Бахур («юноша»). — Б Библии слово Б. означает возмужалого, но не женатого юношу; в позднейшее время этот термин иногда применялся и к женатому молодому человеку (см. Ruth. rab. IV, 10). С конца 14 века «Бахурим», а также «иешиба бахурим» (на жаргоне «орем бохерим») стало общеупотребительным для молодых людей, изучающих Талмуд; звание это считалось весьма почетным; сохранившиеся во множестве описания из жизни «бахура», начиная с 14 в., представляют ценный материал не только для изучения тогдашних методов преподавания Талмуда, но также для ознакомления с социальной и интеллектуальной жизнью евреев вообще. Гонения, особенно усилившиеся в 14 в., и избиения после «Черной смерти» (1348) опустошили многие общины и сильно пошатнули устои еврейской жизни, так что далеко не все родители были в состоянии дать своим детям основательное, обычное в то время религиозное воспитание. Многие академии и учебные заведения, ранее существовавшие почти в каждой немецко-еврейской общине, закрылись. При этих условиях создался институт странствующих бахурим, перекочевывавших из города в город, с берегов Рейна до Вены, из Сев. Германии в Италию, и останавливавшихся на более или менее продолжительное время у известных ученых. Эта бродяжническая жизнь, заманчивая для многих богатством приключений, печально отзывалась на материальной обеспеченности студентов, которые в пути нередко подвергались разбойничьим нападениям. Если даже бахурим останавливались на более продолжительное время в одном месте, их жизнь все-таки представляла мало завидного. Отношения их к учителю, который в большинстве случаев был раввином города, складывались большей частью прекрасно: учитель внимательно и сочувственно относился к ученикам, которые ему отвечали глубоким уважением. Зато их отношение к общине, члены которой на них смотрели как на пришельцев, не всегда были дружелюбными, так что даже столь мягкий человек, как Maharil, счел нужным отлучить одного члена общины за какое-то оскорбительное выражение по адресу бахура. Понятно, что среди бахурим попадались такие неуживчивые элементы, которые своим поведением причиняли немало хлопот не только общине, но и своим наставникам (Israel Bruna, Responsa, № 203; Güdeinann, Erzieh., 88). Бахурим обычно жили в специальных помещениях, устраивавшихся с начала 15 в. в тех местах, где имелись выдающиеся раввины, к которым стекалась молодежь. Издержки по найму этих помещений покрывались добровольными пожертвованиями; не установлено только, получали ли бахурим в этих помещениях и обеды или, как в позднейшее время, они пользовались каждый день даровым обедом поочередно у зажиточных членов общины (Güdemann, Gesch. des Erziehungswesens, III, 87). Часто совместно с бахурим жили и раввины, оказывавшие на них благотворное влияние, а когда бахурим поселялись отдельно, то в особенно торжественных случаях, напр. в последний день Пасхи, первый день Шебуот, Пурим, приглашались к столу раввина. За трапезой они обыкновенно вели остроумный, полушутливый, полунаучный разговор из области пройденного. В праздник Хануку бахурим занимались составлением шарад и загадок, писанием стихов и анекдотов. Специальным «школьным торжеством» был праздник «Lag be-Omer» (см.), когда устраивались веселые прогулки по окрестностям. Бахуры были носителями еврейского остроумия и сохранившиеся, к сожалению, малочисленные, остроты и анекдоты (образчики опубликованы у Брилля с рукописи в его Jahrbuch, IX, 16—19) поражают той находчивостью, с какой применялись библейские изречения и талмудические обороты к различным обстоятельствам. Многочисленные пародии, появившиеся впоследствии в новоеврейской литературе, обязаны своим происхождением этим образцам. Бахурим принимали также деятельное участие в устройстве театральных представлений. По словам Шудта, «несколько пражских и гамбургских студентов» впервые поставили известную еврейскую мистерию «Мехират Иосиф» во Франкфурте-на-М. в 1709 г. — Кружки бахурим 15 в. занимались особого рода литературой, известной под именем «Kobez» или «Likkutim» (сборники). Крайняя бедность лишала их возможности приобретать книги, и они оставались на ночь в библиотеках своих учителей, списывая нужные им отрывки из рукописей, респонсов, лекций, которые они часто снабжали данными из других источников, а также своими собственными заключениями. Издавая подобные «сборники» в качестве оригинального труда, лишь весьма немногие из них считали это плагиатом. Случалось также, что раввин пользовался многообещающим учеником как секретарем или переписчиком, и последний, снимая копию с произведения своего учителя, выдавал его за собственное сочинение. С изобретением книгопечатания, сделавшего книгу более доступной, значение литературы бахурим стало падать. — С эпохи реформации еврейская жизнь стала более оседлой и безопасной, и в связи с этим странствования бахурим постепенно прекратились. С половины 16 в. талмудическое знание сконцентрировалось и достигло наивысшего расцвета в Польше, где евреи до казацких восстаний (1648) пользовались сравнительным благосостоянием, и здесь-то жизнь бахурим была особенно правильной. В тех семьях, где росли дочери-невесты, бедные, но ученые, немецкие «бахурим» находили широкое гостеприимство. На ежегодные ярмарки в Лемберге, Люблине, Ярославе съезжались из разных городов раввины со своими наиболее выдающимися учениками и отцы невест, приданое которых соразмерялось с достоинствами жениха. Натан Ганновер, очевидец казацких избиений, дает следующее описание положения бахурим в Польше того времени: «В каждой общине находились бахурим, еженедельно получавшие субсидию, что давало им возможность заниматься у главы иешибота. Каждый бахур обучал и воспитывал двух мальчиков (по образцу христианских студентов в Германии), пропитание которым также доставляла община. Хотя община давала все нужное бахурим, тем не менее, состоятельные члены общины считали за честь приглашать их к своему столу». Преследования польско-литовских евреев во второй половине 17 в. побудили известных польских талмудистов эмигрировать в Германию; вместе с ними переселились и бахурим. — Ср. Auerbach, Gesch. der israelitischen Gemeinde Halberstadt, p. 64. [J. E., II, 444 — 5].
Тем не менее, польские провинции и в дальнейшем остались главным оплотом «иешиба-бахурим». В 19 в. этот институт совершенно исчез в Германии — он сохранился только в восточной половине Придунайской империи и в провинциях бывшего Польского королевства. Новейшая еврейская литература дает богатый материал для характеристики быта бахурим в 19 столетии. А. Г. Вайс подробно описывает их жизнь в Венгрии, Богемии и Моравии в первой половине 19 в. Самая ужасная нужда, постоянное голодание не препятствовали бахуру усиленно заниматься. Бахур, который был обеспечен ежедневным даровым обедом у одного из членов общины, считался счастливейшим из смертных. Наиболее знающие бахурим имели заработок, помогая в занятиях молодым богатым товарищам. По субботам бахур получал билет («plett») к одному из членов общины на все субботние трапезы, причем был обязан за этой трапезой вести научную беседу. В каждом городе с иешиботом имелись столовые, где бахур мог получать обеды в кредит. Бахуры имели свои кассы взаимопомощи, в которую обязаны были вносить известную сумму, соответственно своим средствам. Для пополнения кассы они перед Пасхой и Новым годом обычно совершали экскурсии по разным городам, собирая пожертвования. Уже среди бахурим 20-х и 30 гг. 19 в. Вайс различает три категории: 1) ортодоксов, признающих одни только богословские знания; 2) лицемеров, прикрывающих свободомыслие ширмой строгого благочестия, и 3) просвещенных, открыто признающих благо светских знаний. Представители последней категории стали излюбленными героями еврейской беллетристики вплоть до 80-х годов. Редкий из еврейских рассказов обходился без «бахура», ставшего «апикоресом» (см.). Л. Гордон выражает свое восхищение (поэма «Schnee Jossif ben Schimon») самоотверженности и идеализму «бахурим». Социалист Либерман, описывая («Haemeth») жизнь бахурим в Венгрии в 70-х годах, находит, что иешиба-бахурим — «лучшая отборная часть нашей молодежи: они любознательны и идеалистически настроены, любовь к истине и справедливости у них на первом плане». Поэт Бялик воспевает в «Hamathmid» исключительную духовную силу бахура, проводящего лучшую часть жизни за толстыми фолиантами Талмуда из-за самоотверженной любви к «Торе» без всякой мысли о практическом применении ее к жизни. О чрезвычайном прилежании бахурим, их энтузиазме и беззаветной готовности отдаться науке для науки говорит и Бердичевский в своем описании быта воспитанников литовского иешибота 70-х и 80-х годов (см. Иешибот). — Ср.: Abrahams, Jewish life in Middle Ages, index; Güdemann, Gesch. d. Erziehungsw., III, 58—88; idem, Quellenschrift zur Gesch. des Unterr., XXIX, 94, 105; Pascheles, Kronprätendent und Bocher; Smolensky, Ha-Toeh be-Darke ha-Chajim, p. 20—39; A. Libermann, Haiehudim (Haemeth II, 7—9); Berdyczewski, Hakerem, стр. 63—77, и Haassif, III, стр. 231—42; J. Berenstein, Haatudim ha-olim al ha-Zon, в Наschachar, VI, 405 — II (указывает на теневые стороны быта бахурим); A. Weiss, Zichronoth. Варшава, 1895; M. Рывкин, «Последние годы воложинского иешибота», «Восход», 1895 г., кн. I—V.
С. Ц.7.