Книга занимает особое место в человеческой культуре. Многовековая история книги, достижения в области искусства книги требуют от художника, обращающегося к ней, максимальной самоотдачи. Пожалуй, с момента своего возникновения, и уж точно после изобретения книгопечатания, в книге отчетливо соединяются две тенденции: стремление к «уникальности», индивидуальности каждой книги и потребность в тиражировании, крайней точкой которой можно считать появление «массовой» книги. Уникальность, индивидуальность книги поддерживаются ее эстетической природой. Этому в немалой степени способствуют поиски нового языка, новой эстетики книги, которые являются неотъемлемым элементом книжности как культурного феномена. Казалось бы, XX век с его бурным развитием техники, должен был привести к победе «тиражности» в книжном деле. Однако этому противостоит тенденция к созданию живой книги, которая хранит в себе прикосновение мастера, создававшего ее. Так, наряду с продуктом современного полиграфического производства, существует «книга художника» (artist's book).
«Книга художника» — общемировое направление в искусстве книги. Можно сказать, что это направление в книжном деле существовало весь период существования книги, то затухая, то появляясь вновь. Начиная с 70-х г. XX века «книга художника» вновь активно развивается в России. Появляется ряд авторов, работающих в этом направлении. Среди них имена известных петербургских художников С. Люкшина, М. Карасика, А. Парыгина.
В рамках «artist's book» создается книга — произведение искусства, поэтому в основе лежит художественный замысел, определяющий архитектонику книги, ее внешний вид и конструктивные элементы. Надо сказать, что осуществлению подобных замыслов зачастую способствует и современный уровень развития техники, позволяющий художнику самому создавать книгу. Особый подход, особое отношение к книге, сложившиеся в «artist's book», требуют соответствующего отношения к ней со стороны читателя (или шире — воспринимающего субъекта). Как любое художественное произведение, «книга художника» нуждается в длительном общении с ней, становясь таким образом объектом созерцания. Книга как художественный объект должна быть воспринята целостно, в единстве всех своих элементов. В рамках данного направления автор зачастую обращается непосредственно к идее книги, пытаясь воплотить ее. Отличительными чертами «книги художника» являются: приоритет художника, который полностью контролирует процесс создания книги, ограниченный (чаще — нумерованный) тираж, наличие элементов оформления, выполненных вручную. То, что «книга художника» частично или полностью создается вручную, максимально приближает ее к произведению графического искусства. Тем не менее, важно, чтобы книга осталась книгой. «Книга художника» может быть представлена в форме книги-кодекса, или в форме папки, объединяющей отдельные графические единицы, а может быть и нетрадиционной по форме. Форма в данном случае становится одним из важных элементов художественного языка.
Среди авторов, работающих в направлении «книга художника», в России несколько ярких и самобытных петербургских художников. Одним из первых художников обратился к этому направлению в 1970-е г. Ю. Люкшин. Во многом именно ему «книга художника» обязана своим возрождением. Ю. Люкшина по праву можно назвать одним из интереснейших петербургских художников, работающим в различных техниках: масляной живописи, акварели, рисунка, литографии и других; книга занимает в творчестве художника особое место. Благодаря собственному художественному стилю, графика Люкшина создает совершенно особое пространство книжного листа. Движение, присущее его работам, уводит вглубь не только книги, но и традиции. Неслучайно в творчестве художника органично сочетаются фольклорно-архаические и авангардные элементы. Как правило, в основу построения книги художник кладет принцип диалога, происходящего между автором текста и художником. Другой важной тенденцией в творчестве Люкшина как представителя «книги художника» является традиционность: обращение к классическим формам, как в структуре книги, так и в способах воспроизведения. В результате мы получаем традиционную книгу-кодекс, выполненную вручную, с помощью уникальных издательских материалов. В творчестве Ю. Люкшина особое место занимает библейская тема. Следствием этого интереса явилось издание «Экклезиаста» издательством «Живое слово». Это уникальное издание существует в количестве 25 экземпляров, подписанных художником и издателем. Иллюстрации, выполненные Люкшиным к этому изданию, — это как будто взгляд сквозь окно времени, сквозь призму традиций и толкований к истинному смыслу. Движение времени, традиция и вечная новизна классического текста — таким предстает «Экклезиаст» в художественной трактовке Люкшина. Книга предстает не только как вместилище культурной традиции, но и как «традиция человеческой души».
Другой представитель петербургской «книги художника» — это известный петербургский график М. Карасик. Он по праву считается мастером литографированной книги. Первая его работа в этом направлении — изданное в 1987 г. «Рождество» Б. Пастернака. Книги Карасика полностью ручные. Сначала они были полностью литографированными, но в последние годы в своем творчестве художник начал использовать и другие техники, к примеру, коллаж. Он возрождает традиции цельногравированной книги футуристов. В работе художника над книгой много экспериментов. Если Люкшин утверждает неисчерпаемость классической формы и средств выражения, вводя в них новый изобразительный язык как элемент архитектоники книги, то Карасик все элементы книги использует как составляющие художественного языка. Особое значение приобретает шрифт, характер которого, будучи выполненным вручную, полностью зависит от текста. Шрифт может «менять» цвет. Например, в «Помехе» Д. Хармса текст напечатан малиновой краской и представляет собой перевод с корнпапира машинописного текста, а в книге того же Д. Хармса «Макаров и Петерсон» текст напечатан в две краски. Чаще всего художник использует литографированный, написанный от руки текст, в результате чего книга вновь «становится» рукотворной, рукописной. Текст, написанный от руки, а не набранный машиной, наполняется любовью и приобретает иное звучание. При этом и начертание шрифта варьируется в зависимости от характера текста. Так, например, в «Гефсиманском саду» Б. Пастернака текст «написан» обычным почерком, чем-то напоминающим почерк самого поэта, а в «Стуке в ворота» Ф. Кафки — близок к готическим очертаниям. Важным эле¬ментом выразительности является и используемая в изданиях бумага: она может быть серая, коричневая или обычная белая; гладкая или шершавая. Так, в книгах Д. Хармса часто используется грубая оберточная бумага («бумага колбасная» — сказано в описании книг), которая, по мнению художника, наилучшим образом подходит к той жизни, которой жил поэт, создавая особый образ «книги советского периода», своеобразный памятник эпохи. А в «Авиации превращений» Д. Хармса текст напечатан на выкройках из журналов мод, где линии выкроек напоминают траектории полетов. Очень интересный эффект дает использование тонкой прозрачной бумаги, на которой воспроизводятся иллюстрации. В результате образуется действительно наглядный синтез, когда текст проступает, проглядывает сквозь изображение, а изображение как бы рождается из текста. М. Карасик любит экспериментировать и с формой книги. В его творчестве встречается, традиционная сброшюрованная или сшитая (причем, тоже с «эстетическим» смыслом) книга, папка с литографиями. Но художник создает и особые книжные формы. Так, например, издание Н. Олейникова «Манжета любви» представляет собой книгу, которая может сворачиваться в рулон, в своеобразную манжету. Есть у Карасика и книга-гармошка, и книга-партитура. Особый стиль графики художника создает своеобразное движение в его книгах, где литографии зачастую продолжает одна другую, переходя со страницы на страницу. В качестве средства динамики издания, художник использует и разные стороны книжного разворота. Так, в «Гефсиманском саду» Б. Пастернака графические элементы до середины расположены справа, а затем — слева на развороте, воспроизводя «духовный» путь Христа в ту ночь. Что касается тематики книг, то у Карасика есть излюбленный круг авторов: Б. Пастернак, Д. Хармс, Ф. Кафка. Встречается в его творчестве и библейская тема, но в отличие от Люкшина, он отображает ее, скорее, сквозь призму поэзии и искусства.
В последнее время к художникам, работающим в направлении «книга художника» присоединился и известный петербургский живописец и график Парыгин. В его творчестве интерес к данному направлению выразился в художественном проекте, который художник назвал «Созерцание книги». Свои книги художник полностью создает сам, они имеют небольшой подписанный автором тираж. Оформление ручное, текст воспроизводится при помощи компьютера. В проекте Парыгина книга предстает как артефакт, являющийся одновременно и результатом, и объектом созерцания. Художник обращается к идее книги, истинный смысл которой не в тексте или изображении, и постигнуть его можно лишь тогда, когда в восприятии остается лишь их синтез. Делая акцент на эстетическом начале, принципиально значимом в «книге художника», Парыгин считает необходимым сохранить форму книги и ее основные элементы. Особого художественного эффекта он достигает при помощи классических средств: ритма, пропорций, цвета, фактуры, движения. Так, в книге «Искусство это бизнес, бизнес это искусство» графичность книги подчеркивает характер шрифта, который, оставаясь четким и лаконичным, не мешает созерцанию книги как художественного объекта, но одновременно и не растворяет созерцательный элемент. А в «Книге ночи» текстовые вставки, вдруг появляющиеся в структуре листа, напоминают образы в ночи. Особенностью книг Парыгина можно назвать использование пустот: белого листа, значительного по размеру цветового пятна. Этот прием приближает образное звучание его книг к восточной поэзии, когда в лаконичную форму заключается глубокий смысл. Художник может работать на контрастах: белый лист — насыщенный черный шрифт. А может, как в «Книге ночи», использовать нюансы цвета. Особое значение художник придает переплету или обложке книги, подтверждая идею о том, что это важная часть ее иконики. Обложку и переплет он всегда делает вручную. Основной техникой можно, пожалуй, считать аппликацию. Но художник использует также объемную фактуру, гравировку и т. п. Переплет (или обложка) в книгах художника сразу же настраивает воспринимающее сознание на основную идею книги. Как и Карасик, Парыгин уделяет значительное внимание цвету и фактуре бумаги. Так, например, в «Книге ночи» темная, сумеречная бумага — своеобразный образ ночи. В своем художественном проекте, и особенно в «Книге ночи», художнику удалось выразить общую идею текста как некой знаковой (но не только буквенной) структуры, главный смысл которой состоит в движении, которое рождает ответный отзвук в сознании другого — читателя. Еще раз подчеркнем, что А. Парыгин пока единственный среди петербургских художников представитель «книги художника», создающий свои книги полностью самостоятельно и его новый художественный проект уже сейчас представляет значительный интерес.
Можно с уверенностью сказать, что «книга художника" нашла в Петербурге ярких и самобытных авторов. Каждый из них — яркая индивидуальность, но всех их объединяет любовь к книге, понимание ее сущностных особенностей и умение говорить с помощью книжного изобразительного языка.