Живые впечатления мёртвого человека (Дорошевич)
| Живые впечатления мёртвого человека : Посмертное произведение одного великого писателя[1] |
| Источник: Дорошевич В. М. Папильотки. — М.: Редакция журнала «Будильник», 1893. — С. 77. |
…Где нет ни плиты, ни креста, Там, наверно, лежит сочинитель…[2]
«Соблазнись и умри»!
Если бы вы знали, как хорошо быть мёртвым… вы наверное бы прочли эти строки и умерли!
Итак, я умер… Хоть это случилось со мной в первый раз, но я не потерялся и сразу нашёлся, что мне делать в своём новом положении: я замолчал на веки. Чертовски остроумно! В целую вечность я больше не скажу ни одной глупости, и это одно даёт право на титул мудреца.
Как хорошо! Я в первый раз лежу так спокойно, не думая, что сейчас надо снова вскочить и бежать, сломя голову, за несчастным рублём. Я в первый раз предаюсь dolce far niente[3] без размышлений о том, что праздность — мать всех долгов…
Я обеспечен квартирой, а это первое и самое главное в жизни человека. Меня никто не выселит за неплатёж из моего маленького жилища. Мне чужды заботы о приличном костюме; на мне он есть, и мне не потребуется другого, а костюм, это — второе самое главное в той же жизни человека…
На счёт третьего самого главного — стола, мне было бы смешно беспокоиться, когда я сам теперь всего на всего — кушанье (да и то не из важных) для гг. червей. Пусть едят! Всякому хочется есть! Без этого никто бы даже не писал, и не издавалось бы на свете ни серьёзных, ни юмористических изданий… Пусть едят…
Зачем я не могу написать статьи?.. Я написал бы из любви к истине, безо всякого гонорара… Но — как я напишу, когда анонимных вещей не печатают, а я не имею права подписаться, ибо я ничто, — самый действительный из анонимов. На подлог же я не пойду…
А то бы я написал прекрасную статью о Шекспире, где снял бы всю гору лавров, которые ни за что, ни про что, столько лет давят прах покойного писателя.
Судите сами! Какая несообразность!.. Про Гамлета говорят, что он сходит с ума… Да как может сойти с ума человек, у которого его и не существует? А придворные верят, что Гамлет сошёл с ума… Значит, они сами дураки… Воля ваша, но такая коллекция дураков — уж натяжка и не достойна великого мастера.
А Гамлет — всесовершенный дурак! Он говорит: «бедный, бедный Йорик»… Умный человек на его месте назвал бы Йорика только счастливым… Возьмите одно: сколько раз ломали и коверкали бедного Гамлета гг. актёры, а Йорика никогда и никто, потому что его нет, а Гамлет есть… Если бы Гамлет предвидел это обстоятельство, он позавидовал бы Йорику и закололся бы в четвёртом акте своей жизни, чтоб её дать гг. актёрам коверкать его образ в пятом.
Я советую гг. комментаторам, прежде чем писать о Шекспире — умереть. Пусть перемрут все комментаторы, и тогда Шекспир станет вполне ясен для читающей публики.
Но к делу!.. Гамлет сожалеет о шуточках и остротах «бедного!!!» Йорика… Несмышлёныш!.. Да к чему же шутки, остроты и каламбуры, когда мёртвым гонорара не нужно!..
Глупый Гамлет, хоть и учился в университете!..
Я в гробу. Вокруг меня редакция в полном составе. Многие роняют глупые слёзы, как глупые слова… К последнему они привыкли: это неизбежность их профессии.
Г. издатель прослезился только в конце. Он верен себе, и скуп даже на слёзы. Но он, при взгляде на меня, подумал об общей участи людской, и заплакал авансом.
Г. редактор тоже плачет, но он сдерживается, редактирует и сокращает выражения своих чувств. Сотрудники плачут, потому что хотят согласоваться с направлением редакции.
Со мной прощаются… Меня целуют… хорошие поцелуи… Смешно было бы предполагать в них хоть один Иудин: «ничто» нечего и предавать.
Фу, наконец-то!.. Меня закрыли крышкой… Теперь я дома, но не хочу, имею право и возможность хотеть никого не принимать!.. Да и к тому же мне некогда. Я жду через час визита гг. червяков, этих маленьких Шопенгауэров, которые лучше большего докажут мне ничтожество всего существующего на земле…
Я жду с нетерпением минуты, когда я, беспочвенный писачка, наконец, «прикреплюсь к земле»… Я сделаюсь собственником хоть и небольшой, но бесспорной полосы земли и начну всем своим существом — именно всем своим существом — заботиться о её плодородии… Я сделаюсь землевладельцем!.. Писачка, мечтал ли ты об этом?!..
Я в могиле… Могильщик заступом вводит меня во владение моею земельной собственностью; каждый ком земли, словно старший нотариус, скрепляет моё право.
Стоп машина!.. Ещё не всё кончено… Сквозь землю долетают до меня какие-то слова… Ах, это надгробные речи моих сотоварищей.
Надо их послушать, хотя бы из простой вежливости: ведь, слушали же они несколько часов моё философское молчание, порождавшее в них больше мыслей, чем речь любимого философа.
Слушаю… Что это — стихи?.. Даже в могилу не уйдёшь в наш век от стихов… Стихи недурны; в них трактуется о страшном горе, постигшем поэта, благодаря утрате лучшего друга… Странно одно, как это человек мог так тщательно обработать стихи, не смотря на постигшее его страшное горе!.. Ни одной некрасивой натянутой рифмы!.. Весьма странно!.. А, ведь, он всегда оправдывался перед редактором, когда приносил плохие стихи, тем, что был чем нибудь обеспокоен или взволнован… Весьма и весьма странно…
Но в стихах ни разу нет слова «грязь»… Врёт мой друг поэт!.. Это не его стихи, он не написал бы такого анахронизма; он, очевидно, взял их у какого-нибудь поэта XVI века.
Стихи кончились, но начались речи… Говорит наш редакционный романист, в кратких чертах говорит о «поучительной жизни покойного». Ну, его слушать нечего, это не моя жизнь, это фабула какого-то нового романа… Роман выйдет недурён… Но почему именно такое странное название, как «поучительная жизнь покойного», выдумал он своему роману?..
Говорят один за другим… «Ещё одним общественным деятелем меньше»… И как я до сих пор не догадывался, что я, ведь, тоже общественный деятель!.. «Грущу о смерти общественного деятеля»… «Крупный родной талант сошёл со сцены»… «Грущу о дорогой родине»… «Гуманнейший человек»… это похвально с моей стороны… «Покойный был мне лучшим другом»… Ах, до чего жаль мне терять такого друга… «Умный, откровенный, отзывчивый на всё доброе, высоко-честный»… Как редки в наш век такие люди!… Они бывают только в могилах! «Даровитый, глубоко-нравственный, энергичный»… Да как же эти люди, которые говорят всё это, не носили меня при жизни на руках?.. Зачем мне делали подчас мелкие гадости?.. «Развитой, много обещавший, незаменимый»…
Ах, зачем я, такой, умер?.. Боже, зачем умирают такие хорошие люди?!..