Пантелеймон Романов
КОМНАТА[править]
Источник: Пантелеймон Романов; Избранные произведения.
Изд-во «Художественная литература», Москва, 1988.
Портниха ползала по полу около выкроек с булавками в зубах, когда пришла ее родственница узнать об обещанной комнате.
— Ну, что, или не умерла еще?
— Да нет… Теперь только оглохла еще совсем.
— Что тут будешь делать, куда деваться. Вещей пропасть, да собак двух еще Андрея Степановича угораздило привести. Голову скрутили эти собаки. — А доктор что говорит?
— Доктор говорит, что при последнем издыхании. Хотя сказал, что с этой болезнью иногда долго живут, если припадки не будут повторяться.
— Ну, он дурак и больше ничего, — сказала расстроенно женщина.
— Может быть, пройдешь, посмотришь сама?
В дальней комнате в углу на кровати лежала ссохшаяся старушка с восковым заострившимся лицом и неподвижно смотрела перед собой, коротко и часто дыша.
— Пришла справиться о вашем здоровьи, тетушка.
— А?
— О, черт… О здоровьи, говорю, пришла узнать.
— Спасибо, матушка. Сын родной забыл, а ты вот, племянница, не забываешь.
— Как себя чувствуете?
— Все так же… Оглохла только. За доктора спасибо. Уж так успокоил меня. Говорит, вы с этой болезнью еще лет пять… проживете…
— С ума сошел, идиот, — сказала женщина.
— И мне сразу стало лучше, успокоилась.
— А припадков не повторялось больше?
— Нет, бог милостив… как капель каких-то дал, так сразу легче стало.
В дверь заглянул легкомысленного вида упитанный мужчина в распахнутой шубе, с шапкой на макушке. Он, с наивным удивлением подняв брови, шепотом спросил, приподнимаясь на цыпочки и заглядывая через спинку кровати:
— Что, разве не умерла еще? А я уж вещи привез.
— Да ты с ума сошел!
— Я же вчера вечером звонил. Анна Петровна сказала мне, что кончается.
— Она каждый день кончается.
— Значит, недоразумение… Но Барановы, милочка, тоже не соглашаются нас дольше держать.
— Анна Ивановна, а то, может быть, в коридоре разрешите, — сказал мужчина, — нам бы только вещи поставить. Ведь не будет же она до самых праздников жить! Смешно!
— Право, не знаю. Доктор сказал, что она может долго прожить.
— Ручаюсь вам, что больше трех дней не выживет. Старушка веселенькая, она живо соберется.
— Ты вот говоришь, а такие случаи уж бывали, — сказала хозяйка. — Вот через дом от нас старушка… тоже дыхания уж не было. Ну, люди набожные. Хотели проводить как следует… да и комната нужна была. Гроб по случаю купили, продуктов загодя на поминальный обед закупили. Сладкий пирог испекли. Она все дышит. Ну, не пропадать же продуктам, позвали знакомых да и съели этот обед за упокой ее души. А она и посейчас еще жива.
— Какого черта людей держите? — сказал, войдя, ломовой извозчик в полушубке и с кнутом. — Торгуются из-за трешницы, и провозжаешься с ними цельный день. Да еще кобелей этих навязали, драку посередь двора затеяли.
— Сейчас, сейчас, подождите, — и он в шубе пошел к старушке.
— Главное-то, что припадки, говорят, совсем прекратились, — говорила жена, озабоченно следуя за ним.
— Сейчас обследуем. Ну, как здоровье, тетушка? Как мы себя чувствуем? Она в самом деле как колода глухая. Как здоровье, говорю, не тем будь помянута? — сказал мужчина, нагибаясь над постелью.
Старушка слабо повела головой и сказала чуть слышно:
— Спасибо, родной… то хуже, то лучше… Доктор хорошо помогнул, успокоил, говорит, проживу еще.
— Кого успокоил, а кого и нет, — сказал мужчина в шубе, — припадков-то не было больше?
— Нет, батюшка.
Мужчина выпрямил спину и озадаченно посмотрел на жену и хозяйку.
— Однако положение становится действительно пикантно, — сказал он. — Она что-то и дышать, кажется, легче стала. Тетушка, дыхание лучше стало?
— Лучше, родной, лучше.
— А сколько ей лет, между нами?
— Восемьдесят.
— Восемьдесят? Ну, уж это свинство. В таком случае вот что, — сказал он вдруг, что-то соображая, — нам бы только диван сюда втиснуть да комод. Они тут свободно уставятся, а мелкие вещи в коридоре побудут. К празднику она, может быть, все-таки раскачается. А пока мы ее в угол задвинем, и ладно.
— Вот это другое дело.
— Тетушка, мы вам диванчик привезли и комодик, — сказал мужчина, нагнувшись над постелью, — диванчик веселенький, цветочками.
Старушка подняла на него слабеющие глаза и проговорила:
— Сын бросил на старости лет… А тут племянники… лучше своих… и доктора и комоды…
— Волоки сюда! — крикнул мужчина ломовому и, мигнув жене, чтобы она бралась за кровать, в миг задвинул кровать со старушкой в дальний угол.
Когда несли комод и диван, мужчина в шубе крикнул:
— Ставь кресло на комод, стулья на стол, банки эти давай на окна. А это на пол сваливай!
— Что же вы ее загородили всю, к ней не проберешься, — говорила хозяйка, стараясь через вещи заглянуть на старушку.
— Ничего, старушка обстановку любит. Хотя, действительно, густо вышло… ну да ничего, такова жизнь. Ну, тетушка, выздоравливайте. Чтобы к празднику непременно. Сладкий пирог за нами.