Перейти к содержанию

ЕЭБЕ/Нехемия

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Нехемия (Неемия, Неэмия), נחמיה‎ («утешение Бога») — один из главных деятелей возрождения еврейского народа в Иудее после Вавилонского пленения. O его деятельности мы узнаем из составленных им самим мемуаров, частью сохранившихся в так называемой книге Н. Его отец назывался Хахалией (по Böhme, следует читать Хакке ле-Иа, т. е. «уповай на Бога»). Ничего другого о происхождении Н. не известно. Некоторые ученые полагают, что он был из священнического рода, ибо его подпись на религиозном обязательстве стоит в начале ряда подписей священников (Hex., 10, 2—9); но этот факт скорее объясняется тем, что Н., как наместник персидского царя, вообще подписался первым, но что он не был священником, видно из того, что он считал для себя, как для мирянина, преступлением запереться внутри храма (Hex., 6, 11). Другие полагают, что Н., вероятно, был потомком династии Давида, и этим объясняется, по их мнению, его высокое положение при дворе персидского царя и широкие полномочия, которые были даны ему в Иудее. Персидские цари, как и вавилонские, покровительствовали потомкам царских домов подвластных им народов, как мы это знаем из истории Зеруббабеля (ср. также Дан., 1). Другие доводы в пользу этого предположения заключаются в том, что Н. в своей первой молитве кается в грехах своих «и дома его отца» (1, 6), называет Иерусалим «городом, где есть дом могил его предков» (2, 3), его противники распустили слух, что он замышляет стать царем в Иудее (6, 6, 7). Достоверно только, что Н. был придворным чиновником, виночерпием персидского царя в Сузах (ib., 1, 11). Артаксеркс, при дворе которого служил Н., был, несомненно, тот, который известен из греческих источников под прозвищем «Долгорукий», царствовавший от 465 до 424 г. до Ρ. Х. (см. Артаксеркс). В месяце Кислеве (прибл. октябре) 20-го года царствования этого царя, т. е. в 445 г. Н. узнал от своего брата Ханани и других иудеев, прибывших в Сузы из Иерусалима, о жалком положении как главного города его родины, так и всех его собратьев в Иудее. Это произвело потрясающее впечатление на Н. Он плакал, постился и в горячей молитве излил свою душу перед Богом, просил Его помощи в задуманном предприятии. Пять месяцев спустя, когда Н. однажды подносил царю вино, последний заметил, что лицо Н. нахмурено и сказал ему: «Почему у тебя злое лицо, ты ведь не болен, должно быть, ты замышляешь что-то недоброе». Испугавшись такого подозрения, Н. объяснил царю истинную причину горя; царь разрешил Н. отправиться в Иерусалим для восстановления городских стен и других зданий и дал ему даже письма к наместникам провинций по ту сторону Евфрата, чтобы они позаботились о безопасности его, и письмо к главному лесничему, чтобы тот снабдил Н. необходимыми для строений материалами. Полномочия Н. были очень обширные. Он ставит себя на одну ступень с прежними наместниками в Иудее (ib., 5, 14 и сл.). Между тем он не занимал определенной должности. Когда он покинул Иерусалим, его должность осталась незамещенной; когда он затем опять появился там, он вновь занял свое место. В начале лета 445 г. Н. отправился в путь. Когда он прибыл в Иерусалим, о нем узнали враги иудеев, происки которых, собственно, были главной причиной бедственного положения Иерусалима. Н. должен был весьма осторожно приняться за дело. Через три дня после своего приезда он ночью в сопровождении немногих людей совершил объезд города и немного расчистил развалины для того, чтобы можно было взяться за восстановление стен. Только после этого он сообщил влиятельным иудеям о милости к нему персидского царя и побудил их приняться за восстановление укреплений города. Когда весть об этом дошла до представителей враждебных иудеям народов, Санбаллата Хоронита (т. е. жителя самарянского города Бет-Хорона), Тобии, которого Н. постоянно презрительно называет «аммонитским рабом», и аравитянина Гешема, — они дали понять Н., что деятельность его может быть истолкована как восстание против царя. Очевидно, соседние народности, главным образом самаряне, и тогда доискивались участия в восстановлении священного города, как это было и во время Зеруббабеля, но Н., как и Зеруббабель, отстранил их от совместной работы, очевидно, по религиозным соображениям. Самаряне, сохранившие в своем культе остатки язычества (см. Кута), считались язычниками, с которыми нельзя вступить в брак (см. Hex., 13, 28), тем более нельзя было дать им возможность участвовать в культе и в политической жизни новообразованной общины. Отвергнутые соседи старались всеми средствами помешать восстановлению стен вокруг Иерусалима, и когда они увидели, что иудеи успевают в своей работе, то задумали внезапным вооруженным нападением уничтожить все. Этот план не удался. С этих пор Н. держал сильную стражу, исполнявшую одновременно текущую работу: «держали в одной руке меч, а другой работали»: все были готовы по сигналу трубача собраться вместе для отражения нападения. Сам Н. показывал пример храбрости и рвения — не раздеваясь по многим дням, он стоял на страже и ободрял народ. Благодаря такому воодушевлению работа была окончена в 52 дня. Следует иметь в виду, что работа собственно состояла в восстановлении стен, а не в новой постройке. Освящение городских стен было отпраздновано с большой торжественностью, процессиями и музыкой, детально описанными в Hex., 12, 27—43. В этом торжестве участвовал также Эзра (ib., ст. 36). Враги увидели тогда, что в лице Н. они имеют опасного противника и обратили всю свою ненависть на него. Они пригласили его на совещание в долину Оно под предлогом, что распространился слух, будто он хочет сделаться царем в Иудее, а потому надо обсудить, что предпринять, чтобы предотвратить гнев персидского царя. Н. понял злое намерение и не пошел на совещание. Тогда враги задумали опорочить его в глазах иерусалимцев. Так, некий Шемаия, лжепророк по профессии, посоветовал Н. запереться вместе с ним в храме, так как он пророческим взором видит, что в ближайшую ночь его убьют: Шемаия хотел, чтобы Н. скомпрометировал себя в глазах народа вступлением во внутрь храма, что считалось смертным грехом. Н. понял, что Шемаия подкуплен Тобией и Санбаллатом. Н. приходилось бороться также и против непорядков и злоупотреблений в среде самой иерусалимской общины. Свирепствовал голод, и земледельцы вынуждены были заложить свои поля и виноградники, чтобы купить хлеб и также платить государственные подати, наконец им пришлось для этого даже заложить своих сыновей и дочерей. Бедняки обратились к Н. С гневом обрушился тогда Н. на богачей и сказал им: «Мы выкупили своих братьев у язычников, теперь нам приходится выкупить их вторично, так как вы их продаете опять язычникам». Своим собственным примером он убедил их простить беднякам долги и возвратить заложенные поля и дома. При этом случае Н. рассказывает, что за все свое 12-летнее пребывание в Иудее в качестве наместника он не обирал народа, «не ел хлеба наместника», его «отроки» (слуги) также не притесняли народ, как то было при прежних наместниках. Из этих слов, между прочим, видно, что столкновение Н. с иерусалимскими богачами произошло не во время восстановления стен, как это может показаться при чтении книги Нехемии, а гораздо позже.

Надзор за городскими воротами Н. поручил своему брату Ханани и начальнику крепости Ханании, который пользовался репутацией правдивого и богобоязненного человека. Кроме того, Н. организовал правильные очередные стражи из жителей Иерусалима. Когда обнаружилось, что сравнительно с площадью, занятой городом, жителей было очень мало, Н. созвал собрание, чтобы сделать перепись, и на этом собрании было решено, чтобы по жребию каждый десятый из жителей иудейских городов переселился в Иерусалим (Hex., 7, 4, 5; 11, 1). Это переселение считалось богоугодным и национальным делом, и народ благословил тех, которые переселились в святой град. Это доказывает, что в материальном отношении Иерусалим не мог тогда привлекать жителей. По мнению критиков, в последней редакции книги Нехемии продолжение сообщения Η. о созванном им собрании (Hex., 7, 5) заменено выдержками из другого источника, в которых сначала рассказывается, что в первый день 7-гo месяца (неизвестно какого года) было большое народное собрание на площади Иерусалима, на котором Эзра от рассвета до полудня читал из книги закона. Н. упоминается здесь вскользь: сообщается, что он, и Эзра, и левиты увещали народ не печалиться и не плакать, так как этот день посвящен Богу (1-й день 7-го месяца есть Новый год). После этого собрания были отпразднованы Кущи, согласно предписаниям, которые нашли в Торе. Здесь Нехемия совсем не упоминается (8, 13—18). Затем рассказывается, что 24-го того же месяца было опять большое собрание, на котором «сыны Израиля отделились от всех инородцев» и исповедовались в грехах своих. Левиты (с Эзрой во главе) произнесли большую покаянную молитву с историческим вступлением. К концу эта молитва превращается в религиозный договор с 84 подписями сановников, левитов и священников с Н. во главе (9, 1—10, 40). Обязательства, заключающиеся в этом договоре, относятся к соблюдению заповедей и законов Торы, например не заключать браков детей с иноплеменными (говорится именно о детях), не покупать у иноземных торговцев по субботам и праздникам, и доставлять по жребию дрова для алтаря, — все эти меры обнаруживают инициативу Н. (ср. 10, 31 с 13, 25; 10, 32 с 13, 16—21; 10, 35 с 13, 31). После этого отступления сообщается результат собрания по поводу увеличения числа жителей Иерусалима (11, 1 и сл.; см. Нехемии книга). Между тем срок, данный Н. персидским царем, окончился и в 32-м году царствования Артаксеркса, т. е. через 12 лет, Н. возвратился в Персию (ib., 5, 14; 13, 6). Но по прошествии некоторого времени Н. опять получил от царя отпуск в Иерусалим, и он поспешил туда. Здесь он застал новые злоупотребления и беспорядки. Аристократия, в руки которой снова перешла власть, обнаруживала религиозный индифферентизм. Суббота не соблюдалась, в этот день обыкновенно происходила ярмарка, когда земледельцы и тирские торговцы привозили свои товары в город. Н. распорядился, чтобы ворота были закрыты от пятницы вечером до исхода субботы и поставил слуг смотреть за тем, чтобы торговля не производилась по субботам. По распоряжению Н., левиты стали с того времени охранять городские ворота по субботам (ib., 13, 15—22). H. убедился, что евреи продолжают иметь иноплеменных жен из Ашдода, Аммона и Моаба, дети которых «наполовину» говорили по-ашдодски и не умели говорить по-иудейски. Н. заклинал именем Господа не делать больше такого греха. Заставил ли он расстаться с женами, не сказано. Он прогнал одного из сыновей Иояды, сына первосвященника Элиашиба, за то, что он женился на дочери Санбаллата. Вообще с домом первосвященника ему приходилось, по-видимому, часто сталкиваться. Так, Элиашиб отдал в личное распоряжение своего родственника Тобии, противника Н., одну из построек храма, куда раньше складывали священные дары и повинности для левитов. По распоряжению Н. постройки при храме ритуально очистили и внесли туда священные сосуды и дары. Н. узнал также, что левиты не получают приношения, вследствие чего они, как и певцы, разбежались. Н. сделал за это выговор начальникам, по вине которых оставлен храм Божий, и благодаря его распорядительности левиты и певцы возвратились на свои места и стали получать десятину. Н. назначил доверенных лиц смотреть за кладовыми (Hex., 13, 4—14). Дальнейшая судьба Н. неизвестна. — Его заслуга состоит в том, что он укрепил общественный строй евреев, поднял религиозный дух народа, оградил его от иноплеменного влияния и устранил много злоупотреблений и беспорядков. Он ввел во все области народной жизни порядок и закономерность. За слабых заступался, не боялся обличать сильных и влиятельных лиц и умел успешно проводить свои намерения. Силу для борьбы он черпал в глубокой и искренней вере и в неуклонном послушании заповедям Моисеева закона. По своему характеру он является человеком истинного благородства. Он сознает и ценит свои заслуги, но вместе с тем считает, что, действуя на пользу народа, он исполняет только свои обязанности. При всей власти, данной ему могущественным персидским царем, он жил скромно; сочувствовал и помогал бедным и обездоленным. По своей энергии и организаторскому таланту он являлся счастливым дополнением своего современника, Эзры. — Кроме книги Нехемии, о нем имеются еще некоторые сведения во II Макк., 1. Здесь рассказывается, что Н. построил храм и алтарь и освятил их жертвами. Огонь для алтаря Н. нашел в виде густой жидкости Nεφθα, т. е. нефти. Н. назвал эту жидкость Νεφθάρ, что значит «очищение» (здесь, может быть, кроется греческая этимология, комбинировавшая Ναφθα с νίπτρoν = «очистительная вода», также греческое слово Νέκταρ влияло на эту комбинацию). Большее значение имеет сообщение той же книги, что Н. собрал писания о царях и пророках и [псалмы] Давида, также царские письма о пожертвованиях и основал таким образом библиотеку. В этом рассказе, может быть, сохранилась верная историческая традиция (см. Канон библейский). Но возможно, что под словом Βιβλιοθήκη подразумевается библейская книга «Хроника», этим словом передается по-гречески выражение ספר דברי הימים‎ в Эсф., 2, 23. Следует еще заметить, что раньше книга Нехемии, вероятно, составляла часть книги ספר דברי הימים‎, содержавшей еще и עזרא‎, — вся эта книга помещалась в конце агиографов. Если допустить это предположение, то в этом сообщении отражается мнение, что Н. закончил канон агиографов. Сведения Иосифа Флавия о Η. очень запутанны. Персидский царь, у которого Н. был виночерпием, называется у него Ксерксом (Древн., XI, 5, 6). Хотя Ксеркс царствовал не долго, однако Флавий рассказывает, что он отпустил Н. в Иерусалим на 25-ом году своего царствования (ib., XI, 5, 7), а постройка стен, которая, по его словам, продолжалась 2 года и 4 месяца, окончилась будто в 9-м месяце 28-го года этого царя (ib., XI, 5, 8). О Санбаллате и Менаше по Флавию — см. Менаше.

Агада (Санг., 38а) отожествляет Н. с Зеруббабелем, считая последнее имя его прозвищем, так как он родился в Бабеле (Вавилоне). Вместе с Эзрой он знаменует блестящий период национальной истории иудаизма (Schir r., II, 28). Одну мишну талмудисты относят к школе Н. (Шабб., 123б). Однако талмудисты порицают Н. за то, что он просит у Бога вознаграждение за свои заслуги (Hex., 5, 19; 13, 31) и выставлял в нехорошем свете своих предшественников (ib., 5, 15), среди которых был Даниил. В наказание за это самомнение книга Н. не названа его именем и составила часть книги Эзры (Санг., 93б). Согласно Баба Батр., 15а, Н. закончил книгу Хрон., написанную Эзрой.

Ср.: Meyer, Die Enstehung des Judentums, 1896; Nikel, Die Wiederherstellung des jüdischen Gemeinwesens u. d. babyl. Exil, в Biblische Studien Bardenhewer’а (V, 2, 3, 1900); PRE, V, 500 и сл.; XIII, 700 и сл.; Еnс. Вibl., III, 3380 и сл.; J. Е., IX, 209 и сл.; Hamburger, Real Encyclop., 3-е изд., I, s. v. Nehemia, и II, s. v. Tradition.

А. С. Каменецкий.1.