Симон бен-Иохаи — один из главных представителей таннаев третьего поколения, предполагаемый автор Зогара; родился в Галилее во втором веке хр. эры; по преданию, умер в Мероне, близ Цефата, 18 Иара (Лаг бе-омер). В Барайте, Мидраше и Гемаре он называется то С., то С. б.-Иохаи, но в Мишне повсюду, за исключением Хаг., I, 7, он цитируется просто как p. C. Он был одним из наиболее выдающихся учеников р. Акибы и под его руководством занимался в течение 13 лет в Бене-Бераке (Wajikra r., XXI, 7 и др.). В Бер., 28а сообщается, что С. еще раньше занимался в Ямнии под руководством р. Гамлиила II и р. Иошуи б.-Ханании и что он был виновником недоразумений между обоими законоучителями; Франкель в «Дарке га-Мишна» (стр. 168) подвергает сомнению утверждение Бер., 28а на том основании, что отец С. был еще жив 45 лет спустя, во время пребывания р. Акибы в тюрьме. Последний признал способности С. при первом знакомстве с ним и из всех своих учеников только его и р. Меира удостоил ординации. При жизни р. Акибы С. находился одно время в Сидоне, где обнаружил большую самостоятельность в галахических решениях. Следующий инцидент, относящийся ко времени его пребывания в Сидоне, показывает его остроумие и благочестие. Муж и жена после 10-летнего супружества хотели развестись, потому что y них не было детей. Заметив, что они продолжают любить друг друга, но не имея права отказать им в их законной просьбе ο разводе, С. сказал им, чтобы они ознаменовали свой развод таким же торжеством, какое y них было при заключении брака, рассчитывая на то, что, может быть, они одумаются. Во время пиршества муж сказал жене: выбери себе самое лучшее, что есть в моем доме, и возьми с собою в дом своего отца. Она напоила мужа допьяна, и, когда он крепко заснул, она велела своим рабам отнести его вместе с кроватью в дом ее родителей. Проснувшись ночью и узнав, где находится, он выразил удивление, как он попал туда. — He ты ли разрешил мне забрать с собою самое лучшее, что есть в твоем доме; разве может быть для меня что-нибудь дороже, чем ты сам? Супруги вторично отправились к С. и рассказали ему об этом. Тронутый их взаимной любовью, С., вопреки требованиям закона, велел им подождать с разводом, a сам стал усердно молиться за них Богу, и Бог, вняв молитве С., дал им ребенка (Schir. r., I, 31). C. часто говорит ο р. Акибе (Нидда, 52б), питая большую любовь к своему учителю. Во время пребывания последнего в тюрьме он добился через своего отца, пользовавшегося влиянием при Римском дворе, права посещать его в тюрьме и настаивал, чтобы и тут р. Акиба продолжал учить его; когда р. Акиба отказался, С. в шутку пригрозил ему пожаловаться отцу своему (Пес., 112а). После смерти р. Акибы С. еще раз получил ординацию вместе с другими 5 учениками Акибы от р. Иуды б.-Бабы (Санг., 14а). Гонения евреев при Адриане внушили С. враждебные чувства к римлянам. Около полутора лет спустя после смерти р. Акибы, при встрече в Уше с бывшими товарищами, он услышал от одного из них, Иуды б.-Илаи, похвалу римскому правлению. С. заметил на это, что римские учреждения, столь расхваливаемые Иудой, полезны только римлянам и служат им для выполнения нечестивых целей. Иуда б.-Герим, один из учеников самого С., передал эти слова римскому правителю, приговорившему С. к смерти (по мнению Греца, этот правитель был Вар, занимавший должность прокуратора при Антонине Пие, a самый инцидент имел место в 161 г.). С вынужден был искать спасения в бегстве и в течение 13 лет, до смерти Адриана, укрывался в пещере (Иер. Шебиит, IX, 38d; Шаб., 33б и парал. места). О пребывании его в пещере и уходе оттуда существуют две легенды. По одной из них (Иер. Шеб., l. c.), С. скрылся в пещере близ Гадары, где питался финиками и сладкими рожками; его тело покрылось сыпью. Заметив однажды из своего убежища, как птица несколько раз счастливо избегала западни, устроенной ей охотником, С. счел это хорошим для себя предзнаменованием и решился оставить пещеру. Уже вне пещеры он услышал голос, «Бат-Кол»: «Ты свободен!», тогда он с уверенностью продолжал свой путь. Он выкупался в теплом источнике близ Тивериады и очистился от своей болезни (по другим источникам, он находился в пещере вместе с сыном, Элиезером). В Тивериаде он нашел безопасное убежище и отблагодарил за это жителей города. Город был построен Иродом Антипатром в местности, где было много могил (Флавий, «Древн.», XVIII, 2, § 3), точное расположение которых не было известно. Поэтому город считался ритуально нечистым. С. посадил лупины в подозрительных местах, и так как растения не везде принялись, то он объяснил жителям, что могилы находятся там, где корни не идут в землю. Могилы были разрыты, трупы унесены в другое место, и город очистился. Чтобы дискредитировать Симона, некий самаритянин тайно положил обратно один труп. По указанию свыше С. узнал ο поступке самаритянина и сказал: «Что наверху, пусть низринется вниз, и что внизу, пусть поднимется». Самаритянин был взят могилой, a один школьный учитель из Магдалы, который смеялся над словами С., обращен был в груду костей (см. прим. 180е Бубера к Песик., X, 90а). По другой версии (Шаб., l. c.), С. с сыном спрятался в пещере, над которой чудесным образом выросло бобовое дерево и показался источник. По прошествии 12 лет пророк Илия известил их ο смерти императора, которая освободила С. от грозившей ему казни. По дороге из пещеры домой он увидел в поле людей, которые с таким рвением занимались полевыми работами, что забыли ο Торе. В гневе С. обратился к ним с бичующей речью. Тогда голос с неба велел ему вернуться назад в пещеру, где он провел вместе с сыном еще 12 месяцев, после чего голос с неба позволил им оставить пещеру. По дороге их встретил зять С., Пинехас б.-Яир, который заплакал, увидев их столь изможденными. Ho C. стал утешать его тем, что в течение истекших тринадцати лет он обогатил себя познаниями. Очистив Тивериаду (см. выше), C. поселился в Мероне; долина, лежавшая y города, по слову С., наполнилась золотыми динариями (Schem. r., LII, 3). В другом месте говорится, что С. основал знаменитую школу в Текоа; из этой школы вышел Иуда I (Toc., Эр., VIII, 6; Шаб., 147б). Грец полагает, что гор. Текоа находился в Галилее и не тождествен с другим городом того же имени, на территории Иудейского царства (II Хрон., 11, 6). По мнению Бахера, Текоа тождествен с Мероном (Ag. Tan., II, 76). С., согласно легенде, в сопровождении Элиезера б.-Иосе был послан в Рим с петицией к императору об отмене декрета ο запрещении трех главных заповедей еврейской религии. По дороге к Риму он встретился с демоном Бен-Темалионом и согласился принять его услуги. И вот злой дух вошел в тело дочери императора, и С., придя в Рим, изгнал его. Император предложил С. взять все, что тот захочет, из императорской сокровищницы. Тогда С. разыскал декрет, об отмене которого он приехал просить, и разорвал его (Меила, 17б). Эта легенда, очевидно, заимствована из христианской апокрифической литературы. Бахер (ib., XXXV, 285) нашел в «Acta Sanctuorum» рассказ, где дух изгоняется из дочери Марка Аврелия. С., по утверждению легенды, считал себя самого и своего сына людьми высшего порядка, בני עליה. «Таких людей очень мало на свете, — говорил он, — если их 1000, то я и сын мой в их числе, если их 100, то я и сын мой в их числе, если их только два — то это я и сын мой» (Сукка, 45б; Санг., 97б). За время его жизни радуга никогда не показывалась на небе, потому что при нем не было необходимости в напоминании ο Божеском обещании (Иер. Бер., 13d).
Симону б.-Иохаи принадлежат многочисленные галахи во всех трактатах Талмуда. Он высоко ценил учение своего учителя Акибы и говорил своим ученикам: «Изучайте мои методы интерпретации («миддот»), ибо мои методы — это избраннейшие из избранных методов р. Акибы» (Гит., 67а). Но это одно заявление показывает, что он не во всех пунктах следовал своему учителю. И в самом деле, нередко случалось, что он не соглашался с р. Акибой, считая свои толкования более правильными (Рош га-Шана 18б). Он был независим в галахических решениях и не считал нужным воздержаться от критики предшествовавших таннаев (ср. Toc. Огал., III, 8; XV, 11). В своих мнениях он большею частью сходился с Иосе б.-Халафта; иногда и с р. Меиром (Келим, III, 5; Меила, 11a). Полагают, что и он, подобно другим ученикам р. Акибы, участвовал в систематизировании его учения: составление Мишны приписывается р. Меиру, Тосефты р. Нехемии, Сифры — р. Иуде, Симон же считается составителем Сифре (Санг., 86а) и «Мехильты де Рабби Шимон». Характерной чертой Симоновой интерпретации как в галахе, так и в агаде является отыскивание смысла и рациональных мотивов (טעמא דקרא) того или другого библейского закона (Б. М., 115а и др.). Этот метод неоднократно приводил Симона к видоизменению разбиравшегося закона (ср. Б. М., l. c.). К С. часто обращались за разъяснениями, когда желали знать мотивы юридических норм (ср. Toc. Зеб., I, 8). И учитель его, р. Акиба, также высоко ценил его способности в применении этого метода. Формулирование общих правил было любимым делом С., и таких формул сохранилось много (Бик., III, 10; 3еб., 119б и др.). Он не соглашался с р. Акибой, что частицы, как союз «и», גם, и тому подобные, могут давать основание для галахических выводов (Мен., 11б; см. Миддот), но он не соглашался и с р. Исмаилом, что Тора «говорит языком человеческим» и имеющиеся в ней плеонастические выражения не могут служить точкой опоры для новых галах (Зеб., 108б и др.). С. известен также как выдающийся агадист, и его многочисленные изречения имеются в обоих Талмудах. Изучение Торы он считает главной целью человеческой жизни. Придавая большое значение молитве, особенно чтению «Шема», он не считает, однако, обязательным ради молитвы прерывать изучение Торы (Иер. Шаб., I, 3а). Указывая главнейшие добродетели, он ставит на первое место изучение Торы, «но, — добавляет он, — доброе имя стоит выше всего» (Аб., IV, 13), полагая, что, кроме изучения Торы, нужно также исполнение законов, чем только и возможно приобрести доброе имя. С. придавал большое значение покаянию. «Так велика сила раскаяния, что если человек заведомый нечестивец («раша гамур») в течение своей жизни и кается в них к концу жизни, он считается настоящим праведником» (Кид., 40б). С. презирал тщеславие, равносильное, по его мнению, идолопоклонству (Сота, 4б). Публичное осуждение своего ближнего он считал грехом (Бер., 43б). Он порицал ростовщичество, плутовство и разрушение семейного мира (Б. М., 58б; Wajikra r., IX). Глубокий рационализм в галахе сочетался y C. с мистицизмом в агаде и практической жизни (Меила, 17б). Имя С. было, таким образом, связано с мистическим легендарным эпосом, и поэтому он сделался главным авторитетом для каббалистов. Зогар впервые появился под его именем как «Мидраш де Рабби Шимон б.-Иохаи». Ему же приписываются два апокрифических мидраша (Б. Г., III, 78; IV, 117), первый называется «Нистарот де р. Шимон 6. Иохаи», второй «Тефиллот р. Шимон б.-Иохаи»; тема обоих — пришествие Мессии. Когда С. скрылся в пещере, он постился 40 дней и молился Богу об избавлении Израиля от преследований, тогда Метатрон открыл ему будущее, назвав последующих магометанских правителей, последний из коих должен погибнуть от руки Мессии. Гробница С. в Мероне сделалась предметом поклонения, особенно с того времени, как палестинские каббалисты стали популяризовать «Зогар». Могила его и доныне привлекает пилигримов. См. Лаг ба Омер, Паломничество.
Ср.: Bacher, Ag. Tan., II, 70; Brüll, Mebo ha-Mischna, 185; Frankel, Darke ha-Mischna, 168; Grätz, Gesch., IV, 180; note 20; Grunhut, в Magyar Zsidó Szemle, XVII, 63; Heilprin, Seder ha-Dorot, II; Joël, в Monatsschr., V, 365, 401; Kaminka, в Ha-Meliz, XXIX, 75, 77; Faucher, в Ha-Asif, IV, 120; Weiss, Dor, II, 157; Moses Konitz, Ben Jochai, Будапешт, 1815; Louis Lewin, R. S. ben Jochai, Франкфурт-на-Майне, 1893. [По J. E., XI, 359—363].
3.