ЕЭБЕ/Биконсфильд, лорд

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Лорд Биконсфильд (из Jew. Enc., IV, 619).

Биконсфильд, лорд (виконт Гугенден, Веньямин или Бенджемин Дизраэли) — известный английский государственный деятель и писатель, род. 21-го декабря 1804 г. в одном из предместий Лондона, ум. 19 апреля 1881 г. в Лондоне. Б. был старшим сыном пользовавшегося в качестве писателя некоторой популярностью Исаака Дизраэли. Его предки принадлежали к числу тех испанских евреев, которым в конце 15 в. пришлось, вследствие гонений инквизиции, покинуть Пиренейский полуостров. Они переехали в Венецию, отказались там от имени, которое носили в Испании, и приняли фамилию Дизраэли «в знак признательности Богу Израиля, спасшему их от беспримерных испытаний и от неслыханных опасностей». Около половины 18 в. дед Веньямина Дизраэли переселился в Англию, пользуясь тем, что лорд Пельгэм, министр при Георге II, был очень расположен к евреям. Отец Дизраэли был в религиозном отношении совершенно индифферентен, и по настоянию своего друга, поэта Роджерса, крестил молодого Веньямина, чтобы «избавить красивого и способного ребенка от необходимости отказаться от наиважнейших гражданских прав и высших социальных благ вследствие его вероисповедания». Помимо этого соображения практического характера, Исаак Дизраэли охотно согласился на это вследствие глубокого убеждения, что еврейская религия с ее застывшими догматами «отрывает евреев от великой общечеловеческой семьи». На 13-м году Веньямин вместе со своими братьями и сестрой были крещены. После этого Б. был отдан в школу в Винчестере, где однако оставался сравнительно недолго; 17 лет Б. поступил на службу к адвокату, работая у него около трех лет и обнаружив большую трудоспособность и деловитость. К этому времени относятся и первые литературные опыты Б. Как сообщает доктор Смайльс (Smiles, Memoirs of John Murray), Дизраэли написал по поручению одной крупной промышленной фирмы несколько анонимных брошюр о положении южно-американских колоний, незадолго до того ставших независимыми от Испании государствами. Тогда же им была написана повесть «Aylmer Popillan», оставшаяся ненапечатанной, но содержание которой известно из одного частного письма Дизраэли. В 1826 г. появился его первый роман «Vivian Grey» (5 т., Лондон), имевший огромный успех и сразу упрочивший за Б. литературное имя, потому что характеристика так назыв. фешенебельного общества была сделана необыкновенно талантливо и остроумно; насколько живо были изображены выставленные типы и с какой верностью они были словно выхвачены из самой жизни, видно из того, что в течение 1827 г. появилось три «ключа» к Вивиэну Грею, в которых анонимные авторы пытались разоблачить изображенные в романе живые личности и указать действительное место рассказанных событий. В этом романе с необузданным юношеским задором высказана мысль, которая потом часто встречается и в некоторых позднейших произведениях Дизраэли, ο всесилии личности (вернее, избранных натур; «mastermind» — духа, созданного для господства), для которой не существует непреодолимых препятствий. Человек, говорит одно из главных действующих лиц второй части романа, министр Бекендорф, не только не является, как принято выражаться, продуктом известных условий, но, наоборот, создает эти условия. Для человека, заслуживающего этого названия, «судьбы» не существует, у него нет другого Провидения, кроме собственного гения. Вера в абсолютное могущество одаренной личности (тогда термин «сверхчеловек» еще не был в употреблении) и объясняет девиз романа: «Мир — устричная раковина, которую я хочу открыть при помощи своей шпаги». Вивиэн Грей знал, что «сильная личность может все побороть», и если все же чрезвычайно часты случаи, когда люди терпят неудачи, то это следует объяснить недостаточным развитием их воли и нравственного мужества. Он настолько убежден, что отдельные личности являются двигателями истории и прогресса, что склонен объяснять даже такие события, как революция, результатом отдельных лиц, а не усилий целых масс. — После выхода в свет своего «Вивиэна Грея» Дизраэли отправился на несколько лет в путешествие, посетил Францию, Италию, Испанию, Константинополь, Афины, Каир и Иерусалим, причем пребывание в Венеции сильно подействовало на него, как это видно из романа «Contarini Fleming, psychological autobiography» (4 т., 1832), обратившего на себя общее внимание художественностью изложения и психологическим анализом. Еще более глубокое впечатление произвела на Б. Палестина, и результатом ее посещения явился «Замечательный рассказ ο Давиде Альрои» (The wondrous tale of David Alroy), с заимствованным из легенд XII в. сюжетом ο еврейском «князе изгнания Альрое», мечтавшем ο восстановлении еврейского государства и ο примирении еврейства с мусульманством. Осмотр развалин Трои побудил Б. написать, «Революционный эпос» (The revolutionary epice 1834), горячее восхваление революции, которое впоследствии ставили ему в упрек его политические враги. Из других произведений этого времени отметим: The adventures of captain Popanilla, The young Duke и Henrietta Temple; в то же время Б. писал в газете «Times» анонимные политические письма под заглавием «Runnymede-letters». Этот период совпадает с началом политической карьеры Дизраэли: в 1832 г. он впервые выставил свою кандидатуру в палату общин в маленьком городке Гай-Уикомбе (High Wycombe) в качестве крайнего либерала, не желавшего официально примкнуть к партии вигов, недостаточно, по его мнению, радикальной. Потерпев поражение, Б. в следующем году предстал перед избирателями Мерилебона с той же либерально-демократической программой, отдельные пункты которой развил в брошюре «What is he», имевшей временный, но большой успех. Вторично забаллотированный, Б. начинает объяснять свою неудачу отрицательным отношением избирателей не к его личности, а ко всей программе либеральной партии, во имя эгоистических интересов жертвовавшей благами народа; в открытом письме к известному торийскому правоведу лорду Левенгосту под заглавием «Vindication of the british constitution», 1835, он проповедует союз тори с демократией, выступая одновременно искренним поборником интересов как широких масс народа, так и королевской власти, которая, по его мнению, должна находить свою мощь в народной любви: последняя даст ей возможность подняться над классовыми интересами либеральной буржуазии, сгруппировавшейся в партию вигов. Виги, по словам Б., отнюдь не имеют права, как они это делают, считать себя, в противоположность тори, единственными представителями народа. Палата общин является представительницей меньшинства народа, а вовсе не всего народа. Между ней и палатой лордов, следовательно, по существу разницы нет. Между тем виги всегда, со времен английской революции, старались создать образ правления, подобный существовавшему некогда в Венеции, т. е. фактически свести английского короля к положению венецианского дожа и подчинить как корону, так и народ, власти представленной ими олигархии; между тем, своеобразность национального английского государственного строя состоит именно в том, чтобы народные массы управлялись наследственным королем и наследственной аристократией. Наследственное дворянство пользовалось большими привилегиями, но носило и не меньшие обязанности по отношению к народу. Задача торийской партии заключается поэтому в том, чтобы восстановить нарушенное вигами «единство короля (и аристократии) с народом». Развитию этих идей была посвящена и брошюра «The crisis examinet», в которой Б. подробно объяснил, почему из лагеря крайних либералов он перешел в аристократический консерватизм и как примиряются его прежние радикальные воззрения с новыми консервативными. «Государственный деятель обязан быть прежде всего практиком и, когда достигнет власти, не должен считаться с тем, что он когда-то думал ο том или ином вопросе; ему нужно лишь знать, что в данный момент полезно и необходимо». Эти смелые и оригинальные мысли недавнего поклонника О’Коннеля не могли не вызвать раздражения среди либералов, назвавших Б. даже изменником; однако шум, поднятый его разрывом с партией вигов, способствовал лишь популяризации его идей, и в 1837 году он, при поддержке тори, прошел в округе Медстон, вступив в ряды этой партии и надеясь превратить ее в истинно «национальную» и примирить ее с народом. Эти же взгляды на политические и социальные задачи аристократии изложены Б. подробно в романах «Coningsby or the new generation» (3 т., 1844) «Sybil the two nations» (3 тома, 1845). Однако на первых порах Б. было крайне трудно влиять на свою партию в желательном ему направлении, и этот период был одним из наиболее тяжелых в его жизни: своеобразная политическая эволюция доставила ему массу врагов, не успев привлечь на его сторону друзей; кроме того, Дизраэли приходилось бороться с постоянными денежными затруднениями, отчасти вызванными расходами по предвыборной агитации; расходы эти в то время были очень высоки в Англии: в течение одного лишь трехлетия 1838—41 гг. он 15 раз судился с кредиторами и был приговорен в общей сложности к уплате свыше 20000 фунт. стерл. — Первое выступление Б. в парламенте было чрезвычайно неудачно, отчасти вследствие его манеры эксцентрично одеваться и его «неанглийского» вида вообще, отчасти же вследствие враждебного к нему отношения фракции О’Коннеля, поднявшей страшный шум при его появлении на трибуне. Б. не дали договорить до конца, и тогда-то он, среди общего смеха, произнес свою знаменитую фразу: «Я теперь сяду, но настанет время, когда вы будете меня слушать». Постепенно он стал, однако, выдвигаться в парламенте настолько, что уже в 1839 г. произнес с большим успехом речь, проникнутую, вопреки господствовавшим тогда в английском обществе предрассудкам, симпатией к чартистам. В 1841 г. он вместе с Маннерсоном и др. образовал так назыв. партию «молодой Англии» (или партию недовольных), занявшую враждебную позицию по отношению к главе тори и правительству, сэру Роберту Пилю. Антагонизм между Б. и Р. Пилем усилился еще более в 1846 г. вследствие чрезмерной уступчивости, проявленной Пилем в вопросе об отмене хлебных пошлин, который занимал тогда центральное место в английской политике. Увидев, что лига борьбы против хлебных пошлин привлекла на свою сторону огромное большинство народа, Пиль решил отменить эти пошлины, несмотря на то, что партия тори, на которую он опирался в парламенте, стояла за их сохранение. Часть торийской партии, которая не захотела последовать примеру Пиля, образовала в палате общин отдельную группу, во главе которой стоял лорд Джордж Бентингк, душой же ее на самом деле был Дизраэли. Они не достигли своей цели, так как пошлины на хлеб были все-таки отменены; но им удалось в 1846 г. свергнуть Пиля. В 1848 г. лорд Бентингк скоропостижно скончался (в 1852 г. Дизраэли дал характеристику его политической деятельности под названием «Life of Lord George Bentinck»), и Дизраэли (с 1847 г. депутат округа Букингамшера, которым он оставался до перехода в палату лордов) стал официальным лидером торийско-протекционистской группы. Скоро за тем умер и Пиль, и значение Дизраэли еще более возросло в рядах торийской партии. Следующие годы были заполнены борьбой Дизраэли с либеральным кабинетом лорда Росселя и усилиями объединить распавшуюся при падении министерства Р. Пиля партию тори. В начале 1852 г. кабинет Росселя был свергнут, и лорд Дерби образовал министерство, в состав которого вошел Б. в качестве канцлера казначейства. Министерство продержалось, однако, всего десять месяцев и пало в декабре 1852 г. после того, как представленный Дизраэли бюджет был громадным большинством голосов отклонен; бывший канцлер казначейства опять перешел в оппозицию. В марте 1858 г. лорд Дерби вновь образовал кабинет, а Дизраэли опять занял в нем пост министра финансов. На этот раз кабинет просуществовал 1½ года, в течение которых им был осуществлен переход Ост-Индии из рук компании, которая ею до тех пор владела, под власть английского правительства. Тогда же евреям-депутатам был разрешен доступ в парламент, который ранее фактически был для них закрыт вследствие того, что депутаты должны были присягать «истинной верой христианина» (upon the true faith of а christian); лишь в 1858 году парламент разрешил евреям пропускать эти слова в тексте присяги. Вследствие неудачи, которую потерпел выработанный Дизраэли проект избирательной реформы, парламент в 1859 г. был распущен; новые выборы, однако, не дали торийской партии большинства, и в июне 1859 года Дерби вышел в отставку, а с ним и Дизраэли. Будучи лидером торийской партии, ставшей теперь в оппозицию к либералам, находившимся у власти, Биконсфильд во время Сев.-американской междоусобной войны, несмотря на симпатии его партии к делу рабовладельцев, сумел занять независимое положение в этом вопросе и всецело примкнуть к тем, чьи интересы совпадали с интересами справедливости и гуманности. Лишь семь лет спустя, в июле 1866 г., Дерби опять составил кабинет, в котором Дизраэли вновь получил портфель министра финансов. Когда же в феврале 1868 г. Дерби вышел в отставку, председателем совета министров стал Дизраэли. Главным результатом этого министерства является избирательная реформа 1867 г., которая чрезвычайно расширила круг избирателей, создав т. наз. избирательное право «квартиронанимателей». И в этом вопросе Б. сумел обнаружить чрезвычайную политическую чуткость: он, представитель аристократического торизма, выработал избирательный проект, радикализм которого смутил даже Гладстона. «За этот скачок в неизвестность» он сделался предметом ожесточенных нападок, в особенности со стороны Карлейля. — Дизраэли, однако, недолго оставался на посту премьера. Палата общин высказалась за уничтожение государственной церкви в Ирландии, несмотря на протесты Дизраэли. Он распустил парламент, но выборы дали неблагоприятное ему большинство, и Б., не дожидаясь открытия заседаний парламента, вышел в отставку. Он воспользовался тогда остававшимся у него свободным временем для того, чтобы (в 1870 г., т. е. через 23 года после опубликования им в 1847 году «Tancred») написать роман «Lothair», направленный против ставшего в то время в высших кругах Англии заметным увлечения католицизмом; в парламенте же он вел энергичную борьбу с Гладстоном, нападая не только на его ирландскую политику, но и на другие государственные мероприятия его. Только в 1874 г. Дизраэли снова было поручено составить кабинет, причем он, в первый раз в течение всей своей государственной деятельности, мог опереться на солидное большинство в палате общин. Он оставался у власти до 1880 г. За это время он провел закон об улучшении жилищ рабочих классов, ο факториях, ο мореходстве и т. д., началом же возвещенного им решительного образа действий во внешней политике должны быть признаны поездка принца Валлийского в Индию (1876), покупка акций Суэцкого канала (1875) и провозглашение королевы Виктории императрицей Индии (1876). Все эти меры были направлены к усилению английского престижа в Азии и ослаблению его соперников. В начале Русско-Турецкой распри Б. был готов с оружием в руках выступить в пользу Турции и тайной поддержкой султана немало способствовал неудаче Константинопольской конференции и началу военных действий между Россией и Турцией. Симпатии Б. к Турции вызвали среди либералов сильное движение против него, однако он не хотел уступить, заявив, что там, где дело касается жизненных интересов Англии, он не может считаться ни с настроением масс, ни с ложно понятой гуманностью. По закрытии сессии 1876 г., чувствуя себя по преклонности лет не способным к дальнейшему лидерству в палате общин, Б. сложил с себя эту обязанность и был возведен в звание виконта Гугендена, графа Биконсфильда. — Во время Русско-Турецкой войны он сохранял нейтралитет, выражая, однако, опасение, что чрезмерное усиление России на Востоке вредно отразится на интересах Англии в Азии. Когда война была окончена в пользу России и турки обратились за посредничеством к Англии, Биконсфильд стал на сторону побежденной Турции, послал в январе 1878 г. военный флот в Дарданеллы и, по заключении Сан-Стефанского мира, многие пункты которого, как ему казалось, могли со временем нанести значительный ущерб экономическим и политическим интересам Англии, призвал к оружию резервы и отправил в Мальту 7000 индийских солдат. Решительный образ действий Б. привел к согласию России на созыв Берлинского конгресса (см.), но еще до его открытия Б. вступил в тайные переговоры с Россией, сделав ей некоторые очень существенные уступки. В то же время он вел тайные переговоры с Турцией, которой за уступку Англии о. Кипра гарантировал целость остальных владений. Обнародование этих тайных переговоров, равно как холодность Б. к Греции, несколько омрачили появление его на Берлинском конгрессе, однако, по возвращении в Англию, он был встречен общим восторгом, как творец почетного мира (реасе with honour). Королева Виктория пожаловала ему орден Подвязки, Лондон — диплом на звание почетного гражданина. Вообще в это время Б. был в апогее могущества и пользовался славой смелого, не знающего препятствий государственного деятеля. Под влиянием неудачных походов в Афганистане, Южной Африке и серьезного экономического кризиса, выборы 1880 г. дали неблагоприятный для консервативной партии результат, и Б. опять уступил власть своему многолетнему сопернику Гладстону. Приблизительно через год он умер, еще успев написать в последние месяцы своей жизни роман «Endymion». Б. похоронен в своем имении Гугендене в Букингэмском графстве; по предложению Гладстона, парламент постановил воздвигнуть Б. памятник в Вестминстерском аббатстве, а в 1882 г. по заказу королевы Виктории ему был поставлен монумент в Гугендене. Его память чествуется и теперь еще всей консервативной Англией под названием «Primrose day» (Primrose — подснежник, или белая буковица, любимый цветок Дизраэли) и в его честь консервативная лига называет себя теперь «Primrose league». Причину исключительной популярности Б. и ныне, много лет после его смерти, следует искать в том, что в нем Англия видит прежде всего борца за идею английского империализма, которая в конце 19 и начале 20 вв. приобрела много приверженцев в стране.

Одной из наиболее любопытных особенностей мировоззрения Б. является его отношение к еврейству. Уже в романах, носящих явные следы впечатлений детства, в «Vivian Grey» и «Contarini Fleming», есть сцены, ясно показывающие, как интенсивно реагировал он на оскорбления, которым подвергался со стороны школьных товарищей за свое еврейское происхождение. Являясь, особенно в первой половине его политической деятельности, огромным препятствием на пути к власти, еврейство, естественно, должно было постоянно привлекать его внимание. Он ο нем говорит почти во всех своих произведениях, но больше всего в романах «Tancred or nero crusade» (русск. перев. в «Неделе», 1878) и «Coningsby» и в биографии лорда Бентингка. Христианство есть не что иное, как более полная форма еврейства и является такой же «семитической религией», как последнее, — вот мысль, которая повторяется почти во всех сочинениях Дизраэли. Он поэтому выражает глубокое сожаление ο том, что многие миллионы, принадлежащие к еврейской расе, продолжают верить только в неполную часть «семитической религии» — еврейство, — но думает, что это упорство евреев является исключительно результатом гонений и что с восстановлением нормальных отношений между ними и христианами все евреи примут христианство. Евреи являются наиболее чистой и древней расой; то обстоятельство, что преследования евреев никогда не достигали цели и евреи все-таки продолжают существовать, объясняется в глазах такого сторонника идеи расового неравенства и господства высшей расы над низшей, как Дизраэли, тем неумолимым законом природы, согласно которому «высшая раса никогда не может быть истреблена низшей». В соответствии с этим он и поддерживает требование равноправия евреев с точки зрения глубоко верующего христианина, для которого евреи должны быть избранным народом, давшим миру не только Моисея и пророков, но и Христа. — Помимо романов, даже в биографии лорда Бентингка, где Дизраэли не скрывается за вымышленными фигурами, он начинает главу в защиту еврейской эмансипации опровержением распространенного тогда взгляда, будто евреи рассеяны по всему земному шару и подвергаются повсюду преследованиям в наказание за распятие ими Христа. Он убежденно доказывает, что это мнение, во-первых, исторически неверно, так как евреи еще ранее Р. Хр. жили во всех частях древнего культурного мира, и следовательно, факт расселения не может считаться возложенным на них наказанием; во-вторых, это утверждение неверно и догматически, ибо смерть Иисуса на кресте была в той же мере предопределена, как и появление его на земле, и только таким образом могло быть осуществлено искупление его смертью грехов человечества. Греки и другие народы древности, продолжает он, теперь в культурной жизни никакой роли не играют, евреи же и поныне занимают в ней видное место, потому что они «представители семитического принципа», всего того, «что есть спиритуалистического в нас». Они по своей природе консерваторы и враги современного революционного, атеистического учения, направленного против «семитического мировоззрения», как в христианской, так и моисеевой форме его проявления. У еврейской расы резко выражено определенное тяготение к религии, собственности и аристократическому правлению. Государственные люди должны были бы в них поощрять это тяготение и пользоваться им для своих целей. Вместо того они преследованиями оттолкнули евреев и заставили их примкнуть к революционным партиям. Тем, что евреи сохранили свою веру и особенности расы, они доказали ошибочность «пагубной доктрины наших дней, учения ο равенстве всех людей». Дизраэли поэтому добивался равноправия евреев не во имя этого «пагубного принципа», а во имя права такой выдающейся расы, как еврейская, занимать среди других народов культурного мира место, которого она заслуживает. — Письма Б. появились в двух изданиях: 1) «Home letters, written by the late earl of Beaconsfield» («Письма домой, писанные покойным лордом Бик.»), London, 1885, и 2) "Correspondance with his sister («Переписка с сестрой»), 1886. Затем было напечатано несколько собраний его речей: «Selected speeches of the late right honourable earl of Beaconsfield», 2 vols., London, 1882; "Parliamentary Reform, series of speeches, 2 изд., 1867; «Church and Queen, five speeches delivered 1860—1864» (London, 1865); «Speeches on conservative policy», 1869.

— Литература о Б. очень значительна. Отметим следующие произведения: Francis Hitchmann, The public life of the earl of Beaconsfield, 2 vols (3 изд., 1885); John Mill, Disraeli, the author, orator and statesman (1863); Froude, The earl of Beaconsfield (3 изд., 1890); Georg Brandes, Lord Beaconsfield, Berlin, 1879; Cucheval-Clarigny, Lord Beaconsfield et son temps, Paris, 1880. На русском языке имеется обширная монография П. Левенсона, «Неразгаданный богатырь» («Восход», 1881, 6, 7, 9, 11—12), которая представляет, впрочем, лишь несколько своеобразную передачу известной книги Брандеса. И. Л.6.

— Романы Б. на еврейские темы пользовались у русского еврейства широкой популярностью. «Давид Алрой» в еврейском переводе A. A. Раковского («Choter migesa Ischai») выдержал несколько изданий; роман «Танкред» был переведен на еврейский язык со специально агитационной целью на средства одного видного палестинофила, полагавшего, что проводимые в книге взгляды на исключительные заслуги еврейской расы перед человечеством и горячая любовь к Палестине, которой проникнуто все произведение, могут способствовать распространению идеи палестинофильства. Когда поэт И. Левин (Иегалель) издал в 1883 г. под заглавием «Ness la-Goim» («Стяг для народов») первую часть романа с обширной, написанной в панегирическом тоне, биографией автора, Д. Фришман в брошюре «Al ha-Ness» выступил против подобного способа пропаганды палестинофильства, считая, что Б., трактуя в своем романе ο «великой тайне Азии», проповедует идею миссионеров; в предисловии к появившимся в 1884 г. последним двум частям романа переводчик в резком тоне возразил критику, и эта полемика еще более способствовала популярности романа. Ц.7.