Вера Рудич[править]
Избранные стихотворения[править]
1. Из сборника «Новые стихотворения», 1908 г.[править]
Боже! Когда я о счастье и мире просила,
Мог Ты ответа не дать:
Пусть повелела Твоя непонятная сила
Только страдать.
После, когда я просила о знаке прощенья
Душу томящих грехов —
Пусть на рыданья, на муки мои и моленья
Лик Твой смотрел молчалив и суров.
Ныне я веры прошу! У пучин отрицанья
Сердце дрожит и стучится в закрытую дверь.
Если Ты есть и Твои мы созданья —
Боже! Ответь же теперь!
В глуши
Здесь храмов нет рукотворенных,
Где свет лампад, дрожа, горит:
Все до подснежников смиренных,
Здесь прямо с Богом говорит.
В часы, когда заря пылает,
Росой дымятся все поля:
Господь чертог Свой отворяет,
Молитвы шлет Ему земля.
Но тот лишь может здесь молиться,
Чье сердце чисто как роса,
Чей взор не хочет опуститься,
Когда пылают небеса.
А те, кто грешны, те, кто слабы,
Те ищут храмов полутьму,
Где совесть робкая могла бы
Открыться Богу своему.
В двенадцатом часу так близок миг покоя
И так досаден бег оставшихся минут.
С последним отзвуком медлительного боя
Весь шум, все страсти дня — в прошедшее уйдут.
В тиши смягчится боль потерь невозвратимых,
Не будет больше звать, дразня, любви мечта.
Тогда скажу в ответ на холод глаз любимых:
— «Все суета сует и только суета». —
Не долог жизни день, но полон гроз и зноя.
Порывами страстей душа утомлена.
В двенадцатом часу так близок миг покоя,
Так близки тайны звезд, и мир, и тишина!
В осенний день, когда перед закатом
Чуть слышно сеет дождик затяжной —
В лесу опавшем, сыростью объятом,
И пустота, и мертвенный покой.
Давно ли зори летние сияли,
И жизнь лесная дни и ночи шла.
Листва шумела, комары плясали,
И птицы пели, и трава росла.
Давно ль? А лес, о красных днях забывший,
Застыл, замолк — и смерть принять готов.
Твоя душа — как этот лес застывший:
Ни песен нет, ни жизни, ни цветов.
В полях
Иду среди полей желтеющей пшеницы.
Погожий день угас в вечерней тишине.
Идут навстречу мне толпой усталой жницы,
Тяжелые снопы везут навстречу мне.
Созрела на полях вся жатва золотая —
Роскошные хлеба взрастила нам земля
И волнами хлебов безбрежно залитая
Зовет жнецов и жниц на пышные поля.
И стыд меня гнетет пред этой спелой нивой,
Что не могу с серпом на зов ее идти,
Что я пришла сюда походкою ленивой
И пестрые цветы сбирала по пути.
В порочных язвах, злобный и кровавый
Предстанет он престолу Судии,
И спросят: Раб ленивый и лукавый!
Где твой талант? И где дела твои?
И скажет он: Спроси же тех сначала,
Кого над ними там поставил Ты,
Чья клятва нас, заблудших, обещала
Вести путем любви и правоты.
Спроси же их! И если суд Твой правый
Решит, что клятву соблюли они —
Тогда я — раб ленивый и лукавый,
Тогда меня за жизнь мою казни.
В эти кровавые бурные дни
Хочется сердцу забыться.
Мрак на земле и страданья одни
Сердце по светлом томится.
Манит далеких небес синева:
Все там светло и прекрасно.
В древних сказаний святые слова
Хочется верить так страстно.
Грезится ангельских крыл чистота,
Рая врата золотые,
Грешного мира святая мечта —
Чистая Матерь Мария…
Весной"
Поэзия| Вера Рудич
Горячим светом полны небеса,
И с каждым ветра теплого порывом
Незримых сил небесных голоса
Звучат земле ликующим призывом:
— «Дни воскрешенья! Дни живой весны!
Идите все, кто хочет исцелиться.
В полях, в лесах средь чуткой тишины,
За чудом чудо светлое творится!
Уже проснулся к жизни мертвый лес,
Стал мертвый снег водой животворящей.
Немой, проказой съеденный, незрящий —
Идите все! Вернулись дни чудес!
И вы, чье сердце, мертвое давно,
Уже смердит, как Лазарь погребенный,
И вы идите — оживет оно
В дни воскрешенья всей вселенной!»
Есть у судьбы печать проклятья, отверженья…
Такой печатью ты заклеймена:
Ты некрасива. Знай, что жизни наслажденья
И радости ее — навек ты лишена.
И счастье женское — быть пламенно любимой,
И гордость женскую — любовью счастье дать,
Отмечена рукой судьбы неумолимой,
Другой, всегда другой должна ты уступать.
И если, заглушив в груди негодованье,
Сойдешь с дороги молча — все равно!
Тебе останется жестокое сознанье:
— «Здесь жертвы вольной нет. Бессилие одно!»
Заутра в путь. В поля мои родные
Иду — взглянуть на них в последний раз.
Они лежат, пустынные, нагие,
В осенней мгле, в вечерний тихий час.
Лежат в ждут покорно и безмолвно
Холодной, долгой, мертвенной зимы.
И ноет сердце, их печалью полно,
Пугаясь дней грядущих мрачной тьмы.
Упасть бы тут, с землей родимой слиться,
С ней сон зимы тяжелый перенесть,
И по весне пшеницей распуститься,
Душистым клевером расцвесть!..
Звезда любви
В его объятьях, бережных и страстных,
Лежала я, и плача и смеясь…
На небесах, в разрыве туч ненастных,
Звезда любви опять зажглась.
Но тучам серым нет конца и краю,
Они плывут закрыть мою звезду.
Я ни ветров, ни бурь не призываю:
Борьбы не может быть. Я жду.
Но прежде чем опять во мраке этом
Мне утонуть, исчезнуть без следа,
О, приласкай меня последним светом
Любви вечерняя звезда!
Звон колокольный в церковь зовет,
Волнами мерно и мягко плывет
Сердце мое больное!
В тихом и стройном покое
Служба Господня идет.
Божия Матерь кротко глядит.
Дым от кадила прозрачный летит.
Сердце мое больное!
Слово молитвы святое
Мир безмятежный сулит.
К ранам Господним прижать бы уста.
Пасть бы к подножью святого креста.
Сердце мое больное!
Все позабыть земное
В царстве небесном, где все красота!
Идут герои на подвиг бранный,
Идут, как шли бы на пир желанный.
Чем больше пало, чем гуще враг —
Тем выше взносят заветный стяг.
А те, кто слабы, кто не для битвы,
Они сгорают в огне молитвы,
И дни и ночи у ног Творца
Сжигая жертвой свои сердца
За тех, кто свержен мечем суровым,
Кто весь истерзан венцом терновым,
Кто, ранен в сердце в земном бою,
Для Бога душу закрыл свою.
Мой день к закату клонится все ниже
И, цепенея в стынущей крови,
Так ноет сердце!.. Обмани же
Еще хоть раз, мечта любви!
Пока мой сон виденьями тревожен,
Пока желаний тлеются огни,
Пока обман еще возможен, —
Больное сердце — обмани!
Перед образом
Клонит меня перед образом тайная сила.
Душу бы выплакать в долгой и жаркой мольбе!
Чистая Матерь, Ты кроткого Сына родила,
Бога, зовущего всех угнетенных к Себе!
Смертной тоске моей нету ни края, ни меры.
Сердце болит и кружится моя голова…
В тихие воды спокойной, нетронутой веры
Ядом губительным пали людские слова.
Все замутили они ядовитым дыханьем!
Грубые, дерзкие руки коснулись всего.
Только в замену погибшим заветным мечтаниям
Дать не могли, не сумели они ничего.
Тучей сомненья стоят над душою моею,
Хочется сердцу молиться — мешают ему.
Матерь Святая! Взглянуть на Тебя я не смею,
В очи печальные Сыну взглянуть Твоему!
Плач
На реках вавилонских, в суровом плену у врагов
Покорные люди о воле утраченной пели.
И, внимая им, волны рвались из своих берегов,
И прибрежные ивы листвою поникшей шумели.
Безотрадные песни изнывших в неволе людей,
Эти скорбные, горькие песни и я повторяю:
На реках вавилонских, в плену у безумных страстей
Об утраченной чистой свободе пою и рыдаю!
Скоро! Скоро! С далеких лугов и полей
Уж снимаются стаи седых журавлей.
Долог путь им, но серые крылья сильны:
Нам несут они роскошь и счастье весны.
Пусть на нивах немое молчанье снегов,
Пусть сдвигаются тучи в угрюмый покров:
Там за тучами, где-то в воздушной дали
К нам все ближе и ближе летят журавли!
Счастливо сердце, родство сохранившее свято
С черной землей, из которой все встало когда-то:
Даже смертельная рана ему не страшна —
Вместе с землей и его воскрешает весна.
Чуть на проталинах первый цветок забелеет,
Чуть горячее и ласковей солнце пригреет,
Будь в этом сердце, как в черной могиле, темно,
С первой весенней грозой засмеется оно!
У огня
В осенний вечер, мрачный и дождливый,
Поля и лес во мглу погружены.
В своей тоске угрюмой, молчаливой
Так хочет сердце солнца и весны.
Завесь окно от этой мглы унылой,
Зажги камин: когда дрова горят,
Про жизнь свою, про лес родной и милый
Они в бреду предсмертном говорят.
Поило солнце их теплом и светом,
Им про весну кричали журавли,
Над ними грозы проходили летом,
Под ними мхи зеленые росли.
Все, что таит, чем дышит глушь лесная,
Что грезит в ночи летние и дни,
В осенний вечер для тебя сгорая,
Тебе поведают они.
Холодом веет. Осенняя мгла нависает.
Красные теплые дни миновали давно.
Сеятель ходит и в борозды семя бросает,
В черную мертвую землю сухое зерно.
Верит, что лето дохнет животворною силой,
Верит, что к жизни восстанет зерно из земли…
Боже! Стоящим пред свежей могилой
Веры такой ниспошли!
2. Стихотворения, опубликованные в периодической печати[править]
В девственной келье твоей —
Запах весны ароматной.
Первого снега белей
Полог постели опрятной.
Свежи на окнах цветы,
Ясно лампады сиянье…
В воздухе здесь разлиты
Мир, и покой, и молчанье.
Веянье бурь и тревог
Кажется сказкой далекой…
О, береги же порог
Кельи твоей одинокой!
«Пробуждение» № 42, 1907 г.
Женщина
Когда, поднявши меч для ярого сраженья,
Как юный бог войны в могучей красоте,
Он на нее взглянул — в порыве вдохновенья
Воскликнула она: — «С щитом, иль на щите!»
— Но встретились мечи и обагрились кровью,
И замер гордый крик и, ужаса полна,
О славе позабыв, со страхом и любовью:
— «Вернись, вернись ко мне!» — звала его она.
«Пробуждение» № 42, 1907 г.
Источники текста: журнал «Пробуждение», 1907. Сборник «Новые стихотворения», 1908 г.
Исходник здесь: Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.