла с хвоста мамка. Пришел с хвоста батька.
Видят, — а рождественский мальчик лежит, окоченел, — на печку мертвыми стеклянными глазами глядит. И улыбается. Хорошо замерз рождественский мальчик. Хорошо удался фельетонисту.
И заглавие щипательное:
«Почему он улыбается?»…