Жизнь Иисуса Христа (Фаррар; Лопухин)/Предисловие, Лопухин 1885
| ← Предисловие 1886 | Жизнь Иисуса Христа — Предисловие II, Лопухин 1886 | Предисловие 1874 → |
| См. Оглавление. Источник: Викимедия: Life of Christ. Foreword/Lopukhin I. |
В чём тайна такого несравненного успеха этих сочинений?
Тайна эта глубока и, в то же время, ясна как день. Она заключается в реакции вечно живого христианского духа против мертвящих оков, которыми усиливался задавить его рационализм. Когда глашатаи критического рационализма впервые выступили со своим обновленным язычеством, то утомлённый прозой жизни западно-европейский христианский мир почуял в рационализме как бы новое, живое веяние и с лихорадочной жаждой ринулся к новому источнику. Спрос оказался большим; ему соответствовало и предложение. Западная литература наводнилась «критическими» трудами. Но область критицизма оказалась не беспредельной, и скоро критика сказала своё последнее слово в трудах Штрауса и Ренана. Это были верховные и последние пророки критического рационализма. От них начинается поворот. Высшей степени напряжения рационализм достиг собственно в Штраусе, когда он всю евангельскую историю объявил чистым мифом. Далее уже некуда было идти. Ренан поворотил уже назад и стал признавать за евангельской историей реальность, только подкрашенную мифом. Это была уже прямая измена чистому рационализму. Это было началом реакции. И реакция наверно заявила бы себя быстрее и сильнее, если бы рационализм не нашёл для себя опоры в ренановском компромиссе с христианством и особенно в блестящем романтическом стиле французского писателя.
Христианско-богословская литература, между тем, бездействовала. Она как бы врасплох захвачена была наводнением критицизма. Мало-помалу она однако же оправилась и начала противодействовать рационализму. Но это противодействие было отрывочным и частным, направлялось только против отдельных частных пунктов критики. Преимущество в начавшейся борьбе можно сказать было на стороне рационализма, который имел в свою пользу обаяние новизны и представил цельные крупные труды. Для противовеса им также нужны были цельные и крупные труды. Потребность в них стала всё более и более ощущаться, и они явились, когда время для них вполне созрело. Честь поставки таких трудов принадлежит английской богословской литературе. Она стала поставлять их один за другим, и перлами между ними являются сочинения Фаррара. За превосходное достоинство этих трудов ручалась уже народность, произведшая их автора. Между тем как в главном сочинении Штрауса было слишком много немецкой туманности и тяжеловесности, и в главном произведении Ренана слишком много французского легкомыслия, в английских трудах не было таких крайностей и они отличались своим ясным, здоровым смыслом. И вот, когда это здравомыслие совпало в Фарраре с сильным литературным талантом, то и явилось сочинение, которое своей здравой критикой затмило туманно-критическое творение Штрауса, а превосходным стилем и великолепным историческим анализом и обрисовкой исторических условий и обстоятельств оставило позади себя даже французского автора пресловутой «Жизни Иисуса», вылощенный стиль которой разве уступает только блеску его бесконечного легкомыслия. От трудов Фаррара новой жизнью повеяло для христианского духа, и он с отрадой остановился на них, вырвавшись из холодных и удушающих оков критического рационализма, который к тому же год от года всё более и заметнее мельчает. Собственным отрицанием подкопав под собою почву, рационализм теперь уже ищет сомнительной опоры то в грубом материализме, то в обновлённой нирване, т. е. в философии бессознательного. Реакция побеждает его, и в этом заключается тайна успеха сочинений Фаррара, а ближайшая причина конечно в превосходных достоинствах их.
Означенные сочинения Фаррара составляют цельную серию, обнимающую собой всю область исторического происхождения и первоначального развития христианства. В них автор задался целью воплотить в повествовательной форме высшее слово богословско-научного знания в этой области, прилагая его прежде всего к личности Христа, затем к величайшему из апостолов и, наконец, к целому сонму апостолов и христианской церкви. Исполнение задачи одинаково хорошо во всех этих трудах. Богатство научного знания, мастерство в обрисовке исторических условий и обстоятельств, свежесть красок и художество в живописи — их отличительные качества. В этом отношении труды Фаррара блистательно завершают целое научное движение в области библейско-исторического знания, которым особенно ознаменовалось наше время. Новейшие исследования и открытия в области археологии дали такую массу свежего библейско-исторического знания, что сама библейско-историческая наука должна была заново преобразиться, и в настоящее время кругозор её настолько раздвинулся, что она не может удовлетворяться теми данными, которые только и считались относящимися к ней прежде. Открытия и исследования в Палестине, Египте, Ассирии и других странах, бывших местом совершения библейско-исторических фактов и событий, внесли в эту науку новый свет и новые задачи, которые предстоят теперь всякому исследователю в ней. Задачи эти состоят в том, чтобы известные библейско-исторические события осветить при помощи того вновь добытого научного материала, который так или иначе имеет пояснительное значение по отношению к этим событиям. В западно-европейской литературе в этом отношении давно уже идёт дружная работа и там можно указать целый ряд произведений, которые представляют собой осуществление этих новых задач библейско-исторической науки, и в них не только обстоятельно разрабатываются археология и география, как внешние условия библейских событий, но и делается живое применение добытых ими данных к библейским событиям или научно-художественное воспроизведение библейско-исторических образов. Такая научно-художественная обработка библейских событий чрезвычайно важна в смысле сильнейшего впечатления их и связанных с ними нравственных уроков в душе читателя. Одно впечатление мы выносим из чтения отрывочной и краткой летописи, и совсем другое из художественной обработки летописного сюжета в талантливом историческом произведении. Там мы имеем сухой мёртвый факт, изолированный от почвы; здесь мы видим все условия, произведшие этот факт. То же самое применено и к библейским фактам. Благодаря обычной краткости, библейские факты часто представляются несвязанными и трудно согласованными, и это единственно оттого, что все второстепенные условия и обстоятельства опущены. Эту пустоту и должны наполнить наука в связи с художеством. Это прежде всего относится к внешним фактам. Тут пособием могут служить данные археологии, географии, этнографии и т. п. Внешних наук. Но то же самое относится и к внутренним фактам, и здесь уже пособием может служить психология. Это будет высшим библейско-историческим знанием, и сочинение, в котором осуществлена эта задача, несомненно получает новый и глубочайший интерес, хотя бы предметом его были общеизвестные факты. Таким методом именно написаны сочинения Фаррара, и в этом несомненно заключается их глубочайший интерес. Каждый библейско-исторический факт у него освещается массой соприкасаемых данных, и вследствие этого он получает новую свежесть и жизненность. И это не только в отношении внешних фактов, но и в тончайших движений душевной жизни, которая анализируется с замечательным мастерством и художественностью. Это особенно нужно сказать там, где приходится иметь дело с такими фактами, которые составляют чудо в духовной жизни, каким, например, является известный библейский факт — мгновенное превращение ап. Павла из свирепого гонителя христианства в неутомимого и ревностного его проповедника. Как такой сильный характер мгновенно сломался и от одной крайности перешёл, так сказать, в другую — для объяснения этого мы имеем только чудо. Но ведь чудо никогда не бывает противоестественным. Оно только сверхестественно и всегда совершается не без участия естественных готовых сил. Где же эти силы в данном факте? Они нам не даны в рассказе о нём, кроме некоторых случайных штрихов. А между тем они должны были существовать. Отыскать эти силы, указать и определить то или другое их сочетание, ту или другую работу их, указать причину, вызвавшую это сочетание и эту работу — это составляет задачу библейской психологии. Фаррар часто исполняет эту задачу с неподражаемым мастерством. Во взятом нами примере он следит за всеми возможными движениями души Савла, его вопросами и сомнениями — до самого чуда. Его психологический анализ подводит вас к самому чуду, и вы боитесь даже, чтобы он не разложил само чудо на естественные психологические элементы, и, однако же, чудо остаётся во всей своей таинственной недоступности и реальности.