Сказания и легенды в еврейском фольклоре. — Как и y всех других народов, в древнем доисторическом периоде культурной жизни еврейского племени С. и легенды заполняли собой весь духовный мир человека. Из них лишь самая незначительная часть сохранилась в древнейшем литературном памятнике евреев — Библии. На многих из этих сохранившихся С. заметно влияние других культурных народов древности, с которыми евреи-кочевники приходили в соприкосновение. Но и заимствованные сказочные мотивы подверглись творческой переработке и приняли определенно национальную окраску. Таковы, например, С. ο сотворении мира, в которых заметно вавилонское влияние, или сказание ο Иосифе и жене Потифара, являющееся переработкой древней египетской сказки. При этом необходимо иметь в виду, что большинство библейских С. сохранилось не в своем первобытном виде, в каком они жили в памяти и устах народа; не подлежит сомнению, что историографы, рассматривая народные С. как подлинный исторический материал, придавали им в большинстве случаев определенную окраску. Сохранившиеся в Библии С. расположены поэтому в хронологическом порядке и в исторической преемственности, так как летописцы видели в них правдивые описания событий прошлого. Другое явление замечается в апокрифической литературе. Встречаемые там С. и легенды поражают обилием анахронизмов. Они повествуют не ο событиях прошлого, a предсказывают грядущее, раскрывают небесные тайны. Основные мотивы этих легенд: изображение геены огненной, в которой будут гореть все грешники, воскресение мертвых, пришествие Мессии и освобождение избранного народа. На большинстве С. и легенд заметно влияние чужих религиозных идей и литератур, установлены прямые заимствования из греческих и египетских источников. Несравненно большим разнообразием сказочных мотивов отличается талмудическая литература. Весьма видное место занимает в этой письменности обширный цикл С., которые не являются продуктом народного творчества в настоящем значении этого слова, a скорее относятся к типу дидактических сказок, к которым творцы Талмуда прибегали для проведения в жизнь национальных или религиозно-этических тенденций. Эти сказки являются, таким образом, весьма родственными притчам и параболам, к которым законоучители тоже часто прибегали в своих религиозно-нравственных поучениях. Фигурируют в этих сказках преимущественно библейские лица: патриархи, цари, пророки, военачальники и пр., причем в данном случае менее всего считались с исторической правдой; лица одной эпохи приводятся в прикосновение с фактами и лицами другой. Сами рассказчики не передавали этих С. в виде исторического события и не уверяли в их подлинности, они пользовались ими исключительно для религиозно-назидательных сентенций. В талмудической письменности имеется, однако, огромное количество самых разнообразных С. и легенд, носящих на себе несомненную печать народного творчества; они, очевидно, сперва циркулировали в устах народа, пока проникли в талмуд. литературу. К этой категории относятся многие легенды, связанные с национальной катастрофой — разрушение Иерусалима легионами Тита, затем легенды об Илии пророке, ο грядущем пришествии Мессии, ο десяти коленах, ο реке Санбатионе и большинство легенд, связанных с демонологией и ангелологией. Последний цикл находился под несомненным влиянием Вавилона и Персии. Многочисленные циклы талмудических легенд и С., как, например, С. ο царе Соломоне, об Александре Македонском, ο Хойне Гамагель, спавшем непробудным сном целых 70 лет, ο Лилит и Асмодее, ο приключениях Раба бар-бар Хана, — встречается в разных версиях y многих других азиатских и европейских народов. Трудно установить первоисточник этих С. и в какай мере Талмуд своими сказочными мотивами является посредником между Востоком и Западом; несомненно, однако, что даже явно заимствованные С. носят в талмудической письменности чисто национальные формы. Число талмудических С. огромно. Трехтомный труд Бялика и Равницкого «Sefer Agadah» содержит около 4000 избранных С. и легенд. Средние века, когда рассеянное по свету еврейство пришло в соприкосновение со всеми культурными народами, является расцветом еврейского фольклора. Все ученые сходятся на том, что евреи в эту эпоху играли весьма видную роль в смысле ознакомления Запада со сказочными мотивами Востока. Достаточно отметить исключительное значение, какое имели для развития фольклора европейских народов еврейский перевод «Kalila-we-dimna» (см.) и сборник восточных, преимущественно талмудических С. Петра (Моисея) Альфонза «Disciplina clericalis». Арабские сказки («Тысяча и одна ночь»), вошедшие в фольклоры всех народов, тоже были не свободны от влияния еврейских сказаний (см. Perles, «Einfluss d. rabbinischen Agada’s auf 1001 Nacht»). В то же время евреи в свою очередь заимствовали y окружающих народов много легенд, переделывая их на свой лад. Например, известный y европейских народов цикл легенд, связанных с именем поэта Вергилия, встречается и в еврейском фольклоре, причем Вергилия заменяет Маймонид, который оказывается современником и чуть ли не учителем Аристотеля. Большое влияние на евр. фольклор оказали многочисленные легенды и С., порожденные суеверием, властвовавшим над умами европейцев в Средние века. Таковы легенды про ведьм и чертей, оборотней и пр. Окрепшая к четырнадцатому веку практическая каббала стерла грань между реальным и нереальным миром, превратила легендарное и фантастическое в подлинную действительность. Эта насыщенная мистицизмом атмосфера оказалась весьма благоприятной для расцвета С. и легенд. Многие из сказочных мотивов, встречаемых уже в Талмуде, послужили в Средние века неиссякаемым источником для весьма богатых по своему разнообразию С. и легенд. Таковы: С. ο Мессии, ο десяти коленах, ο реке Санбатионе, ο пророке Илии. Последний стал самой популярной фигурой еврейского фольклора. Илия пророк являлся всюду, где была необходима помощь; народная фантазия превратила его в гения-хранителя всех невинно страждущих, всегда готового защитить слабых, помочь бедным и укротить жестоких и злых. Кровавые гонения, которым евреи подвергались в Средние века, породили сказания ο святых мучениках, ο чудесных избавлениях от опасности. Основным мотивом большинства сказаний этого цикла является жестокий указ («гзейра»), изданный королем по наущению враждебного евреям вельможи. Евреи приходят в отчаяние, встречают «гзейру» постом и молитвами. В последний момент происходит чудесное избавление при помощи видения, являющегося королю во сне или наяву, или же при посредстве раввина-праведника или святого отшельника, изыскивающих способ, как заставить короля отменить суровый указ. Очень часто появляется в таких случаях «тайный советник», ставший классическим типом в еврейском фольклоре. Это — еврейский мудрец, живущий на окраине города в полной неизвестности, в глубокой бедности. Первый министр случайно узнает про еврейского мудреца, начинает тайно прибегать к его советам по самым важным государственным делам. Король дивится необычайной мудрости министра, но в конце концов король узнает, что все советы министра исходят от безвестного еврея; тогда король призывает «тайного советника» и назначает его «вторым от короля» (scheni la’melech). Особое место занимают в средневековом еврейском фольклоре многочисленные С. и легенды ο ритуальных наветах (Alilath dam). Для борьбы с наветами фольклор ввел особое существо «гойлем» — человека, созданного из глины при помощи Неизреченного Имени (schem ha-meforasch). Большинство подобных легенд ο «гойлеме», предупреждающем и раскрывающем кровавый навет, связано с именем известного пражского раввина Магарила (см. Лива бен-Бецалел). Все эти легенды ο чудесных подвигах созданного Магарилом «гойлема» собраны в книге «Niflaoth Maharil im ha’goilem», составленной по манускрипту 17-го в. Умение творить «гойлема» народная легенда приписывает также и многим другим ученым, начиная с Авраама ибн-Эзры и кончая Ильей Гаоном. He подлежит сомнению, что сказание ο «гойлеме» является вариацией популярной легенды об homunculus’е, но в условиях еврейской жизни та же легенда становится продуктом самостоятельного народного творчества. Такой же переработке подверглось множество других европейских легенд, попавших в еврейское гетто. Важным для развития фольклора явилось открытие книгопечатания. До того времени среди простой народной массы сказки и легенды распространялись преимущественно путем устной передачи. Когда же при помощи типографского станка книги стали общедоступны, простолюдины и женщины получили возможность знакомиться со С. окружающих их народов. В книгах, опубликованных на наречии германских евреев, «Bowa Buch» и «Artusch Hof» («Артуровы легенды»), приведены чисто христианские сказания и легенды. Но вскоре вслед за такими книгами, цель которых была доставить невзыскательной публике занимательное чтение, появилась и повествовательная литература назидательного характера. Образовалась целая литература «maassot» (сказок), среди них особой популярностью пользовался сборник «Маасе Бух» (см.), где собрано свыше трехсот легенд, сказок и преданий из Талмуда, Мидрашим, раввинской и каббалистической письменности, a также из иностранных литератур (немецкой, арабской и пр.), причем легенды последней категории подверглись значительной переработке и приняли еврейский колорит. Доблестные витязи заменяются благочестивыми раввинами, грозные гиганты — скромными на вид «скрытыми праведниками» (см. Lamed-wownik). В этом проявляется характерная черта евр. фольклора. Военные доспехи и физическая мощь отсутствуют в средневековых евр. легендах, преобладают богатыри духовной мощи, которые могут одним взглядом испепелить целые легионы, сокрушить любую силу; вместо единоборства богатырей имеются картины упорной борьбы орудиями духовной силы между праведником и колдуном, описываются религиозные диспуты между раввином и кардиналом или самим «апифиором» (папой). Легендами и С. переполнены также все назидательные книги (mussar seforim) той эпохи, написанные на разговорном языке для простолюдинов, каковы: «Simchat ha’Nefesch», «Leb tob», «Kaw ha’jaschar» и др. При этом очень часто совершенно стирается грань между С. в настоящем смысле этого слова и назидательными сказками. To, что в Талмуде носит характер притчи или назидательной сказки, принимает в жаргонной назидательной книге формы настоящего С., в подлинности которого не сомневается ни сам автор, ни его простодушный читатель. Известные мемуары Глюкель фон Гамельн (см.) дают яркое представление ο роли, какую играли в духовном мире тогдашней женщины все эти С. Зародившееся во второй половине 18-го века хасидское движение обогатило цикл С. и легенд. He исключая самого основателя хасидизма Бешта (см.), вожди этого движения очень часто облекали свои поучения в форму сказок. У некоторых, как и y Бешта и в особенности y его правнука р. Нахмана Брацлавского, эти дидактические сказки принимали весьма поэтические образы, не теряя при этом своего символического характера. Наиболее излюбленные персонажи их сказок: царь и царевич, мудрец и простак, нищий и корчмарь. Кроме того, создалось огромное количество сказаний и легенд, которыми народная фантазия разукрасила житие героев-цадиков. В легендах этих фигурируют мертвецы, души грешников, которых цадик освобождает из ада, злые духи, колдуны, похищающие новорожденных детей. В хасидских легендах фигурируют также, хотя и в совершенно преображенном виде, столь популярные в фольклорах европейских народов шапка-невидимка и ковер-самолет. В еврейских легендах невидимками (ואינו נראה רואה) становятся не при помощи особой шапки, a посредством постов, омовения и произнесения таинственных имен Божьих. Быстрое передвижение (קפיצת הדרך) достигается опять-таки не при помощи ковра или конька-горбунка, a посредством чудодейственной силы цадика, который должен преодолеть огромные пространства для спасения еврейства от грозящей ему «гзейры». Много таких легенд связано с именем странствующего цадика р. Лейб Сорес (см.), являвшегося по ночам из Волыни в Вену к императору Иосифу II с требованием отменить суровые указы ο евреях. В хасидской среде рассказывать про чудесные деяния цадиков почитается богоугодным делом, и, переходя из уст в уста, легенды обогащались всевозможными фантастическими подробностями. Хасидская литература переполнена такими легендами; отдельными, наиболее популярными сборниками хасидских С. и легенд являются: «Schibche ha’Bescht» (легенды ο Беште, опублик. в 1814 г.), «Sipure maassiot» (сказания ο р. Нахмане), «Schibche ha’Rab» (ο p. Шнеур-Залман), «Kehal chassidim», «Adat zadikim», «Mifalotzadikim», «Seder ha’dorot he’chadasch» и др. Большинство из этих многократно издаваемых сборников имеются и на древнееврейском, и на разговорно-еврейском языках. Помимо хасидских, циркулирует бесконечное количество легенд и С. про тайных праведников, про Илию пророка, про колдунов и домовых, про «oilom ha’toenik’ов» (блуждающие души), про добрых гномов (schreitelech), клады (oizer) и пр. Особенно распространены такого рода сказания среди женщин и детей. Некоторые писатели делали в последнее время попытки художественно переработать народные сказания. Лучшими в этом роде являются «Volkstümliche Geschichten» Переца. В 1912 г. приступлено Ан—ским (см.) к организации научной экспедиции имени бар. Г. О. Гинцбурга для собирания произведений еврейского фольклора. Членами этой экспедиции записано в черте множество народных С. и легенд. — Ср.: Güdemann, Geschichte d. Erz., т. I, гл. VII; Gaster, Beiträge z. vergleichenden Sagen und Märchenkunde (1883); Brüll, Beiträge z. jüdischen Sagen- und Sprachkunde im Mittelalter (Jahrb. f. jüd. Gesch. u. Lit., IX); L. Wiener, Jiddish Liter., 25—52; 378—380; M. Grünbaum, Jüdisch deutsche Chrestomatie; C. Ан—ский, «Еврейское народное творчество» («Пережитое», I); id., Ритуальные наветы в евр. народном творчестве («Русск. бог.», 1912, 1); С. X. Бейлин, «Странствующие повести и сказания в древнеевр. письм.» (1907). С. Цинберг.7.
ЕЭБЕ/Сказания и легенды
< ЕЭБЕ
| ← Скадовск | Сказания и легенды | Скала, местечко → |
 Словник: Сила — Сокращения. Источник: т. 14: Сараево — Трани, стлб. 351—356 ( скан ) |
- Википроекты