Автономия в еврейской истории — один из главнейших факторов еврейской национальной жизни в диаспоре (вне собственного государства), проявлявшийся во все времена в различных формах и степенях внутреннего самоуправления. В раннюю пору развития еврейского народа, когда в нем еще не окрепло сознание своего духовно-национального единства, разрыв части народа с своей территорией привел к почти полному растворению этой части среди других народов. Таково исчезновение десяти колен Израильских, загнанных в VIII в. дохрист. эры ассирийцами в глубь Азии (если даже допустить предположение, что значительная часть этой первой диаспоры уцелела и спустя полтора столетия воссоединилась с иудеями во время Вавилонского пленения). Но после того, как в народе укоренилось сознание своего единства — племенного, религиозного и культурного — стремление к внутренней Α., даже вне рамок собственной территории, среди других народов, явилось результатом непреодолимого инстинкта национального самосохранения. В эпоху «Вавилонского пленения» оторванные от своей почвы иудеи уже жили сомкнутой массой среди чужих народов и осуществляли свое общинное самоуправление в широких размерах. Эта внутренняя организованность дала силу возвратившейся на родину части изгнанников реставрировать страну, а среди оставшихся в Вавилонии и Персии иудеев поддерживала связь с национальным целым. С этого момента начинается в еврейской истории дуализм Палестины и диаспоры, который после падения Иудеи и затем упадка палестинского патриархата сменился монизмом диаспоры. В истории развития А. следует поэтому различать три периода диаспоры: 1) при существовании политического центра в Палестине (до 70 г. христ. эры); 2) при существовании общественно-духовного центра в Палестине (до прекращения патриархата, 425 г.); 3) после исчезновения палестинского центра (Средние века и новое время).
I. Если оставить в стороне азиатскую диаспору эпохи персидского владычества (до 332 г. дохрист. эры), о которой сохранились лишь смутные предания, то за историческую базу А. в древности следует принять диаспору греко-римского периода в двух ее главных центрах: Сирии (с Малой Азией) и Египте. Еще при Птоломеях крупная еврейская община в Александрии, занимавшая два квартала из пяти в этом «Космополисе», была организована на началах широкого самоуправления. Во главе общины стояли этнарх, или алабарх (см.), избиравшийся из ее среды, который, по свидетельству Страбона (цитир. в «Древностях» Иосифа Флавия, ХIV, 7), «управлял народом, творил суд, заботился об исполнении обязательств и предписаний, как начальник независимого города». Co времени императора Августа рядом с этнархом стояла коллегия старейшин — «герусия». В Антиохии и других городах Сирии и Малой Азии еврейские общины всегда выделялись из окружающего греческого населения в качестве автономных единиц. Они имели свои «собрания и судилища» («Древн.», ХIV, 10) и прочие общественные учреждения. Представителями власти общины были «архонт» («Иуд. война» Флавия, VII, 3) или коллегия архонтов (Corpus inscriptionum graecarum, № 5361). Упоминаемые в древних актах «archisynagogae» были представителями религиозных приходов или синагог. В эпоху установления римского владычества в Сирии и Малой Азии римскому правительству пришлось выступить в защиту автономии местных еврейских общин против враждебных ей домогательств греческого населения. Греческие муниципальные власти Лаодикеи, Сард, Милета, Эфеса и других городов часто стесняли общинное самоуправление евреев и даже стремились ограничить их гражданские права. Вследствие жалоб еврейских общин Юлий Цезарь, император Август и затем римские наместники в Сирии издали ряд декретов, в которых запрещалось греческим городским властям нарушать внутреннюю автономию евреев. Эти хартии («Древн.», ХIV, 10 и ХVI, 6; ср. Филон, Legatio ad Cajum, § 23) гарантировали евреям право жить «по собственным законам» и обычаям, открыто отправлять свое богослужение, справлять субботы и праздники, устраивать собрания и даже поддерживать связь с Иерусалимом путем сбора поголовной подати в пользу общенародного храма. Только в Риме еврейская колония еще не была объединена общинной автономией, а дробилась на отдельные приходы или синагоги.
II. После падения Иудеи как политического центра (70 г. христ. эры) национальная гегемония еще сохранилась там в течение почти четырех столетий благодаря авторитету синедриона, патриархов и академий. Диаспора в эту эпоху расширилась; в ней совершилось значительное перемещение сил. Египетский (александрийский) и греко-сирийский автономные центры утрачивали постепенно свою прежнюю цельность вследствие великого раскола в общинах между правоверными евреями и иудео-христианами (см. Деяния Апостолов и Послания Павла). Выдвигается из исторического мрака древняя колыбель диаспоры — Вавилония, входившая в состав Парфянского государства, а затем (с 226 г.) — новоперсидского государства Сасанидов. Здесь А. евреев вылилась в форму центральной организации, облеченной широкою законодательной и административно-судебной властью. Эксилархат (см.) в Вавилонии соответствовал патриархату в Палестине: эксиларх был символом еврейского самоуправления; он был официальным представителем своего народа перед парфянским и затем персидским правительством и начальником всех еврейских автономных учреждений. Влияние законоведов, творцов Талмуда, вырвало из рук эксиларха духовные прерогативы, оставив ему светскую власть. Возник дуализм власти — сначала эксиларха и начальников академий, а позже (в арабский период) — эксиларха и гаонов (см.). Широкая вавилонская А. получила общенародное значение после падения патриархата в Палестине (425), когда Вавилония на несколько столетий стала для евреев как бы второй Палестиной. Нет сомнения, что только при полной свободе самоуправления мог возникнуть такой огромный памятник не только правоведения, но и практического законодательства, каким является вавилонский Талмуд.
III. В тот момент, когда вавилонский автономный центр — с его двумя устоями: эксилархатом и гаонатом — клонился к упадку (X в.), в Европе вырастали новые крупные центры еврейства, и главная линия А. передвинулась с Востока на Запад. На Востоке еще долго держались остатки былой А. — в Багдадском халифате и в мусульманском Египте («нагиды»); но творческая сила ее перешла вместе с главной массой нации в Испанию, Францию и Германию. В арабской Испании создано было для обозначения самоуправляющейся общины особое слово «Aljama» (см.); этот термин потом был усвоен христианами и применялся ими к общинам евреев и мавров. В А. испанских евреев значительную роль играли раввины или «даяны», облеченные всей полнотою судебной юрисдикции, до права налагать уголовные кары включительно (пример: суровые приговоры Вакара и Роша в Кастилии ХIV в.). Злоупотребления этим правом (смертный приговор раввинского суда над сборщиком податей Пихоном, 1379 г.) заставили кастильского короля Иоанна I отнять у раввинов уголовную юрисдикцию; однако, когда кортесы в Вальядолиде потребовали, чтобы у еврейских общин было отнято также право иметь свой собственный гражданский суд и своих выборных «алкальдов» (судей), король отказался это сделать, не смея наложить руку на исконную А. евреев. В 1432 г. съезд представителей еврейских общин и раввинов в Вальядолиде урегулировал все дело еврейского самоуправления в Кастилии. Выработанная здесь конституция общин, или «кагалов», установила целую иерархию выборных чинов, или «официалов»: сборщики, кассиры, доверенные, ревизоры, раввины, даяны, верховный судья («юзгадор»), раввин королевского двора (Rabi de la corte). В Португалии ХIV в. самоуправление еврейских общин было централизовано в лице верховного раввина-судьи (Ar-Rabbi Mor), игравшего роль посредника между общинами и правительством. Во Франции и Германии кризис крестовых походов помешал упрочению еврейской А. Однако и здесь, где сама замкнутость гетто предполагала своеобразный строй жизни, замечалось стремление к установлению единообразия в самоуправлении еврейских общин путем периодических раввинских съездов. Съезд, созванный раббену Тамом во Франции (1160), постановил, что все дела между евреями должны разбираться только в еврейском, а не в христианском суде и нарушитель этого правила подлежит исключению из общины. С XIII в. подобные съезды происходили и в Германии. Майнцский съезд 1223 г. грозил «херемом» всякому члену общины, который будет добиваться у правительства льгот для себя или назначения на духовную должность в общине без ее ведома. Недоверие к правительству сказалось в том, что в германском еврействе не мог привиться институт верховных раввинов («гохмейстеры»), назначаемых императорами (эпизоды р. Израиля и р. Ансельма при императорах Рупрехте и Сигизмунде, 1407 и 1435 гг.); нежелание евреев повиноваться этим «казенным» раввинам, вторгавшимся в их Α., заставили правительство отказаться от этого способа вмешательства во внутренние дела общины. Даже во второстепенных еврейских центрах, как, напр., в Италии, А. достигала значительных размеров. В самом Риме еврейская община управлялась выборными «синдиками», или «парнесами», которые отвечали перед курией только за правильный взнос податей в папскую казну, а затем могли свободно творить суд и расправу по еврейским законам, созывать собрания, заведовать своими учреждениями и т. п. (14—15 вв.). В Палермо (Сицилия) еврейский общинный магистрат стоял рядом с городским христианским, как равноправные учреждения, регулировавшие свои взаимные отношения путем договоров. Административно-судебные чины «кагала» избирались на краткие сроки и по своим функциям делились на разряды («протосы», «элеты», «майоранты», «синдики», «сакристаны», «даяны» и проч.). Но нигде в Европе организация самоуправления не достигла такой широты и устойчивости, как в Польше 16—18 вв., этой «второй Вавилонии». Здесь А. еврейских общин, или «кагалов», санкционировалась государственным законом. Правительство не имело дела с отдельными евреями, а с их административной единицей — кагалом, который отвечал и за взнос государственных налогов, и за соблюдение евреями общих законов, и за внутренний порядок в общинах. Кагальная администрация заведовала всеми религиозными, судебными, благотворительными, учебными и культурными учреждениями общины. Особенность польско-еврейской А. составляла ее централизованность. Мелкие кагалы группировались вокруг одного крупного; таким образом, возникли «окружные кагалы» («Golil»). Эти группы, в свою очередь, объединялись в областные союзы («Medinah»), по общим административным делениям Польши: Великая Польша (Познань), Малая Польша (Краков), Червонная Русь и Подолия (Львов), Волынь, Литва, Белоруссия. Центральным органом первых четырех областей был периодически созываемый «Ваад арба арацот» (Съезд, или Сейм, четырех областей), в котором участвовали главные раввины Польши и старшины крупнейших кагалов каждой области. Этот еврейский сейм регулировал и сводил к известному единообразию весь общинный строй в Польше. То же делал «Ваад литовских общин» (1623—1761) для Литвы и отчасти Белоруссии, отделившихся от Коронного Союза. Деятельность этих двух центральных органов прекратилась официально, в силу решения государственного польского сейма 1764 г., а последовавшие за тем разделы Польши нанесли удар всему кагальному самоуправлению (см. Ваад, Кагал, Община, Сейм). — В XIX в. замечается разложение старых форм национально-культурной А. в еврейских общинах в связи с упадком национального чувства, с одной стороны, и религиозного — с другой. В Западной Европе на развалинах прежней самоуправлявшейся общины стал оскудевший молитвенный приход или религиозная община: Kultus-Gemeinde в германских странах и консисториальные приходы (по наполеоновской системе) — в романских. Ассимиляционная политика, не признающая еврейства как нации и причисляющая его только к разряду «религиозных групп», до сих пор поддерживала эту узкую синагогальную организацию еврейских общин и тем привела их к крайнему упадку, естественному в век религиозного индифферентизма. В России, получившей наследие Польши, еврейская община не реформировалась, а только разрушалась: кагалы раньше деморализовались вмешательством правительства, а затем официально упразднялись, как учреждения, способствующие организации еврейства (указ 1844 г.). Всероссийская политика репрессий втянула в свой круг и еврейскую общину, за которой закон не признает даже прав юридического лица. Гражданское бесправие евреев и общественная их дезорганизация — два устоя юдофобского режима. Возникшее в еврействе в последнее время национальное движение направлено, между прочим, и к борьбе с этим злом. Лозунг большинства современных еврейских партий гласит: борьба за гражданское и «национальное равноправие» евреев. Под последним термином подразумевается национально-культурная Α., выражающаяся в широком самоуправлении общин, свободе языка и школы и т. п. (см. Автономизм). В своих стремлениях современные автономисты основываются на том историческом законе, что во все времена и во всех странах еврейская диаспора имела, в большей или меньшей степени, свое внутреннее самоуправление, без которого раздробленная еврейская нация не могла бы существовать. — Ср.: Schürer, Gesch. d. jüd. Volk im Zeitalter Jesu Christi, т. II, § 22; т. III, §§ 31 и др.; Graetz, III4, Note 4; Дубнов, «Всеоб. история евр.», кн. I, стр. 6—8, 197, 278—83, 383; кн. II, 335—36, 470—72, 477—80, 516; кн. III, 119—125, 302—308; M. Kayserling, Castilianisches Gemeindestatut (в Jahrbuch f. Gesch. d. Jud. 1869 года; ср. «Ha-Assif», III, 1887 г. и Rev. et. juives 1886 г.); Berliner, Gesch. d. Jud. in Rom, passim (1893); Gudemann, Ha-Thorah we’ha-Chaim, т. II, гл. 9; т. III, гл. 2 и 4 (дополн. евр. изд., Варшава, 1899); Т. Reinach, ст. «Diaspora» в Jew. Enc., ΙV, 565—69. Более подробн. библиография в статьях: Диаспора, Эксилархат, Община, Кагал, Ваад и других, названных в тексте.
С. Дубнов.5.