Кунсткамера (Жаботинский)
Кунсткамера
[править]Эта статья — личная; никого, кроме автора, не обязывает; печатается на правах дискуссии и т. д.
Заседания так называемого «сионистского» А. С. мне знакомы только по отзывам в печати и по рассказам злополучных очевидцев. Сам я от этого переживания уклоняюсь. С 1927 года, когда на базельском конгрессе оказалось, что ревизионистам полагаются места в А. С., я твердо попросил товарищей уволить меня от этой должности раз и навсегда. За тех друзей наших, которые приняли ее на себя, у меня всегда душа болит. Более того: болит душа и за многих, которые политически мне совсем и не друзья. После каждого заседания этого органа встречаю их (друзей и не-друзей) с лицами, неизменно перекошенными от брезгливого чувства. Сейчас я нахожусь в горной глуши и, вероятно, никого из зрителей последнего берлинского спектакля скоро не встречу. Жаль: любопытно было бы теперь посмотреть на лица.
Газеты в нашу деревню доходят поздно и неаккуратно. Подробностей спектакля не знаю, но, так как знаю действующих лиц, то по отрывочным намекам легко могу восстановить всю картину.
Например, г. Соколов (так называемый президент так называемой сионистской экзекутивы). В газетах только мельком сказано, что он произнес на съезде А. С. речь успокоительного свойства: нападки на Англию преувеличены, положение не так скверно… Две фразы из — я надеюсь — длинной речи, но вся длинная речь сразу как бы звучит в моих духовных ушах. Не то чтобы я так хорошо знал взгляды г. Соколова. Никто их не знает и никогда не знал, даже усердные его читатели — а мне в жизни еще ни разу не удалось заставить себя дочитать до средины ни одной его статьи. Слышал, однако, от более терпеливых любителей его стиля, что даже в 1903 году, во время спора об Уганде, они, прочитав десять опусов г. Соколова на эту тему, не могли, однако, решить, высказывается он за или против. Думаю поэтому, что и усердное чтение этого автора не помогло бы мне ознакомиться с его взглядами, ибо много есть на свете вещей непознаваемых, но самые непознаваемые вещи суть вещи несуществующие. Но речи г. Соколова мне слушать доводилось нередко, и потому достаточно одной фразы, чтобы вся речь (любая!) зазвучала, как живая, в умиленном моем сознании. Все они составлены, как известно, по одному плану; прообразом может служить следующая общеизвестная речь о Заиорданье:
— Друзья мои! Здесь некоторые ораторы жаловались на отделение Заиорданья. Но что такое Заиорданье? Заиорданье ведь в сущности — пустыня. Правда, в древности Заиорданье считалось житницей Востока; правда, земля там хорошая и воды много. Но что из этого следует? В Сахаре еще больше земли, и воды еще больше в Тихом океане. Кому это нужно? Заиорданье, друзья мои, совершенная пустыня…
Я отнюдь не уверен, что слышал именно эту речь из уст самого г. Соколова. Вполне возможно, что я ее слышал где-то на банкете из уст какого-нибудь из многочисленных имитаторов г. Соколова. Это очень трудно упомнить и отличить. Когда г. Соколов говорит с трибуны, мне всегда кажется, что он подделывается под своих имитаторов. Рецепт очень простой: да не есть да, нет не есть нет, все это не так страшно, прокормиться можно и без пищи, печку затопить можно и без топлива, а если нельзя — и то не важно; шах персидский принял меня очень любезно и вполне со мной согласен…
А между прочим — этот экспонат состоит у нас в президентах и излагает нашу идеологию пред сильными мира сего и пред толпами тоже.
Или вот еще один экспонат — г. Варбург из Нью-Йорка. Правда, он не из А. С., а из смешанного Агентства; но ведь это теперь все равно — г. Варбурга я знаю еще меньше чем г. Соколова. Когда слышу о нем или о других титанах того же порядка, не могу отделаться от чувства, которое — честно каюсь — есть чувство непохвальное. Сионистская привычка к мировой трибуне развила в нас некоторый снобизм, некоторое сдержанное высокомерие к «местным знаменитостям» — г. Вассерман из Берлина, г. Фильдерман из Бухареста, г. Варбург из Нью-Йорка, г. Авигдор Гольдсмит из Лондона… Я даже не подозревал их существования, пока сионисты о них не заговорили и не придали им вселенского масштаба. Этим я ничего дурного о г. Варбурге сказать не хочу: говорят, очень приятный господин и несомненно щедрый благотворитель. Дай ему Г-сподь здоровья и сил.
Я только хотел оговориться, что понятие о г. Варбурге имею очень смутное. Зато о взглядах г. Варбурга имею понятие довольно ясное. Это он в прошлом году грозил сионистам, что если они будут травить г. Магнеса, то Америка не даст денег на Керен а-Йесод. И это он же в течение последнего года сделал в Америке, из глубины собственного вдохновения, несколько заявлений высокополитического значения. Что в них было сказано, я уже забыл (очень трудно запоминать изречения местных знаменитостей), но помню одну статью г. Фишмана, редактора нью-йоркского «Морген-Журнал», который, как известно, был и остался ярым сторонником смешанного Агентства; значит, он склонен скорее мирволить г-ну Варбургу из Нью-Йорка. Но и г. Фишман не выдержал и написал, что пора бы взять с г. Варбурга подписку — не делать впредь политических заявлений о Палестине, целях сионизма и родственных материях.
А теперь, оказывается, г. Варбург ведет за нас переговоры с британским министром колоний. Побеседовал — и остался очень доволен. Обнародовал, конечно, новое политическое заявление: именно о том, что он, г. Варбург, очень доволен. Самое заявление мне лень переписывать, читатель его найдет, вероятно, в этом же выпуске «Рассвета», в отделе петита. Но есть там одна симпатичная подробность: министр обрадовал г. Варбурга известием, что правительство намерено приобщить все группы населения к местной административной работе и что на сей раз арабы не откажут в своем просвещенном содействии. Иными словами: перед нами снова призрак палестинского «парламента».
Что г. министр это сообщил г. Варбургу, за то пускай отвечает лондонское правительство. Но вот за что отвечать будем мы все: что сказал на это министру г. Варбург? Беру на себя смелость угадать и, безусловно, впопад: г. Варбург дал понять г. министру, что он много доволен и что евреи тоже, конечно, не откажут в содействии. Валяйте, мол, лорд Пасфильд оф-Хеврон, устраивайте парламент, евреи поддержат. Если я ошибаюсь, г. Варбург может от меня потребовать штраф хотя бы в пользу того фонда, из которого уплачивается жалованье «канцлеру» и библиотекарю иерусалимского «университета». Но я не ошибаюсь.
Так-с. А от чьего имени все это проделывается? От имени Еврейского Агентства. Не помню точно, как называется тот орган его, президентом коего состоит г. Варбург; но президентом он состоит. Завтра может он пойти к г. Макдональду, к г. Хуверу, к Лиге Наций: и всюду будет представлять еврейский народ и отношение оного народа к Палестине.
Еще один очаровательный экспонат: г. Вейцман, любимец публики. Разнообразие красок неописуемое. В 1919 году поехал на мирную конференцию и заявил: хочу Палестину столь же еврейскую, как Англия английская. В 1921 году написал брошюру: хочу еврейского государства. Теперь не хочет еврейского государства, а хочет только «автономной общины», государство же чтоб было «бинациональное». В 1920 и 1921 годах был за еврейский легион. В 1925-м заявил: легиона не нужно, отношения с арабами улучшаются. Доказывал на конгрессах, что свободной и годной земли в Палестине нет; теперь «требует» от правительства свободных и годных земель. Доказывал на конгрессных и других трибунах, что мануфактуристы наши — пуговичники из Снипишка и никакого покровительства не заслуживают; теперь «требует» протекционизма. После резни «грозил» г. Макдональду, что уйдет в отставку, если г. Макдональд не подчинится; г. Макдональд все еще своевольничает, а г. Вейцман все еще не ушел. Радуга, а не человек; все может сказать — притом всегда не подумавши.
Под этим живописным разнообразием еженедельно новых убеждений лежат две прочные основы: глубокая политическая образованность и великий такт. Обе особенно ярко проявились в последнем берлинском спектакле. Попробуйте когда-нибудь проэкзаменовать г. Вейцмана: а что такое бинациональное государство? Что вы понимаете под «автономной общиной»? Результат получится такой же, какой получился бы, если бы в 1919 году его спросили: да как же можно сделать Палестину «столь же еврейской, как Англия английская», — ведь в Англии нет национальных меньшинств, а в Палестине есть? Неужели вы хотите всех арабов выселить? Или объевреить? Если бы тогда его спросили, г. Вейцман возмущенно заявил бы, что не хочет ни выселять, ни объевреивать арабов. Но тогда как же? А очень просто: не подумавши. По вдохновению. По интуиции. Когда человек несется вприпрыжку по вершинам интуиции, что ему до таких мелочей, как национальные меньшинства, разница между Nationalstaat и Nationalitatenstaat и прочая наука? Или, скажем, бинациональное государство и автономная община. Мы тут находимся на такой высоте образованности, когда иностранные слова произносятся безотносительно их содержания, просто потому что они иностранные и многозначительные. Как у того фармацевта в анекдоте, который жаловался: «Всю ночь зубы болели — мучения Тантала!»
Опять же и такт. Проповедь о пуговичниках из Снипишка произнесена была именно в тот момент, когда палестинские фабриканты хлопотали о покровительственном тарифе. На базельском конгрессе г. Вейцман провозгласил, что английское правительство моментально укажет на дверь тем сионистам, которые посмеют выразить оному правительству недовольство британской политикой: сказано было сие в момент, когда в политической комиссии уже готовы были резолюции, выражавшие большое недовольство. А фраза о том, что не нужно нам еврейского государства, произнесена в августе 1930 года, за несколько дней до съезда Совета Лиги Наций.
Даже у Щедрина, в коллекции удивительных градоначальников, нет такой игры интуитивного государственного разума <…>
Пишу я все это не потому чтобы непосредственно интересовался экспонатами нашей кунсткамеры. Интересуюсь я в данном случае только той частью сионистской армии, которая за состав кунсткамеры не ответственна: нами, ревизионистами. И нам, ревизионистам, хочу опять задать вопрос — который задал, между прочим, недавно в Праге:
— «Que faisons nous dans cette galere»?[2] Дело ведь не в том что есть такие фигуры: дело в том, что их терпят; что хотя десять раз уже могли от них избавиться, не избавились, а просили остаться; на сей раз, очевидно, тоже. На что еще мы рассчитываем? Чего ждем? Неужели все еще не «баста»?
Примечания
[править]- ↑ Опубликованный в сентябре 1930 года в журнале «Рассвет», политический памфлет Жаботинского, весьма злой, если учесть, что под «кунсткамерой» он подразумевает почти сплошь президентов Всемирной сионистской организации как прошлых (О. Варбург), так настоящих (Х. Вейцман) и даже будущих (Н. Соколов). Статья Жаботинского не только злая, но и редкостно злободневная, перенасыщенная реалиями, связанными с историей и политической борьбой внутри Сионистской организации. Напомним лишь некоторые детали.
В 1927 году на 15-м сионистском конгрессе в Базеле Жаботинский сформулировал идею: «конечная цель сионизма – создание еврейского государства по обе стороны Иордана». Идея была отвергнута пробританским большинством участников конгресса.
Впрочем, уже в то время Жаботинский возглавлял «Союз сионистов-ревизионистов». Ряд событий 1929–1930 гг. (резня в Хевроне в 1929-м, создание т. н. «смешанного» Агентства, куда вошли и несионисты, после 16-го сионистского конгресса в 1929-м, приостановка британским правительством еврейской иммиграции в Эрец Исроэл в мае 1930-го и, наконец, публикация резко антисемитской «Белой книги» лорда Пасфилда в октябре 1930-го) приблизили выход «Союза сионистов-ревизионистов» из Сионистской организации и создание «Новой сионистской организации» под руководством Жаботинского в сентябре 1935 года. Непосредственным поводом для написания памфлета стала сессия т. н. Административного совета, нового органа Сионистской организации, прошедшая 26 августа 1930 года в Берлине. (примечание редакции журнала «Лехаим») - ↑ Французская идиома, обозначающая примерно следующее: «Как нас сюда занесло?»
|
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода. |