З. Н. Гиппиус: pro et contra
СПб.: РХГА, 2008. — (Русский Путь).
Г. ЧУЛКОВ[править]
Зеленое кольцо[править]
Почти всегда уходишь из театра с чувством разочарования и досады. И это понятно. Нужен или такой актер, как Сальвини, такая актриса, как Ермолова, чтобы все забыть вокруг и отдаться покорно гипнотизирующему трагическому голосу «одержимого» художника, — или нужна такая гармония всей постановки, такое согласие драматурга, актеров, режиссера, какого почти никогда не бывает. Я такую гармонию наблюдал, признаюсь, очень редко — вот разве при постановке «Балаганчика» Блока в театре В. Ф. Комиссаржевской.
В современном театре почти всегда скучно. Но вот недавно смотрел я «Зеленое кольцо» З. Н. Гиппиус, и не только не скучал, но ушел из театра как-то хорошо растревоженный и, быть может, пойду опять смотреть эту странную пьесу.
Прежде всего должен сказать, что «Зеленое кольцо» решительно выходит за пределы эстетических категорий. Эстету просто нечего делать с этим «кольцом». Автор до того скуп в своем творчестве, что тот, кто ищет в искусстве «радости», этой радости совсем не найдет. Примечательно, однако, что у драматурга не было, по-видимому, и задания такого, ни малейшей попытки «украсить пьесу». А между тем я жадно слушал этот строгий, к одной цели направленный диалог, смотрел с неотступным интересом сцену за сценою, где все какое-то одно устремление, один порыв. Мне кажется, что очарование «Зеленого кольца» именно в этом исключительном единстве устремления. Душа автора куда-то летит. Вот этот полет и волнует, и увлекает. Как будто видишь малую, хилую птицу с огромными белыми крыльями, и сначала не веришь, когда крылья влачатся в земной пыли, что этой птице дано летать в лазури, а потом с изумлением следишь за солнечным полетом.
Конечно, все зависит от того, как посмотреть на «Зеленое кольцо». Если прийти в театр с определенным намерением ни о чем не догадываться и ни во что не верить, тогда, конечно, в «Зеленом кольце» увидишь только несколько неожиданную фабулу, услышишь не совсем ребяческие речи подростков и почувствуешь, как укор, тенденцию автора. Но есть другая, более счастливая для зрителя возможность — стать на точку зрения автора и тогда — я думаю — не соглашаясь с ним, можно понять его в известной мере. А так поняв, нельзя не оправдать все это его драматическое дело.
У меня, признаюсь, был иной опыт, то есть я не только извне понял, что хотел сказать автор, но и как-то невольно согласился с ним. Я согласился с тем, что целомудренной душе девушки и отрока сегодня, в начале XX века, невозможно принять покорно те формы брака, сопутствуемого развратом, тяжелым и косным, какие существовали до сих пор. Да и «счастливый» брак, верный и прочный, можно ли принять? Здесь что-то неладно, что-то неблагополучно. История Дафниса и Хлои не вместится в наш новый любовный опыт. Идиллия никак не получится. И даже любовные муки Тристана мы теперь понимаем как-то « ретроспективно».
Вот об этом, мне кажется, пьеса З. Н. Гиппиус. Отвращение к этим формам брака и «любви» так остро и так напряженно в «Зеленом кольце», что невольно является мысль о монашеской точке зрения. Нет ли тут под новою маскою ветхих и суровых идей того же восточного аскетизма? В том-то и дело, что нет. Надо прислушаться к тому, о чем лепечут эти подростки из «Зеленого кольца». В том-то и дело, что целомудрие не аскетизм. Пусть наивно, пусть нескладно, пусть безумно даже — все это, весь этот отказ от вчерашней семьи. Но зато здесь есть верность заповеди — будьте, как дети. И в шутливом разговоре с дядею Микою, когда кто-то спрашивает, а как быть, если дядя Мика в самом деле влюбится в Финочку, и ему отвечают, что тогда надо будет «страдать», и в поцелуе двух влюбленных подростков; и в самом непонятном веселом возбуждении этих чем-то взволнованных юношей: во всем есть дух новый, чуждый простого и высокомерного отрицания любви и жизни.
КОММЕНТАРИИ[править]
Печатается по: Чулков Г. Наши спутники. М.: Изд-во Н. В. Васильева, 1922. С. 54—56.
Чулков Георгий Иванович (1897—1939) — писатель; выдвинул идею «мистического анархизма» (4О мистическом анархизме". СПб., 1906).
История Дафниса и Хлои… — герои любовно-буколистического романа древнегреческого писателя Лонга (II—III вв.) «Дафнис и Хлоя».
Тристан — герой ряда литературных памятников со времен Средневековья, любящий Изольду.