Исповедь старухи[править]
Тщетно переставляю зеркало с места на место, стараясь найти в нем остатки прелестей — хитрость бесполезная! Морщины старости начинают появляются на лице моем. Но вот что более всего приводит меня в отчаяние: рассматривая прилежно свою физиономию, нахожу, что я никогда не могла быть прекрасною; однако — посудите о лживости мужчин — они имели бесстыдство уверять меня, что я прелестна, бесподобна. Я верила этому, потому что мы легко верим всему лестному. Иногда сравнивали меня с наядами, иногда и с самою матерью Амуров. Скажем правду: или древние и новые поэты суть большие лжецы, или наяды и Венера имели очень посредственные прелести — если справедливо, что я на них похожа. Я отменно стройна; но это все, что есть во мне достойного примечания. С пятнадцатилетнего возраста возмечтала я, что на меня ни один мужчина не может взглянуть, не потеряв рассудка. Обожатели толпились вокруг меня и находили несравненными мои маленькие впалые глаза. Смуглый и почти цыганский цвет моего лица помрачал, как они говорили, белизну лилий. Я с великим удовольствием все это слушала. Наконец сии столь грубые и беспрестанные обманы, которые почитала я за истину, удостоверили меня, что я богиня. Гордость вкралась в мое сердце: я сделалась спесивою, повелительною — и кто не осыпал меня лестью, тот был мне несносен. Если бы я, хотя немного, умела рассуждать, то верно увидела бы расставляемые мне сети. Мужчины почитают забавою обманывать нас; они употребляют во зло наше легковерие, и множество выгод имеют в том, чтобы закрывать от нас непроницаемою завесою самопознание. Они только хотят обольстить нас. Хороша или дурна женщина, для них все равно, лишь бы только увеличила она постыдный список побед их.