К журнальным благоприятелям (Вяземский)

К журнальным благоприятелям
автор Пётр Андреевич Вяземский (1792—1878)

См. Стихотворения 1830. Дата создания: 1830, опубл.: 1831^[1]. Источник: lib.ru

К журнальным благоприятелям

К чему, скажите ради Бога,
Журнальный Марс восстал с одра
И барабанная тревога
Гусиных витязей пера?
5 К чему вы тяжко развозились,
За что так на меня озлились,
Мои нежданные враги,
Которых я люблю, как душу?
К чему с плеча и от ноги
10 Вы через влагу, через сушу,
Чрез влагу пресных эпиграмм,
Чрез сушу прозы вашей пыльной,
Несётесь по моим пятам
Ордой задорной и бессильной?
15 Спроситесь средств своих и сил,
Себя изведав, осмотритесь,
Одумайтесь, прохолодитесь
Хотя на льду своих чернил.
В вас две причины: хлад и пламень,
20 Пыл гнева и таланта лёд;
Сей в гору сгоряча несёт,
Тот сдуру тащит вниз, как камень.
Останьтесь в равновесном сне
И, чувствуя свою природу,
25 Не обжигайтесь на огне,
Когда вас так и тянет в воду.
И как идти вам на меня?
Неблагодарные! Не я ли
Из хаоса небытия
30 Вас вывел в жизнь! Вы прозябали,
Вы были мёртвы. В добрый час
Не я ли в люди вывел вас
Из глазуновского кладбища,^[2]
Живых покойников жилища,
35 Где вас смертельный сон настиг
И где заглавья многих книг
Гласят в замену эпитафий,
Что тут наборщика рукой
На лобном месте типографий
40 Казнён иль тот, или другой.
Скажите, скольких мимоходом
Из вас я по́вил пред народом^[3]
Под мой насмешливый свисток,
Взлелеял вас под шапкой пёстрой
45 И скольких выкормил я впрок
На копьях эпиграммы острой?^[4]
Тогда вас только свет и знал,
В тени таившихся малюток,
Когда под качку резвых шуток
50 Мой стих вас на смех подымал.
Пигмея выровнил мой хлыстик,
А там под ним, другим в пример,
Свернувшийся в журнальный листик
Развился мелкий эфемер;
55 Задавленный под глыбой снежной
Своих комедий ледяных,
Иной ждал смерти неизбежной
И костенел уж, как свой стих;
Его отрыл я музой чуткой
60 И на ноги поднять успел
И раздражительною шуткой
Его оттёр и отогрел.
Кто, на стихе моём повиснув,
Вскарабкавшись, с поэмой всплыл;
65 Кого, живой водою спрыснув,
Я от угара протрезвил.
Калек, замёрзших и утопших,
Полуживых, полуусопших,
Слепых, хромых, без рук, без ног,
70 Расслабленных и слабоумных,
Сухоточных, опухлых, чумных, —
Я призрел всех, я всех сберёг.
Без просьбы, без лицеприятья
Имеет вся меньшая братья
75 Заступника в лице моём:
В моей сатире хлебосольной
Заботой музы сердобольной
Открыт странноприимный дом.
Есть богадельня при больнице;
80 Дверь настежь: милости прошу,
И тотчас каждого в таблице
С отметкой имя запишу.
И что ж? В угаре своеволья,
Забыв и долг, и честь, и связь,
85 Против опеки сердоболья
Больница буйно поднялась.

1830

---

Примечания

Написано в разгар ожесточённой полемики писателей пушкинского круга, объединившихся вокруг «Литературной газеты», с триумвиратом журналистов: Ф. В. Булгариным, Н. А. Гречем и Н. А. Полевым.

1. Впервые —в альманахе «Северные цветы на 1831 год», СПб., 1830.
2. Из глазуновского кладбища — из книжной лавки петербургского книготорговца Ивана Петровича Глазунова (1762—1831), которая в поэзии арзамасцев не раз фигурировала в качестве кладбища забытых поэтов (ср. «Видение на брегах Леты» Батюшкова и «К другу стихотворцу» Пушкина).
3. См. «Песнь о полку Игореве». — Прим. авт.
4. Я вас повил перед народом… На копьях эпиграммы острой — иронический парафраз слов князя Всеволода из «Слова о полку Игореве»: «А мои ти Куряни… подъ трубами повити, подъ шеломы възлелѣяны, конець копiя въскръмлени…»