Раввинские училища в России. В империи. Просветительная реформа, предпринятая правительством в 1840 г., имела целью преобразовать религиозно-общественный быт евр. населения, искоренить его «фанатизм» (см. Просвещение). В связи с этим возникла мысль о необходимости создать кадры учителей для евр. казенных училищ и раввинов, которые влияли бы на евр. общество в духе правительственных намерений. Подготовка раввинов и учителей представлялась министру народного просвещения Уварову весьма затруднительной, и так как было решено пригласить на первых порах и тех и других из-за границы, то Уваров предложил оставить вопрос о подготовке раввинов открытым. Ссылаясь на то, что варшавское Р. училище не достигло своей цели, что подобные попытки за границей не увенчались успехом и что трудно сразу разрешить такие вопросы, как, напр., соединить ли учительские семинарии с раввинскими институтами, должны ли в их программу войти только евр. науки или также общеобразовательные предметы, Уваров хотел отложить вопрос на будущее время, когда уже будут сделаны известные практические шаги в деле просветительной реформы. Но так как от приглашения заграничных евреев на учительские и раввинские должности пришлось вскоре отказаться, то и было решено открыть учительские семинарии, которые подготовляли бы кадры как учителей, так и раввинов. Согласно проекту, выработанному министерством народного просвещения в соответствии с тем, что было высказано «Комиссией для образования евреев», в состав которой входили цадик р. Мендель Любавичский и р. Ицхак Воложинский (см. Просвещение), во главе семинарии должен был находиться еврей, курс же общеобразовательных предметов вверялся инспектору-христианину. Семинарии предполагалось придать вполне евр. характер, нравственный надзор возлагался исключительно на ректора, который обязывался заботиться о том, чтобы правила евр. веры соблюдались не только воспитанниками, но и педагогическим персоналом. Преобладание евр. элемента в управлении всеми вообще предположенными школами было, однако, отрицательно встречено со стороны «Комитета для определения мер коренного преобразования евреев» (см.), который вместе с тем указал на необходимость расширить программу в Р. училищах («семинария» — как обычное наименование школ для христианского духовенства должна была быть заменена другим названием) по общим предметам — естествознанию, математике и др.; несмотря на то, что Уваров не считал возможным увеличить объем общих наук в ущерб еврейским, имея в виду «благонамеренное предостережение комиссии», заявившей, что «преподавание светских предметов в высших равв. классах противно евр. закону», высочайшим указом 1844 г. было повелено учредить «для приготовления учителей евр. закона и раввинов — равв. училища, сравнив их в отношении к общим предметам с гимназиями». На воспитанников равв. училищ были распространены льготы по рекрутчине, предоставленные учащимся в общих учебных заведениях. В записке, приложенной к высочайшему указу, но не опубликованной, были определены следующие основные черты: «В равв. училищах евр. предметам обучать в учительском отделении в такой степени, чтобы воспитанники оного могли преподавать сии предметы в училищах 1-го и 2-го разрядов, а в раввинском — сколько необходимо для образования раввина, отклоняя, если не при самом начале, то, по крайней мере, при первой представляющейся возможности, все излишние философские умозрения комментаторов Талмуда» (§ 11). В указанной же секретной записке было постановлено: «По открытии обоих равв. училищ объявить во всеобщее сведение, что по истечении 20 лет никто не может быть определен в учители евр. предметов, ниже избран в раввины, если не обучался в таком училище». Одновременно было утверждено особое положение о Р. У., придавшее им не тот характер, какой имел в виду Уваров. Директор и старший надзиратель назначались из христиан, и лишь надзор за преподаванием собственно евр. предметов возлагался на инспектора-еврея. Кроме общего для всех воспитанников 4-летнего курса, педагогического (одногодичного) для будущих учителей и специального раввинского (двухлетнего), учреждались еще три приготовительных класса с программой трех низших классов гимназии, а по евр. предметам — евр. училищ 2-го разряда; для поступления в пригот. класс требовалось знание курса евр. училищ 1-го разряда (не моложе 10 лет от роду). Общий четырехгодичный курс соответствовал четырем высшим классам гимназии. Окончившие раввинский курс получали звание кандидата в раввины и для практического обучения под руководством раввинов назначался год (вместо проектированных двух лет). — В 1847 г. были открыты Р. У. в Вильне и в Житомире (три приготов. класса в Вильне и два в Житомире). В первое поступили 44 ученика, а во второе — 23. Рост числа учеников в обоих Р. У. виден из следующих цифр.
| Учебные годы |
Вил. Р. У. |
Житом. Р. У. |
Учебные годы |
Вил. Р. У. |
Житом. Р. У. |
|---|---|---|---|---|---|
| 1848—49 | 94 | 60 | 1857—58 | 245 | 214 |
| 1849—50 | 88 | 72 | 1858—59 | 300 | 207 |
| 1850—51 | 142 | 147 | 1859—60 | 330 | 202 |
| 1851—52 | 157 | 190 | 1860—61 | 298 | 204 |
| 1852—53 | 208 | 252 | 1861—62 | 348 | 216 |
| 1853—54 | 251 | 275 | 1862—63 | 373 | 258 |
| 1854—55 | 241 | 301 | 1863—64 | 353 | 284 |
| 1855—56 | 223 | 281 | К концу учебн. года |
336[1] | 206[2] |
| 1856—57 | 228 | 281 |
С окончанием 1862—3 учебного года Виленское Р. У. имело 12 выпусков по педагогическому отделу и 10 по раввинскому; кончили курс со званием учителей 116, со званием раввинов и подраввинов 33; в Житомирском училище — 10 выпусков по педагогич., 7 — по раввинскому, — 68 учителей и 27 раввинов и подраввинов. Одни из окончивших заняли место ученых евреев при генер.-губернаторах и губернаторах, другие поступили в гимназии и университеты. Лишь немногие посвятили себя раввинской деятельности, что вызывалось в известной мере отрицательным отношением широких масс и многих интеллигентных лиц к воспитанникам Р. У. Если, с одной стороны, сыпались упреки, что обилие еврейских предметов подавляет общеобразовательные науки, то из еврейской среды раздавались голоса, что воспитанники Р. У. слабо подготовлены к раввинской деятельности. Имеются свидетельства, что преподавание общих предметов шло успешнее, чем еврейских. Это объясняется отчасти тем, что вскоре большинство воспитанников перестали готовиться к раввинской или педагогической деятельности и потому их внимание и энергия сосредоточивались на общих предметах. Кроме того, преподаватели-христиане, получившие специальную подготовку, умели внушить ученикам интерес к науке. Напротив, преподаватели-евреи, лишенные систематического образования, не умели использовать громадные познания в евр. науке, которыми они сами обладали, не были в состоянии внести оживление в классные занятия. Из преподавателей должны быть отмечены в Житомирском училище известный Эйхенбаум (см.), состоявший инспектором училища, а по смерти его X. З. Слонимский, Цвейфель (Талмуд), Бакст (Талмуд), Сухоставер (история и средневековая философия), Паличинецкий (Библия), Сигал, бывший ровенский раввин, Готлобер (см.), X. Лернер (см.). В Виленском Р. У. инспектором состоял Г. Каценеленбоген (Талмуд); педагогич. штат состоял из 8 евр. и 6 христ. Из еврейск. учителей известны А. Б. Лебенсон, Тугендгольд, Сол. Залкинд, антокольский раввин Давид Лурия, Минор, Герштейн (последние кончили Р. У.), Шершевские (отец и сын), Клячко; кроме того, С. И. Фин в качестве окружного инспектора еврейск. училищ Виленского округа имел наблюдение и за Р. У. — Еврейские учителя должны были по очереди присутствовать при молитве казеннокоштных воспитанников, а по субботам и праздничным дням произносить в молитвенном доме училища проповеди (в 1858 г. Виленское Р. У. посетил имп. Александр II). В то время как христиане-противники Р. У. указывали, что последние служат рассадниками талмудического правоверия и пропитаны «духом еврейской исключительности», народная масса признавала питомцев Р. У. отщепенцами. Их считали правительственными агентами, чуждыми интимным переживаниям народной массы. Сами воспитанники, находясь еще в стенах Р. У., смотрели на себя как на «будущие органы правительства, которое будет поддерживать их в борьбе с евр. обществами». Некоторые раввины, вышедшие из Р. У., обострили отрицательное отношение массы к Р. У., открыто нарушая религиозно-обрядовые предписания. Раввинов из училищ еврейские общества не избирали. Те же бывшие воспитанники Р. У., которым удавалось занять пост раввина, оказывались в крайне неблагоприятных условиях, так как, действуя в духе правительственных целей, они встречали недовольство со стороны паствы, от которой находились в материальной зависимости, а игнорирование требований правительства влекло другие неприятности — «поэтому, живя в постоянной борьбе своей совести с долгом и с заботами о средствах к существованию, раввины находятся в положении очень трудном и необеспеченном» (1864 г.). К тому же права бывших воспитанников Р. У., окончивших раввинский отдел, начали постепенно ограничиваться. «Прежде раввинист был по окончании курса свободен от рекрутства и должен был назначаться на раввинскую должность от правительства, а потом он не только подлежал выбору общества, но был отдан ему в произвольное распоряжение: в случае забаллотирования обществом раввина он должен был, оставшись без службы, подлежать рекрутской повинности, если не пользовался свободою от нее по своему состоянию» (Моргулис). Все это побуждало некоторых евреев ходатайствовать перед правительством о том, чтобы казенные раввины не избирались еврейскими обществами, а назначались правительством, чтобы им было определено известное жалованье и предоставлены преимущества, которые придавали бы им почетное положение в обществе (см. Раввинат). Не давая своим воспитанникам реальной возможности посвящать себя равв. деятельности, Р. У. не могли обещать им и учительских должностей, так как казенные еврейские училища, для которых предназначались воспитанники Р. У., не развивались. По выходе из училища казеннок. воспитанники оказывались в тяжелом материальном положении, вследствие чего в 1862 г. последовало распоряжение выдавать пособие в размере от 75 до 100 руб. окончившим училище со званием раввина или учителя. Но Р. У. являлись обычными рассадниками просвещения, и вот почему, несмотря на то, что они не удовлетворяли своему прямому назначению, число их воспитанников росло: если на первых порах в Р. У. поступали почти исключительно бедняки, привлекаемые казенными стипендиями, то позже сюда стали отдавать сыновей и состоятельные евреи, дорожившие тем, что юноши могут пройти гимназический курс в стенах еврейского учебного заведения; тем более, что оно давало еще льготу от рекрутской повинности, и наплыв учеников усилился, когда в 1856 г. ученикам Р. У. было разрешено поступать в университеты (по выдержании проверочного экзамена по латинскому и французскому языкам). В этом отношении министерство народного просвещения шло навстречу казеннокоштным воспитанникам, которые по закону должны были отслужить правительству известное число лет; учителей, для которых не предвиделось вакансий в казенных евр. училищах, и раввинов, оказавшихся нигде не избранными на раввинский пост, освобождали от обязанности служить, и им разрешали поступать в университет. Этим правом воспользовались, между прочим, А. Я. Гаркави, Г. Вербловский, Гасман (см. соответствующие статьи). Относительно Виленского Р. У. известно, что с 1863/64 по 1872/73 гг. включительно вступили 1050 чел., т. е. в среднем по 105 чел. ежегодно (максимум 180 в 1869/70 г., минимум 58 в 1871/72 г.). За предыдущий десятилетний период в среднем обучалось по 283 чел., в десятилетие 1863/64 — 1872/73 г. это среднее число достигло 433, т. е. более на 54%. Из числа 878 чел., выбывших из Виленского Р. У. с 1863/64 по 1871/72 гг., полный курс окончили — учителями 108, раввинами 43 (с 1852 г. по 1871 г. кончили 210 со званием учителя, 72 — со званием раввина). Из не окончивших полного курса — 92 окончили гимназический курс в Р. У. и поступили в высшие учебные заведения (Медико-хирургическую академию — 32, Московский унив. — 24, Петербургский — 21). Стремление воспитанников Р. У. переходить в высшие учебные заведения побуждали виленских евреев хлопотать o расширении программы общих предметов в Р. У. Член совета минист. нар. просвещ. Постельс, обозревавший евр. училища в 1863 и 1864 годах, высказался за возможно большее уравнение общеобразовательной программы Р. У. с гимназическими, находя, что лица, ознакомившиеся в Р. У. с еврейскими науками и завершившие свое образование в высших учебных заведениях, сумеют больше влиять на народную массу в духе прогресса, чем те, которые обучались только в общих школах. Но в 1873 г. в связи с реформой казенных еврейских училищ было повелено преобразовать оба Р. У. в «еврейские учительские институты», устранив специальную обязанность приготовлять воспитанников к занятию раввинских должностей (см. Учительские институты). Многие воспитанники Р. У. сыграли впоследствии роль в еврейской литературе и общественной жизни. Таковы, кроме вышеупомянутых, С. Минор, А. Паперна, Л. Леванда, Н. Бакст, Пухер, Пумпянский, М. Кулишер, Л. Каценельсон, М. Моргулис, Л. Кантор, Иона Гурлянд, А. Гольдфаден, Н. Лякуб и мн. др.
В Царстве Польском. — Мысль об учреждении Р. У. в Варшаве была возбуждена еще в 1818 г., однако она осуществилась лишь в 1826 г. (см. соотв. статью). Р. У. имело задачей подготовление из «среды еврейской молодежи годных раввинов, учителей еврейских начальных училищ и различных чиновников еврейских общин». Варшавское Р. У. испытало ту же судьбу, что Виленское и Житомирское, — оно превратилось в обычный рассадник просвещения, не выполнив своей прямой миссии. В отношении цели, поставленной Р. У., Варшавское достигло еще меньших результатов, чем другие два училища, — из стен Варшавского Р. У. не вышло ни одного раввина. Хотя во главе Училища в первое время находился столь религиозный человек, как Авраам Штерн, Училище, фактически руководимое А. Эйзенбаумом, ставшим позже его директором, не могло вызывать доверие в широких консервативных кругах. Ближайшим сотрудником Эйзенбаума являлись преподаватели А. Бухнер, автор труда «Die Nichtigkeit des Talmuds», и Яков Центнершвер, известные своим крайним свободомыслием в вопросах религии. Неудивительно, что при таких условиях воспитанники Р. У. не отличались религиозным настроением, и это положение должно было обостриться, когда преподавателями еврейских предметов стали бывшие воспитанники Р. У., утратившие облик традиционных евреев. По официальным данным за время с 1830/31 г. по 1848/9 г. из 1172 лиц, поступивших в Р. У., вышли, не окончив курса, 817 чел., оставалось в училище в 1848/49 г. — 237, а окончивших курс за указанные 19 лет было всего 128. Из числа последних около 50 занялись преподавательской деятельностью (в большинстве — частные учителя), некоторые поступили на службу в варшавские евр. общественные учреждения, остальные обратились преимущественно к торговой деятельности или поступили на частные службы; лишь несколько человек занялись свободными профессиями (два врача, два ветеринара и др.). Окончившие Р. У. дали нескольких ренегатов, из коих Изр. Видершаль стал в Лондоне миссионером; остальные крестившиеся остались в рядах приказчиков, служащих и т. п. Что касается не завершивших курса, то из 817 чел. сохранились известия лишь о 331; из этих данных видно, что известная часть (не менее 70 душ) покинула Р. У., чтобы поступить в общие учебные заведения (университеты, гимназии, уездные училища, фельдшерские и ветеринарные школы); многие стали низшими учителями. Немалое число перешло в христианство; в общем из числа лиц, обучавшихся в Р. У., по имеющимся данным, приняло: православие — 6, р.-католичество — 18; евангелич. исповедание — 7. Благодаря тому, что Р. У. не выполняло своей ближайшей задачи, на его воспитанников не были распространены те льготные условия в отношении рекрутской повинности, которые были установлены в 1850 г. для Виленского и Житомирского Р. У. Частые жалобы со стороны консервативных кругов, указывавшие на то, что Училище не соответствует религиозным требованиям евреев, побуждали правительство назначать комиссии для обозрения Училища. Один из членов этих комиссий, цензор Яков Тугендгольд, отметил ряд причин, тормозящих деятельность Училища в надлежащем направлении; он между прочим указал, что неудовлетворительное состояние Училища должно быть объяснено и тем, что само начальство школы не соответствует ее назначению. Однако сам Тугендгольд, ставший в 1852 г. (после смерти Эйзенбаума) директором Училища, не изменил отношения евр. общества к школе. В 1857 г. был утвержден новый устав Варшавского Р. У., и в связи с этим было постановлено, что раввинские должности могут замещаться только окончившими Р. У. или сдавшими соответствующий экзамен, но в 1863 г. Р. У. было закрыто. — Ср.: Материалы, относящиеся к образованию евреев (доклад Постельса), СПб., 1863; А. Георгиевский, «По вопросу о мерах относительно образования евреев» (доклад, представленный Высшей комиссии); П. Марек, «Очерки по истории просвещения евреев в России», Москва, 1909 г., стр. 272 и след.; А. Белецкий, «Вопрос об образовании русских евреев в царствование имп. Николая I», СПб., 1894, стр. 139, 141 и др.; М. Моргулис, «Вопросы еврейской жизни», СПб., 1889, стр. 168 и след.; его же, «Из моих воспоминаний», «Восход», 1895 г., кн. IX, XI—XII; 1896 г. кн. V—VI; 1897 г. — кн. IV, VI; «Рассвет», 1860, №№ 13 (статья Горовица), 15 (программа евр. предметов), 28, 51; «Из истории Варшавского раввинского училища», сборн. «Пережитое», т. I; «Исторические сведения о Виленском равв. училище», «Виленский вестник», 1872, №№ 152, 153, 155,158, 164, 165, 182, 190, 191; Рукописные материалы.
Ю. Гессен.8.