Арье Леб бен-Ашер (или Лион Ассер, как он официально назывался) — талмудический корифей 18 столетия в Литве, известный в раввинском мире больше под именем одного из его сочинений, שאגת אריה; родился около 1695—6 г. в небольшом литовском городке так наз. «верхнего района», в Минск. губ., где отец его, р. Ашер, долго был раввином (см. апробации к אלף המגן, אמרי צני и קנוצות כספ). О его молодости известно только, что в 1733 г., во время занятия раввинского поста в Минске знаменитым р. Иехиелем Гальперином, автором סדר הדורות, 37-летний р. А. Л. давно состоял там главным лектором в иешиботе и, обладая проницательным умом, уже слыл одним из величайших талмудистов. Обычный в то время диалектико-софистический метод изучения Талмуда («пилпул») служил ему лишь средством для развития в учащихся находчивости и догадливости; но никогда он не придавал этому методу серьезного значения. «Сколько бы ни старался человек, — говорит он в предисловии к своему שאגת אריה, — направить изучение Торы по пути пилпула к истине, все же неизбежно здесь явится примесь лжи». Гордый и откровенный по природе, р. А. Л. в сознании своего научного авторитета нередко открыто высказывал свое мнение o coвременных ему знаменитостях, чем нажил себе немало врагов, которые всячески теснили его, так что в конце концов р. А. Л. вынужден был покинуть Минск навсегда (1742 г.). — Об оставлении им города в народе циркулируют различные легенды. Между прочим, рассказывается,что один неосторожный отзыв р. А. Л. о речи престарелого и всеми уважаемого раввина р. Иехиеля вызвал против него бурю негодования, чем воспользовались его враги. По их настоянию его публично вывезли в грязной крестьянской телеге, при общем глумлении, за город, несмотря на канун субботы, т. ч. ему пришлось провести субботу в лесу или в открытом поле. Позорная процессия, гласит легенда, не успела дойти до Турецкой горы, как одна продавщица субботних булок, по имени Блюмке, пробралась с своими корзинами к телеге и снабдила p. А. Л. тремя субботними хлебами, за что последний благословил ее богатством и славой. Эта женщина вскоре разбогатела и обессмертила себя молельней, до сих пор называемой «Блюмкиной». Что же касается еврейского квартала города Минска, то с тех пор благодаря проклятию p. A. Л. не проходит года без пожара в нем. — P. А. Л., оставив Минск, примирился с судьбой и отправился в один из «городов округа», ערי הגליל, где отец его состоял раввином. Сначала он занимался меламедством, a затем заступил место отца еще при жизни последнего, так как престарелый р. Ашер, имея всего лишь двух «шамошим» (служек), не мог справляться со своими делами. В том «округе» (в Минской губ.) числилось тогда около сорока мелких общин с евр. населением во много десятков тысяч душ, и кроме обычной раввинской практики, касающейся религиозного ритуала, на раввине тогда лежала обязанность разбирать как всякие недоразумения, возникавшие между общинами, так и тяжбы между частными лицами. Понятно, что не привыкший к такой деятельности р. А. Л., найдя возможность передать эти работы брату своему, р. Исааку-Аврааму, вновь принялся за меламедство. — Минчане с целью досадить р. А. Л. после изгнания его назначили лектором иешибота 19-летнего ученика последнего, р. Рафаила. А. Л. же, наоборот, был очень рад за своего юного ученика. Последнему, однако, также плохо жилось в этой должности: не прошло пяти лет, и его удалили оттуда. Пробыв около 9 лет раввином в Вилькомире, к радости р. А. Л. и его брата, также уставшего от дел в районном раввинате, р. Рафаил занял их место. — Около 1750—55 гг. р. А. Л. был избран раввином в Воложине. Здесь в ритуальной практике он доказал свою разрешительную силу, вытекавшую из ясного и логического понимания источников, невзирая на авторитет раввинов-запретителей, учивших и действовавших по рутине. Один такой случай, по вопросу об употреблении в пищу мяса животного, y которого оказалась «ложная перепонка» на легком с язвой на соседней стенке грудной клетки (סירכא עם מכה נדופן), стал затем предметом переписки между воложинским и виленскими раввинами (ср. Маггид, תמא״ג, стр. 39, прим. 2). В Воложине р. А. Л. стал собирать все свои новеллы, записанные в течение многих лет, образовав из них книгу — שאגת אריה («Рыкание льва»). Желая издать ее, р. А. Л. отправился из Литвы, где в то время не было ни одной еврейской типографии, в Германию; там он посетил Берлин и Франкфурт-на-Одере, где книга его была напечатана (1756). Сочинение это выдержало много изданий: Брюнн (1797), Вена (1799) и Славута (1833) с глоссами (קונטרס אחרון) Моисея Арье Леб бен-Иошуа из Вильны. В своей книге А. Л. остался тем же смелым и беспощадным критиком, что и в жизни. «Стоит справлять траур за профанацию Торы раввинами-лжеучителями», — говорит он в резких выражениях, обрушиваясь даже на авторитеты. Р. Яков Там, например, «приводит доказательства ценой в корзину огурцов»; автор כסף משנה «слишком умничает, произнося бессмысленные слова»; автор נית חדש «строит доказательства на пустоте и ведет длинные бессодержательные речи». Подобного рода отзывы р. А. Л. дает также о других выдающихся писателях, напр. o רמ״א, ש״ך, ט״ז и т. д. Действительно ли нравилась такая резкая критика р. А. Л. берлинскому и франкфуртскому раввинам, давшим свои апробации на שאגת אריה, или последние по обыкновению совсем и не читали рукописи, сказать трудно. Но книга р. А. Л. по своему тону представляла в то время явление далеко не заурядное. Напечатав свой труд за границей, р. А. Л. вернулся на родину и поселился в м. Смиловичах, где находился бывший его ученик, «районный» раввин р. Рафаил. Р. А. Л. относился к раввину не как бывший учитель, a как любой из членов общины, отдавая раввину должные почести, так что Рафаилу стало неловко и он переехал на жительство в ближайшую общину. Из Смиловичей р. А. Л. вскоре опять попал в Воложин, где его вновь избрали раввином. Несмотря на скудное жалованье (80 польских грошей в неделю = около 40 коп.?) и на единственную смену платья, сделанного из суровой холщовины, несмотря также на то, что для пополнения домашнего бюджета жене его приходилось работать в пекарне, р. А. Л. был доволен судьбой, сам многому учился и многому учил других. Из его выдающихся учеников здесь известны раввины-братья р. Симха и р. Хаим; последний потом был раввином Воложина и основателем (1803) известного воложинского иешибота. — В 1764 г. р. А. Л. покинул Воложин навсегда. Без средств, но привыкший к нужде, уже старик, р. А. Л. пустился в путь из города в город по направлению к границе. Прибыв в Вильну, гласит народная молва, р. А. Л. захотел проверить ученость виленских знаменитостей. Зайдя к р. Илии-гаону, он задал последнему трудную талмудическую проблему, которую р. Илия моментально решил весьма просто и правильно. Уходя от него удовлетворенным, р. А. Л. громко и восторженно произнес: «Вы воистину גאון (гаон)!» Предложив затем ту же проблему тогдашнему виленскому раввину, р. Самуилу, и получив сильно запутанное решение, притом не сразу, a после некоторого размышления, р. А. Л. также удовлетворился ответом и сказал раввину: «вы воистину גדול (великий)!» Не успел А. Л. пройти и трех верст от Вильны, как служители раввина от имени последнего просили его вернуться. Р. А. Л., услышав тут из уст раввина то же решение, что дал ему раньше р. Илия, метко сказал ему: «Вы также гаон, но на 3 версты отстали от р. Илии!».
Странствуя инкогнито по Литве и Польше, р. А. Л. через несколько месяцев добрался до Глогау (на р. Одере, y границы русской Польши), где тогда занимал место раввина известный р. Бериш, к которому современные авторы обычно обращались за апробациями. В качестве бедного талмудиста р. А. Л. пользовался тогда гостеприимством раввина. Это было на Пасху 1765 г. В пасхальные святки р. Бериш получил от евр. общины Меца (Франция) приглашение, за смертью местного раввина, занять вакантную должность. Так как р. Бериш был доволен как своим материальным, так и общественным положением в Глогау, р. А. Л., открыв раввину, что он известный автор книги שאגת אריה, успевшей достаточно прогреметь в раввинском мире, предложил р. Беришу отказаться от предложения метцской общины в его пользу и оказать ему в этом деле возможное содействие, на что раввин с радостью согласился. — Снабженный в Глогау некоторыми средствами и приличным костюмом, семидесятилетний р. А. Л. отправился в г. Мец, где ему была устроена торжественная встреча. Вступительная его речь в синагоге была удачна, но вызвала нападки академического характера со стороны некоего талмудиста Вассеркопфа, также выставившего свою кандидатуру на пост раввина в Меце. Затрудняясь сразу ответить ловкому оппоненту, р. А. Л. просил отложить свой ответ на следующий день, когда он в обстоятельной речи возразил на все нападки Вассеркопфа, так что последний вполне признал победу на стороне р. А. Л. — Избрание его в раввины было подтверждено королевским декретом (октябрь 1766 года). Еще до этого утверждения в синагоге произошел шумный инцидент, чуть не повлекший за собой отставку р. А. Л. Последний восстал против существовавшего в общине обычая читать в Пятидесятницу гимн «Акдамут» непосредственно вслед за прочтением первого стиха назначенной на сей праздник главы Пятикнижия. Раввин стал возражать против такого перерыва в чтении Св. Писания и приказал чтецу продолжать чтение, но старосты синагоги не пожелали считаться с его авторитетом и настаивали на соблюдении традиционного обычая. Произошла бурная сцена, и раввин был принужден покинуть синагогу. Однако по просьбе членов общины, сожалевших о печальном инциденте в синагоге, он остался на посту своем до самой смерти. Когда в 1782 г. граф Провансальский, будущий Людовик XVIII, прибыл в Мец и в пятницу вечером отправился в синагогу, y входа его встретили представители общины с раввином р. А. Л. во главе. Принц милостиво выслушал приветствие евреев и принял благословение раввина, который вместе с тем передал ему свиток Завета. Образ седого патриарха произвел хорошее впечатление на принца. Заметив, что окружающие с изумлением слушают столь необычную похвалу еврею, он сказал: «Еврей ли, христианин ли, мне безразлично; я почитаю добродетель, кем бы она ни была осуществляема». — Со времени пребывания А. Л. в Меце мы встречаем его среди раввинов-апробаторов, чего раньше не было. Потеряв впоследствии зрение, р. Арье-Лейб не переставал, однако, усиленно заниматься. Вообще с переменой обстоятельств он ничуть не изменил своих старых привычек. Как на Литве при бедности, так и в Меце при богатстве он жил аскетом, питался в будни исключительно растительной пищей и не спал на мягкой постели, вечно занимался, изучая Талмуд, сочинения кодификаторов и респонсы. Трудные места Гемары он не пропускал без глубокого исследования и без того, чтобы не делать из них практических выводов. Лишенный теперь возможности самому читать, он пользовался услугами своего юного и преданного ученика, р. Гедалии Ротенберга (впоследствии раввина в Бединггейме в Бадене), который ежедневно читал ему компендии Альфаси и Ашери и кодексы Тур и Шулхан-Арух, a также древние респонсы р. Ахая Гаона, Halachoth gedoloth и т. п. Больше же всего времени он тратил на чтение Гемары, т. ч. почти ежемесячно проходил весь Талмуд. По свидетельству Ротенберга, достаточно было ему начать любое место в Талмуде, и р. А. Л. продолжал его наизусть. С особенной же точностью он знал на память весь отдел Кодашим. Этот же ученик переписал А. Л. его новеллы на некоторые талмудические трактаты (Рош-гашана, Хагига и Мегилла), которые были в 1781 г. изданы в Меце под названием אנן טורי. Здесь в конце каждого трактата помещены пропущенные или дополнительные новеллы под заглавиями אנני שהם и אנני מלואים. Думал А. Л. присовокупить к этому изданию также свои новеллы на талмудический трактат Таанит, однако вследствие болезни должен был отказаться от этого. Книга טורי אנן выдержала целый ряд изданий (новеллы изданы в Вильне в 1862 году под заглавием גנורות ארי). В жолкиевском, виленском (1835) и варшавском (1860) изданиях имеется также קונטרס אחרז того же Моисея Леба, который присоединил свои глоссы под тем же именем к славутскому изданию שאגת אריה (см. выше). В венском (1875) издании, кроме того, присоединены глоссы р. Баруха Френкеля-Теомима под заглавием אמרי נרוך. Наконец, в петроковском издании (1904) прибавлены заметки р. Меира Ауэрбаха. — Кроме упомянутых сочинений, изданы были в Вильне (1874) респонсы שו״ת שאגת אריה החדשות. Книга эта представляет как бы вторую часть к наиболее раннему сочинению р. А. Л. Тут же помещено его известное исследование, озаглавленное קרקע חונת, об употреблении хлеба нового урожая (חרש) раньше Пасхи. К одному тексту в этой книге напечатаны глоссы его сына, карлсруэского раввина р. Ашера. — За год до своей смерти р. А. Л. еще показал полную свою способность к глубокому исследованию сложных вопросов раввинской практики. Респонс его на запрос раввина р. З. Марголиоса о том, насколько действительно обручение (קידשין) малолетнего мальчика, который впоследствии пропал без вести, служит лишним доказательством великой облегчительной силы р. А. Л. — Смерть р. А. Л., последовавшая 3 июля 1785 г., вызвала целую литературу надгробных речей как со стороны раввинов-проповедников, так и со стороны представителей новоеврейского просвещения (ср. המאסף за 1785 г., Abr., стр. 161; עט סזפר החדש, 1844 г. и т. д.). — Из учеников р. А. Л., кроме вышеприведенных, известен также библиотекарь парижской «Королевской библиотеки» Залкинд Гурвиц, автор весьма содержательной и богатой фактическими доводами записки, представленной (август 1787г.) в «Королевское общество наук и искусств» в Меце на соискание премии за лучшее сочинение на тему: «Есть ли средства сделать евреев более полезными и более счастливыми во Франции?» Представлены были девять записок, из которых три удостоились премии; одна из них принадлежала перу ученика A. Л. — Ср.: Маггид, Mispahath Ginsburg, стр. 35—50, 228—230; Revue ét. juives, XII, 294; Israelitische Annalen, 1839, II.
Д. Маггид.9.