Профессор В. В. Докучаев.
К учению о зонах природы.
Горизонтальные и вертикальные почвенные зоны.
С.-Петербург.
Типография СПб. Градоначальства, Миллионная, № 17.
1899.
Дозволено цензурою. С.-Петербург, 16 Января 1898 г.
Вместо предисловия.[править]
В виду того интереса, какой представляет современное учение о зонах природы, вообще, и почвенных зонах, в особенности, как для людей науки, так и жизни, а равно исполняя желание весьма многих лиц, обращавшихся ко мне по данному вопросу за разъяснениями и справками, я решился, впредь до выхода в свет моей большой работы о зонах, перепечатать те мои статьи, которые трактуют об этом предмете, и которые, по моему мнению, достаточно ясно характеризуют сущность дела.
Профессор В. Докучаев.
Царское село, Январь 1899 г.
Горизонтальные и
вертикальные почвенные зоны Кавказа.[править]
Не подлежит сомнению, что познание природы, — её сил, стихий, явлений и тел, — сделало в течение 19-го столетия такие гигантские шаги, что само столетие нередко называется веком естествознания, веком натуралистов. Но, всматриваясь внимательнее в эти величайшие приобретения человеческого знания, — приобретения, можно сказать, перевернувшия наше мировоззрение на природу вверх дном, особенно после работ Лявуазьэ, Ляйэля, Дарвина, Гельмгольца и др., нельзя не заметить одного весьма существенного и важного недочета… Изучались, главным образом, отдельные тела, — минералы, горные породы, растения и животные, — и явления, отдельные стихии, — огонь (вулканизм), вода, земля, воздух, в чем, повторяем, наука и достигла, м. с., удивительных результатов, но не — их соотношения, не та генетическая, вековечная, и всегда закономерная, связь, какая существует между силами, телами и явлениями, между мертвой и живой природой, между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом, и даже, духовным миром, — с другой. А между тем, именно эти соотношения, эти закономерные взаимодействия и составляют сущность познания естества, ядро истинной натурфилософии,— лучшую и высшую прелесть естествознания. Они же, как будет ясно ниже, должны лежать в основе и всего склада человеческой жизни, со включением даже мира нравственного и религиозного…
Лишь в самое последнее время, и то робко, и то в частных случаях и областях, служители естествознания стали обращать более или менее серьезное внимание на эту сторону вопроса. Нам кажется, что в центре этого новаго направления познания природы, — ядром учения о соотношениях между живой и мертвой природой, между человеком и остальным, как органическим, так и минеральным, миром, — должно быть поставлено и признано современное Почвоведение, понимаемое в нашем, русском, смысле этого слова… И, действительно, трудами наших отечественных ученых доказано, что почвы и грунты есть зеркало, яркое и вполне правдивое отражение, — так сказать, непосредственный результат совокупного, весьма тесного векового, взаимодействия между водой, воздухом, землей (первоначальные, еще не измененные процессами почвообразования, материнские горные породы, иначе подпочвы), с одной стороны, растительными и животными, организмами, и возрастом страны, с другой, — этими вечными и поныне действующими почвообразователями. Иначе говоря, почва — это функция от сейчас названных множителей — почвообразователей. Равны эти множители, будет одинаково и произведение — почва; точно также не изменится произведение — почва и тогда, если множители — почвообразователи, изменяясь, сохранят прежнее отношение, дающее в результате тот или иной тип почвы, каковы чернозем, подзол, дерновая почва, солонцы и пр. А так как все названные стихии, вода, земля, огонь, (тепло и свет), воздух, а равно растительный и животный миры, благодаря астрономическому положению, форме и вращению нашей планеты вокруг ея оси, несут на своем общем характере явные, резкие и неизгладимые черты закона мировой зональности, то не только вполне понятно, но и совершенно неизбежно, что и в географическом распространении этих вековечных почвообразователей как по широте, так и долготе, должны наблюдаться постоянные, и, в сущности, всем и каждому известные, строго закономерные, изменения, особенно резко выраженные, с севера на юг, в природе стран полярных, умеренных, экваториальных и пр. А раз это так, раз все важнейшие почвообразователи располагаются на земной поверхности в виде поясов или зон, вытянутых более или менее параллельно широтам, то неизбежно, что и почвы, — наши черноземы, подзолы, и пр., — должны располагаться по земной поверхности зонально, в строжайшей зависимости от климата, растительности и пр. Действительность оправдывает это, можно сказать, в большей степени, чем это можно было ожидать… Превосходными трудами членов нижегородской и полтавской почвенных экспедиций, трудами гг. Сибирцева, Вальтера, Краснова, американского ученого Гильгарда и пр. были точно установлены и характеризованы следующие 5 главных почвенных (а следовательно, и естественноисторичееких) зон или полос: бореальная, таежная, черноземная, аэральная и латеритная.
Первая из них, тундровая зона, — создание Борея, лежит в стране вечных приполярных стран, где земля оттаивает, и то на 1-2-3 месяца, лишь до глубины 1 — 1½ фут; здесь белые ночи и темные дни; зима продолжается ¾ — ⅘ года, — растительность представлена, главным образом, лишаями и мхами, только изредка, и то преимущественно по рекам, прерываемыми карликовой. березой и ивой; животные почти все окрашены в цвет вечных приполярных снегов, почвы здесь не выветренные, богатые кислым перегноем и закисью железа, — для культуры их необходима усиленная аэрация и тепло. Живая рабочая сила в тундре — олени и собаки; жилища местных аборигенов, финнов — лед, снег и земля, вместе с звериными шкурами; пища жителей — рыба и жир.
Таежная или лесная зона расположилась в умеренных северных широтах, — это создание Великаго Тайона, Сильвана, Пана и пр. Важнейшую черту этой зоны составляют вековечные леса, хвойные на севере и смешанные на юге, — леса, когда-то (еще при Юлии Цезаре) одевавшие почти сплошь всю зпадую Европу, тянувшиеся в России вплоть до черноземной полосы, еще хорошо уцелевшие в сибирской и канадской тайге. Почвы здесь белоземы или подзолы, нередко содержащие в себе до 85 % мучнистой кремнекислоты и всегда очень бедные питательными веществами; гумус в них кислый, часто попадаются зерна бобовой руды; в виду этого они безусловно требуют для сельскохозяйствѳнной культуры усиленных — проветривания и, особенно, удобрений, как минеральных, так и навозных.
Иначе говоря, это царство минерализации. Живая рабочая сила — разного рода финские лошади, шведки, обвинки, вятки и пр. В настоящей девственной тайге, как и еще более в тундре, самостоятельной породы рогатого скота не могло выработаться: для неё была бы непосильной борьба с более чем полугодовыми снегами и 40-градусными морозами. Пища жителей: пушной черный хлеб, мясо медвежье, лосиное, заячье, рыба, дичь лесная, озерная и пр. Жилища — курники, сколоченные из разных частей дерева, — нередко медвежьи берлоги, ямы в земле и пр. Это естественная область молочного хозяйства и огородничества, а равно и — высокой мануфактурной промышленности, как страна дешевого труда и топлива, при избытке воды (Лодзь, Белосток, Москва, Ярославль и др.). Данная подзольная зона — родина и настоящее место применения немецкой агрономии.
К югу от тайги располагается, как в западной, так и в восточной Европе, как в Сибири, так и в прериях Соединенных Американских Штатов, черноземная зона, — наиболее удачное творение Зевса или Юпитера. Наш чернозем, — этот царь почв, отличается, как известно, замечательным богатством питательных веществ и сладкого гумуса. Как типичные подзолы обладают мучнистым, в сущности, очень плотным строением, так действенному чернозему свойственна всегда мелкозернистая, наивыгоднейшая в физическом отношении, структура, легко позволяющая и воде, и воздуху проникать в глубь грунта, подпочвы. Мощность его В 5 и более раз значительнее, чем у почв северных, дерновых. Здесь теплое время почти равно холодному; атмосферных осадков — в обрез. Это родина разнообразных пшениц, вола, битюга и степной казачьей лошади. Почти единственное занятие жителей — земледелие в более северных частях и скотоводство на юге. Когда-то черноземные степи Венгрии, России, Азии и Америки представляли море ковыля, фестуки, вишенника, бобовника, дерезы и разного рода типичнейших перекати-поле, где паслись миллионы сусликов, сурков, земляных зайцев, дроф и пр., и пр.
Аэральная (лёссовая, барханная, каменистая и солонцовая почвы) зона распространена, гл.-об., в сухих безводных субтропических странах как Старого, так и Нового света; особенно типично она выражена в арало-каспийской низменности и Центральной Азии. Это типичнейшее создание богов Аэра, Эола, а отчасти и Гелиоса, — страна пастбищ и кочевников, естественного (на подножном корме) коневодства, овцеводства, воловодства, — страна винограда, хлопка, высших сортов табаку и пр. Живая рабочая сила представлена дивным арабом, буйволом, верблюдом и ослом. Пищей жителей, монголов, татар, и пр. служат хлеб и плоды — виноград, арбузы, дыни и пр. Постройки сделаны из земли, войлока, камыша и пр. Земледелие возможно лишь при усиленном искусственном орошении, тем более, что теплое время года преобладает здесь над холодным, и лето бывает обычно очень знойным.
Наконец, красноземная или латеритная зона помещается в странах жарких, б. ч., экваториальных, и притом всегда сильно влажных, где осадков выпадает во много раз больше, чем даже в западной Европе. В данной зоне всегда царили Вулкан, Плутон и Гелиос. Это полоса кокосового ореха, ананасов, какао, индиго, чая, кофе, сахарного тростника и вообще самых сильных, самых ядовитых и самых полезных для человека ядов и лекарств. Коренная область рабства почти до настоящего времени. Живая рабочая сила — человек, слон, лама, страус и пр. Коренные жители — разноцветные племена негров, индусов, арабов и пр. Почвы — бедные питательными веществами, обычно грубые, скелетные, почти всегда красного цвета, но оплодотворяемые животворящим экваториальным солнцем и теплыми обильными тропическими дождями. Тем не менее, почти единственным занятием коренных жителей служит исконная вековечная забота не умереть с голоду в этой райской стране и найти достаточное количество питательных даров леса, моря, — каковы — лесные плоды, устрицы, черепахи, моллюски и пр.
Итак, повторяем, раз вся природа, взятая в целом, — как растительный и животный миры, так воздух, а отчасти и минеральное царство, особенно поверхностные горные породы и легко растворимые минералы, зональны, располагаясь по лицу земли в виде более или менее непрерывных полос, вытянутых с запада на восток, так-сказать, параллельно вращению нашей планеты, и имеющих ширину от 1,500 до 2,000 верст каждая, то естественно и даже неизбежно что и результат (иначе функция) совокупной деятельности сейчас названных мировых почвообразователей (воды, воздуха, растительных и животных организмов и проч.) не может не быть зональным. И действительно, мы уже видели выше, что весь земной шар одет разноцветными почвенными лентами, окраска которых, параллельно увеличению тепла и света от полюсов к экватору, параллельно изменению цвета человеческой кожи и одежды животных, от белой до серой, черной, каштановой и медно-красной, — постепенно делается интенсивнее и ярче, начиная от белоземов (подзолы) на севере, переходя в серые земли, черноземы и каштановые почвы в умеренно-теплых широтах и кончая желтоземами и кармино-красными латеритами (красноземы) в субтропических и экваториальных широтах. Большей аналогии, большего параллелизма, большей связи и генетического сродства, — мало этого, — большего содружества и — даже, так-сказать, мировой сопомощи и любви между отдельными стихиями и отдельными царствами природы нельзя и требовать, не только с точки зрения натурфилософа, но даже и христианина… Но, само собой разумеется, природа не математика: начерченная нами выше картина горизонтальных почвенных (а след., и естественно-исторических) зон, — есть схема, если угодно закон, но тот и другая выразились бы в своей идеальной форме лишь тогда, если-бы поднятие отдельных частей земного шара над уровнем океанов не превышало примерно тысячи фут (тогда на месте всего Кавказа и Закавказья царили-бы лишь одни аэралные, барханные, солонцовые, каменистые почвы), а воды, как пресные, так и морские, распределялись-бы равномерно и симметрично относительно материков по всему земному шару… Но, к счастью человечества вообще и великой России в особенности, к счастью для культуры, такого мертвящего, сухого, так-сказать, математического, однообразия нет в природе, как нет его и в области духа, где красота и дисгармония, добро и зло, сладкое и горькое — всегда сопутствуют одно другому. Не даром же Величайшим из провозвестников любви сказано было: искушениям надлежит быт… Как известно уже школьникам приготовительных классов, и особенно обитателям величественного Кавказа, наша планета испещрена горами, нередко достигающими области вечных, так-сказать, полярных снегов, и долами, спускающимися местами далеко ниже уровня морского; материки изрезаны иногда чрезвычайно причудливой формы морями, заливами, озерами, реками и проч., вызывающими иное распределение климата, осадков, теплоты, а вместе с этим, и иное местное географическое распределение растительных и животных организмов. Поэтому уже a prиorи нужно было ожидать, что горизонтальные, почвенные и естественно-исторические, зоны должны, там и здесь, претерпевать более или менее существенные отклонения и нарушения их идеальной правильности. Но так как natura non facиt saltum — так как природа не делает скачков, — и не терпит беззакония, хаоса и случайности, то и вышеупомянутые отклонения и нарушения кажутся случайными и произвольными лишь для неопытного глаза, лишь для человека, не умеющего читать величайшую из книг, — книгу природы… Так как вместе с поднятием местности всегда закономерно изменяется и климат, и растительный и животный мир, — эти важнейшие почвообразователи, — то, само собой разумеется, что также закономерно должны изменяться и почвы, по мере поднятия, от подошвы гор, напр., Казбека и Арарата, к их снежным вершинам, располагаясь в виде тех же, последовательных, но уже не горизонтальных, а вертикальных зон, начиная, в подходящих, разумеется, случаях, латеритами и желтоземами, и кончая подзолами и кислыми торфянистыми почвами. Для меня лично такое априорное заключение казалось настолько верным и не подлежащим спору, что я уже много лет назад, имея в руках всего один-два факта, не затруднился высказать мысль о зонально-вертикальном распределении почв вокруг всего древнего Арало-Каспийскаго бассейна, а в 1896 г. включил вертикальные почвенные зоны в свою классификацию почв, помещенную в объяснительном каталоге почвенной выставки в Нижнем Новгороде. Вот почему и перед началом моих путешествий по Закавказью, в августе 1898 г., в особом (хотя и частном) заседании Закавказского статистического комитета, мною было высказано предположение, что все Закавказье, согласно характеру и распределению осадков, и в почвенном отношении распадается, вероятно, на три больших и неравных области: а) район среднего и, особенно, нижнего течения Куры и Аракса, где осадков выпадает меньше 200—300 миллиметров в год, b) черноморская область или, точнее, западный склон Сурамского кряжа, особенно Батумский округ, с осадками, превышающими 2,000 миллиметров, и c) наконец, — все нагорные области, не занятые лесом, на которых выпадает ежегодно дождя и снега от 400 до 600 миллиметров в год — цифра, господствующая в черноземной полосе Европейской России, разумеется, с соответственными температурами растительного периода и известным характером времен года. В первой области a) мы в праве были ожидать встретить, в общем, почвы сильно известковые, нередко солонцеватые, бедные гумусом (около 1 %), и всегда окрашенные в светлые цвета, — белый, синеватый, желтоватый и пр.; во второй b) — красноцветные, богатые окислами железа, бедные перегноем, углесолями и вообще легко растворимыми веществами; наконец, в-третьей c) — почвы более или менее черноземные, всегда относительно весьма богатые темноцветными органическими остатками, причем минеральный состав их будет обусловливаться, главным образом, характером материнских пород (подпочва) и рельефом местности.
Таковы были априорные ожидания мои перед началом осмотра почв Закавказья. Я счастлив заявить теперь, после окончания путешествия, что действительность оказалась выше, стройнее и цельнее теоретических соображений и требований… Оказалось, что, если мы оставим в стороне частные и в сущности совершенно неизбежные и понятные отклонения, — то, в общем, мы получим следующее распределение основных главных почвенных типов по Закавказью. — К востоку от Сурамскаго перевала, в бассейнах Куры и Аракса, и чем ближе к Каспийскому морю и Баку, тем резче, выражен тип почв, известковых, солонцеватых, почти совершенно лишенных перегноя, содержащих в себе до 20 % углесолѳй и нередко покрытых белыми выцветами поваренной, горькой, соли и гипса; окраска их всегда светлая; а часто и совершенно белая. Западнее Сурама, и чем ближе к Черному морю, и особенно Батуму, тем ярче, выражен тип почв красноцветных, всегда весьма богатых железными окислами, нередко глиной и кварцем, и постоянно бедных углесолями и вообще легко растворимыми питательными веществами. Благодаря весьма благоприятным условиям (влажности, теплоте и почти полному отсутствию зимы) гниения, эти латеритные почвы, несмотря на массу лесной и травянистой растительности (папоротники, рододендроны, азалии и пр.), напоминающей нам тропики, подобно прикаспийским почвам, очень бедны гумусом, которого содержится, обыкновенно, около 1 %. Это и есть знаменитые, в некотором роде, чайные почвы Чаквы.
Но, во всяком случае, как и всюду и всегда, наибольшее значение имеет царь почвы — русский чернозем, который, к счастью обитателей Кавказа и культуры, оказался весьма распространенным на плоскогорьях Малого Кавказа, на Кахетинских горах, северных и южных склонах Главного Кавказского хребта, на высоте примерно от 2,500 до 8,000 фут, при чем как нижняя, так и верхняя границы черноземной вертикальной зоны, подобно линии вечных снегов на Кавказе, поднимаются по направлению с запада (от Черного моря) на восток (Каспийское море), от Бермамута и Казбека к Алагезу и Арарату. Прибавим к сказанному, что, как всюду, так и на Кавказе, чернозем сопровождается ковылем, сусликом, типичными степными кустарниками и обладает характернейшей для этой почвы мелкозернистой структурой, весьма благоприятной для проникновения в грунт, подпочву воды, и воздуха, и содержит в себе, по определению г. Стаховскаго, до 10 и более % перегноя. Иначе говоря, эта почва, ничем не уступающая лучшим черноземам Малороссии, Тамбовской губернии и пр., также, подобно сейчас названным почвам, вполне пригодна для разнообразнейших сельско-хозяйственных культур, без искусственного орошения.
Выше и ниже черноземной (вертикальной) зоны, на горах Кавказа и Закавказья, следуют, наверху, серые, а внизу каштановые почвы со среднимисвойствами, повторяя, в сущности, буква в букву, закон распространения горизонтальных почвенных зон в Евр. России. Наконец, выше серых земель следует зона подзольная и торфянистая, а ниже каштановых аэральная и латеритная зоны. Но об них мы уже достаточно говорили выше[2]. Не может подлежать сомнению, что как земледелие вообще, так и правильная постановка на Кавказе так называемых высших сельско-хозяйственных культур, в особенности, должны быть строжайшим образом приурочены к вышеупомянутым почвенным и климатическим особенностям края.
О почвенных зонах вообще и
вертикальных зонах в особенности.[править]
Заседание Закавказского Сельскохозяйственного Общества в Тифлисе, 29 сентября 1899 г. «Заседание сельскохозяйственного общества, 29 сентября, было открыто речью председательствовавшего, члена совета Г. Д. Кольневскаго, который заявил, что, благодаря любезности уважаемого гостя, проф. В. В. Докучаева, общество получило возможность в настоящее время, после каникул, открыть свои собрания беседой особого рода, далеко нечастой в обществе; затем, Г. Председатель высказал, что печатные труды и всем известные заслуги профессора Докучаева в разрешении вопросов почвоведения — порука тому, что общество получит от него ценные указания, какие едва-ли можно услышать от кого-нибудь другого».
Проф. В. В. Докучаев[4]. Г. председатель и милостивые государи. Позвольте мне принести Вам глубокую благодарность за любезное приветствие, которое я имел удовольствие только что выслушать; с своей стороны, я постараюсь, по возможности, оправдать высказанные г. председателем надежды.
Нынешним летом, в июне месяце, я имел честь получить приглашение от Закавказского статистического комитета осмотреть Закавказье в почвенном отношении. К сожалению, имея в своем распоряжении ограниченное время, — предложение застало меня на работах в Бессарабской губернии, — я мог уделить Кавказу только около 1 — 1½ месяца и сделать лишь общий обзор огромной и в высшей степени интересной территории, называемой Закавказьем. Делаю эту оговорку для того, чтобы вы не были очень взыскательны. Времени было мало, между тем интерес, представляемый краем, по истине удивителен: подобного разнообразия почвенных типов и думать нечего встретить ни в Евр. России, ни в Западной Европе. Должен еще заметить, что, получив приглашение статистического комитета на пути, я не имел физической возможности ознакомиться с существующей, весьма почтенной, литературой по геологии, ботанике, зоологии и климатологии Закавказья, а это знакомство положительно необходимо для успешного изучения почв; прошу, поэтому, извинить меня, если я не смогу упомянуть всех тех лиц, которые ранее меня трудились на данном поприще, но остались мне пока неизвестными.
Прежде, чем приступить к изложению сделанных мною наблюдений, позвольте мне остановиться несколько на так называемых почвенных зонах, одевающих весь земной шар, — как северное, так и южное, его полушария.
Работами Нижегородской и Полтавской экспедиций, особенно трудами русских ученых, профессоров Сибирцева, Краснова, Левинсона-Лессинга, Земятченскаго и др., американского почвоведа Гильгардаи пр. было установлено, что почва есть такое же самостоятельное естественно-историческое тело, как любое растение, любое животное, как любой минерал, — что это естественно-историческое тело должно изучать прежде всего, как таковое, не преследуя каких либо утилитарных прикладных целей, — что оно есть результат, функция, совокупной взаимной деятельности следующих агентов почвообразователей: климата данной местности, ея растительных и животных организмов, рельефа и возраста страны или абсолютной ея высоты, наконец, подпочвы, (т. е., грунтовых материнских горных пород). Все эти агенты-почвообразователи, в сущности, совершенно равнозначащие величины и принимают равноправное участие в образовании нормальной почвы, — почвы, находящейся иn sиtu. Следовательно, чтоб изучить почву, — эту функцию, результат совокупной деятельности вышеупомянутых почвообразователей, необходимо исследовать и все вышеуказанные почвообразователи. Как всякое естественно-историческое тело, почва имеет свое прошлое, свою жизнь и свой генезис. А раз это так, в чем теперь никто не сомневается, — то, значит, она, как любой организм, должна иметь и строго определенное распространение: она не может случайно попадаться то там, то сям. Если вы встречаете здесь типичный чернозем, то необходимо узнать, почему он находится тут, а в другом месте его нет? Тот же вопрос вы должны непременно задать себе, если найдете где либо краснозем, эту тропическую или чайную почву (например, около Батума), надо узнать почему она не встречается ни около Баку, ни в других местностях России. Повторяю, при изследовании почв обязательно иметь в виду законы их географическаго распространения. Уже из самаго определения почвы, как результата совокупной деятельности известных почвообразователей, следует, что она должна распространяться по земной поверхности порайонно и соответственно тем зонам, в какия укладываются дикая растительность, животные, климат, отчасти материнские горные породы и пр. Напомню еще здесь, что, благодаря известному положению нашей планеты относительно солнца, благодаря вращению земли, ея шарообразности, — климат, растительность и животные распределяются по земной поверхности, по направлению с севера на юг, в строго определенном порядке, с правильностью, допускающею разделение земного шара на пояса, — полярный, умеренный, подтропический, экваторифльный и пр. А раз агенты-почвообразователи, в своем распространении, подчиненные известным законам, распределяются по полосам, — то и их результат — почва — должна распределяться по земному шару в виде определенных зон, идущих более или менее (лишь с некоторыми отклонениями) параллельно широтным кругам.
Самая северная тундровая полоса или зона ограничивается на юге приблизительно полярным кругом. Это та область, где ¾ года и более стоит зима, где земля, вечно мерзлая, оттаивает ненадолго, и то лишь на 1 — 1½ фут.; это страна, где могут расти только кустарная ива, карликовая береза, разнообразные мхи, лишаи и проч.; это и есть бореальная почвенная или тундровая зона. Как известно, определенной растительности соответствует и строго определенный животный мир и определенный климат. Эта зона в настоящее время почти совсем необитаема человеком, но, может быть, и она со временем потребуется с. хозяину…
Южнее отсюда расположилась вечная тайга, — одевавшая когда-то, почти сплошь, всю западную Европу, — всю северную не черноземную Россию — соответственную полосу Сибири и Северной Америки. Эта, таежная, зона характеризуется, затем, массою болот и озер, белыми почвами или, как их называет народ, «подзолами», «белунами». По своему составу, эти последние содержат до 85 % обыкновенной кремне-кислоты, и притом, б. ч., видимо, в аморфном состоянии; вследствие чего, типичный подзол является обыкновенно с физическими свойствами глин, а не песков, и с трудом пропускает через себя воздух и воду. Подзолы кислы и богаты закисью железа. Вообще, эти почвы очень бедны и для земледельческой культуры требуют постоянных и усиленных удобрений. В то время, когда почва полярной, тундровой, полосы, для того, чтобы сделаться способной к культуре, нуждается, прежде всего, в аэрации и, затем, в усиленном доступе воздуха, подзолы тайги, все равно, европейской или азиатской, безусловно нуждаются в удобрении, — минерализации, и лишь отчасти аэрации. Позволю себе прибавить, что таежная почва, «белозёмы», это та почва, которая одевает и весь север Германии; на ней именно и создана немецкая агрономия. К стыду нашему, мы взяли эту агрономию у немцев и применяли ее к России, не считаясь ни с климатическими, ни с растительными, ни с почвенными условиями местности, применяли даже на нашем настоящем черноземе… К счастью, на последнем Киевском съезде естествоиспытателей, как передают газеты, было постановлено, (что уже давно было высказываемо нашими лучшими почвоведами), что немецкая агрономия для России не годится, что для отдельных почвенных зон России необходимо выработать свои агрономические приемы и методы, строжайшим образом приспособленные к местным условиям, как почвенным и климатическим, так бытовым и экономическим. Давно пора!
Третья полоса — пояс или зона д. б. названа черноземной; превосходный образчик этой почвы вы можете видеть на столе, — он взят нами в Закавказье на Духоборском, плоскогорье. Чернозем может и должен быть назван «царем почв»; это, так сказать, идеальная почва. Известный немецкий ученый агроном — химик Кноп, определяя теоретически, что назвать лучшей почвой в мире, дает нам такую схему, под которую вполне подходит наш русский чернозем; т. обр., это и есть идеальная, лучшая из лучших, почве: наш чернозем обладает массой питательных веществ, находящихся в растворе или легко растворимых, он имеет мощность, в 4 — 5 раз превышающую другие почвы, его структура — мелкозернистая, губчатая, что в высшей степени важно, так как именно такая структура способствует наилучшему проникновению в грунт света, воздуха и влаги. Прибавлю к сказанному, что как таежная полоса с её лесами, преимущественно хвойными, тянущимися на тысячи верст, характеризуется особыми видами лесных животных, так и черноземная зона, с её степями, имеет свою типичную фауну, гл. обр., в виде многочисленных грызунов, каковы: суслики, сурки, земляные зайцы, слепцы, мыши, крысы и др., живущие обычно в земле, перерабатывающие ее, т. е., принимающие в. деятельное участие в образовании самой почвы. Ковыльные и кустарниковые растения покрывают черноземные степи, обыкновенно, в форме шаров; они жмутся к земле от жгучего ветра и солнца, как на севере кустарная ива жмется от холода. Это разного рода «перекати-поле», сопровождающие все девственные степи России, Венгрии, степной Сибири и Северной Америки (прерии); я встретил их и на Кавказе, на высоте от 4 до 8 тыс. фут. Таким образом, климат, почва, растительный и животный миры — идут здесь рука об руку! Вот почему я еще в прошлом году высказал мысль, что в мире царствует, к счастью, не один закон великого Дарвина, — закон борьбы за существование, но действует и другой, противоположный, закон любви, содружества, сопомощи, особенно ярко проявляющийся в существовании наших зон, как почвенных, так и естественно-исторических. Прошу извинения, что несколько дольше, чем рассчитывал, остановился на черноземе, — но это потому, что последний для России дороже всякой нефти, всякого каменного угля, дороже золотых и железных руд; в нем — вековечное, неистощимое — русское богатство!
Южнее почв черноземных и каштанных, раскинулась не менее обширная зона аэральная (от слова аэр — воздух), обязанная своим образованием, главным образом, механической деятельности воздуха, действию жгучего солнца и, вообще, т. наз. физическому выветриванию или распаду горных пород. Она характеризуется или лессовыми почвами, — желтоземом, которым особенно богат Китай, или так называемыми барханными почвами с вечно движущимися песками — таков, например, бассейн Аму-Дарьи, в нашей Закаспийской области. В этой же полосе занимают иногда (Монголия, Сахара, Аравия, Мехика, и пр.) обширные пространства и почвы чисто каменистые, совершенно бесплодные, и разнообразные солонцы, образовавшиеся, гл. обр., поднятием солоноватых грунтовых вод на поверхность и — быстрым испарением их там. Вообще, эта аэралная полоса лежит в сухих знойных районах субтропических, а частью и тропических стран.
Последняя, пятая, зона, которую различают русские почвоведы, это — зона краснозема, или латерита (индусское название), довольно типичным образчиком которого может служить чайная почва Чаквы у Батума. Эта почва представляет довольно грубую массу, похожую на кирпичную глину, нередко ноздреватую, красную, иногда как кровь, богатую кремнеземом и глиной, бедную перегноем, известью и питательными, легко растворимыми веществами. Латеритная зона — место родины высших культур, — чая, кофе, какао и проч., вообще огромного большинства сильно действующих и ядовитых лекарственных растений; все это приурочивается к этой латеритной зоне и только частью — к аэральной.
Распространяясь преимущественно в странах экваториальных, эта почвенная полоса характеризуется очень большим количеством атмосферных осадков; так, в Индии бывают времена, когда в один день выпадает осадков больше, чем в Петербурге в течение целого года. Но за то, здесь вечное лето, с самыми ничтожными колебаниями температуры. Именно, это необыкновенное количество растворителей и такие силы, как экваториальные теплота, воздух и свет, делают возможными многократные посевы, в течение всего года, почти без перерывов. Таким образом, в тропических условиях, а не в плодородии самой латеритной почвы надо искать причину необычного богатства природы этой полосы.
Прибавлю к сказанному, что те же самые зоны одевают, только в обратном порядке, и южноеполушарие; там под экватором лежит латеритная, за ней следуют аэральная, черноземная, таежная и тундровая или полярная зоны, со всеми их особенностями климата, растительности, животного мира и почв.
Надеюсь, милостивые государи, для вас достаточно ясно, что все указанные мною выше почвенные зоны, в то же время, являются и зонами естественно-историческими: тут очевидна теснейшая генетическая связь климата, почвы, животных и растительных организмов. Если б было время, не трудно было бы доказать, что и человек зонален во всех проявлениях своей жизни: в обычаях, религии (особенно в нехристианских религиях), в красоте, даже — половой деятельности, в одежде, во всей житейской обстановке; зональны — домашний скот, т. наз. культурная растительность, — постройки, пища и питье. Тот из вас, кому пришлось бы проехать от Архангельска до Тифлиса, легко мог бы убедиться, как сильно меняются постройки, платье, нравы, обычаи населения и их красота, в зависимости от климата, животных, растений, почвы, — свойственных той или другой местности.
Необходимо, однако, оговориться, что в том, так сказать, идеальном виде, какой я старался нарисовать вам, почвенные и естественно-исторические зоны шли бы только при том условии, если бы материки сев. и южного полушарий возвышались над уровнем моря не более 1000 фут. В действительности же существует, как известно, гораздо большая разница и в рельефе, и в абсолютной высоте местностей; — поэтому, например, в Закавказье, где по идеальной схеме должна была бы почти исключительно царить одна аэральная зона, мы находим, к счастью, и другия зоны. Именно в виду разницы абсолютных высот, приходится иметь дело, кроме горизонтальных зон, еще с зонами вертикальными, играющими особенно большую роль на Кавказе.
Вертикальные почвенный зоны Кавказа.[править]
Во время оценочных работ в Полтавской губернии, в 1885—9 годах, между прочим, было замечено, что при равенстве климатических, растительных и животных условий, при равенстве рельефа местности, подпочвы или грунта, тем не менее, чернозем иногда оказывался неодинакового состава; оказалось именно, что лучший чернозем приурочивается к наиболее высоким местам территории, и наоборот. Как известно, Полтавская губерния представляет из себя идеально-равнинную степь, постепенно поднимающуюся от Днепра к соседней Харьковской губернии, от 40 с. до 100 с. Как раз параллельно с этим изменяются и полтавские черноземы: в Пониженных уездах — Кременчугском, Золотоношском, Переяславском и др. содержание перегноя в почве наичаще равно 4—5 %; в уездах Кобелякском, Прилукском и вообще средних по высоте, гумус увеличивается до 6—7 %; наконец, на границе с Харьковской губернией, в уездах Зеньковском, Полтавском, Константиноградском и пр., не редки черноземы с 8—10 % перегноя. Все это приводит к выводу, что в генезисе и характере чернозема, как и других почв, играет известную роль еще один фактор, это — абсолютная высота местности. Короче говоря, если при равенстве всех других условий, возраст или высота данных местностей различна, то и почва будет не одинакова. Этот вывод навел меня на мысль, что должны существовать еще зоны вертикальные. Если мы обратимся к литературе, то найдем и там указания на существование вертикальных зон. Так, известный ботаник профессор Краснов встретил чернозем на Гиндукуше, на высоте 6—7 тыс. футов, и на возвышенности Ергеней между Царицыном и Ставрополем, тогда как по соседним низинам, там и здесь, были распространены только или солонцы и барханы, или вообще почвы аэральной зоны.
Наконец, еще со времен исследований г. Маслаковца было известно, что на северном Кавказе, в бассейнах Манычей залегают почвы рыжие, солонцовые и весьма бедные перегноем, — по направлению же отсюда к Ставрополю и Ростову на Дону, вместе с поднятием местности, черноземные почвы делаются все более и более типичными.
Все это заставляло меня допустить, a prиorи, существование, кроме горизонтальных, еще и вертикальных зон, что и было мною высказано, в печати, в 1896 году, в особой обяснительной записке к почвенной выставке в Нижнем-Новгороде. Тем не менее, когда я впервые переезжал, в начале августа текущего года, главный Кавказский хребет, по известной военно-грузинской дороге, я сильно сомневался в успехе данного мне поручения: здесь все так казалось перепутано, перековеркано, перемешано, смыто или намыто, что не может быть и речи о нормальных почвах, почвах, лежащих иn sиtu своего образования. Но, к счастью, мои опасения не оправдались… Когда я приехал в Тифлис, то, благодаря любезности Н. А. Султан-Крым-Гирея, Н. К Зейдлица, Я. С. Медведева, В. Н. Геевскаго, М. И. Кондратенко и др., я скоро овладел главными работами по климатологии Закавказья, а равно и литературными данными о растительности Кавказа и, в связи с этим, у меня тогда же родилась мысль, что почвы Закавказского края могут и должны быть подразделены на известные районы, в строгой зависимости от количества осадков и характера дикой растительности. Я тогда уже, в особом заседании Закавказского статистического комитета, высказал предположение, что особый район должен находиться к востоку от Сурамскаго перевала, в бассейне Куры, вплоть до Каспийскаго моря, затем, в бассейне Аракса, начиная с Эривани и до устья, в низовьях Алазани, где выпадает в течение года осадков меньше 300 миллиметров, а близ Каспийского моря даже меньше 200 миллиметров. Второй район не менее громаден, он занимает северные и южные склоны главного Кавказского хребта, южные склоны Кахетинских гор, ряд плоскогорий Закавказья (Ахалкалаки—Александрополь—Алагез—Гокча и проч.) и вообще местности, лежащие к востоку от Сурама, на высоте примерно от 2½ до 8 т. фут, и не занятые лесом; количество атмосферных осадков достигает здесь 400—600 миллиметров в год. Наконец, третий и самый меньший почвенный район должен лежать к западу от Сурамскаго перевала, — там именно, где выпадает осадков до 2 слишком тысяч миллиметров, и где зимы почти не бывает. Тогда же было мною высказано, что в первой местности нужно ожидать почв аэральных, богатых углесолями, NaCl, гипсом, и бедными гумусом, в третьей — наоборот, почв бедных вышеупомянутыми солями и гумусом, и богатых окислами железа, — глиной, а частью и песком. Почвы первого района — белые, второго — красноцветные.
Несколько меньше уверенности было у меня относительно нахождения черноземных почв во втором районе, где дождя и снега выпадает от 400 до 600 милл. в год, — меньше потому, что, почти по общему мнению, там находится какой то темный вулканический пепел, а не степной чернозем…. Но, к счастью, мои сомнения оказались напрасными: я нашел типичнейший, степной, ковыльный, чернозем, ни в чем не уступающий нашему Полтавскому, Каменец-Подольскому и Воронежскому чернозему, с зернистой структурой, содержащий в себе от 8 до 10 % органических веществ. Превосходный образчик, представляемый мною вашему вниманию, найден на пути из Ахалкалак в Александрополь, на высоте около 8 тыс. фут., под ковылем, близ дороги, в натуральном, т. е., необработанном состоянии. Такого качества чернозем редкость даже в степях Саратовской и Самарской губерний.
Кавказский чернозем, как и все черноземы, характеризуется своей особой пригодностью под сельскохозяйственную культуру без всякаго искусственного орошения. Я видел духоборческия и ряд других поселений, проезжая из Ахалкалак к Александрополю и Эривани, по склонам Алагеза, к западу от Гокчи, — к югу от Кахетинских гор и пр. и пр.; это — настоящая Малороссия: масса скирд хлеба, сена и превосходный чернозем, до 2 фут. мощности, чистый, настоящий русский чернозем, ничего общаго с вулканическими горными породами не имеющий. Правда, вулканическое происхождение данной местности несомненно: в Александрополе и Эривани можно видеть чудные постройки из черной и красной пористой лавы, которые, вместе с вулканическими пемзой и стеклом — «обсидианом», весьма распространены в рассматриваемых нами областях; не редко разрушенные камни этих пород разбросаны и на черноземных полях целыми массами, как в Финляндии… Но не они составляют его непосредственную подпочву, грунт. Типичный закавказский чернозем залегает на рыхлых продуктах выветривания вулканических горных пород. Эти последния отличаются неустойчивостью и, легко подвергаясь выветриванию, распадаются на свои конечные глинообразные продукты выветривания, белого, желтого и иных цветов.
Переходя к границам черноземных районов Закавказья, необходимо знать, на какой высоте эта почва появляется, и где исчезает, где можно и следует ее искать? Каштановый чернозем с 4—5 % органических веществ находится на высоте 2½—3 тыс. фут. на южном склоне Кахетинскаго хребта, в Сигнахском, а частью и Телавском уездах, у Царских колодцев и вообще в Ширакской степи. В Закавказье же имеется каштановый чернозем, с 4—5 % содержанием органических веществ, и на высоте 5 тыc. фут., в котловинах Ахалкалак и Александрополя; но несомненно, наиболее тучный чернозем, содержащий от 9 до 10 % органических веществ, находится еще выше, на высоте до 8 тыс. фут. по северным склонам Алагеза и по пути оттуда к Гокче и проч. Такое повышение черноземной зоны идет, конечно, не без конца, как думает г. Заваров, но только до строго определенной высоты, ибо там, выше, должна быть зона альпийских лугов, еще выше — полярная зона с ледниками, и соответственная обеим полосам фауна и флора, что и наблюдается в действительности. На северном пологом склоне Кавказского хребта черноземная почва начинается почти над самым уровнем моря, — на высоте лишь нескольких сот футов; на южном склоне Кахетинского хребта мы встречаем чернозем (4 % органических веществ) на высоте 2½ тыс. фут., в Ахалкалакском уезде чернозем находится на высоте 5 тыс. фут. Говоря вообще, несомненно черноземная зона повышается по направлению с севера на юг, соответственно повышению нижней линии вечных снегов, которая на западном Кавказе лежит на высоте 9—10 тыс. фут., в восточном — 12 тыс. фут., а на Алагезе и Арарате выше 12 тыс. фут.
Таким образом, можно считать окончательно установленным не только нахождение типичного чернозема на Кавказе, но и существование здесь ряда вертикальных почвенных зон, теснейшим образом связанных с известными климатическими и растительными особенностями местных горных возвышенностей.
Я глубоко убежден, что такая, чисто научная, постановка почвенного вопроса должна иметь важное значение не только для оценки земель, с какой целью я был приглашен на Кавказ, но и для правильной организации так называемых высших с. х. культур, как чай, хлопок, розовые кусты и др.
Дополнения.[править]
Затем докладчик, отвечая на замечания и вопросы некоторых членов общества, сделал следующие дополнения:
1) Чернозем Кавказа бывает и глинистый, и супесчаный, в зависимости от двух условий: 1. характера материнских пород и 2. влияния рельефа.
2) Чернозем — продукт образования степной и кустарной растительности. Леса дают другие почвы, которые могут быть подразделены на несколько подтипов: почвы дубовые, буковые и др. чистых лесных насаждений. Под насаждениями буковыми встречаются белёсые мучнистые почвы, а под дубами серые почвы, в то время как под ковылем — черноземные. При изучении почв необходимо обратить внимание на эти подтипы, разноценные в хозяйственном отношении.
3) Желательно, чтоб министерство земледелия обратало свое внимание на табаководство Закавказья: в Сигнахском уезде — на узкой полосе северного склона Кахетинских гор, на строго определенной почве, растут высокие сорта табака.
4) Поливка полей — обоюдоострая вещь: хорошо поливать мутными водами Куры, Аракса и Адазани, содержащими много питательных веществ, и далеко не так удобно — чистой ключевой водой, могущей скоро выщелачивать орошаемую почву.
5) Для выработки на Кавказе, так сказать, нормального типа степного, черноземного, хозяйства, без искусственного орошения, крайне желательно устройство опытного поля и, даже, хозяйства где либо в Ахалкалакском, Александропольском или Новобозетском уездах.
Отзыв[править]
В конце наших статей помещаем здесь отзыв о нашем сообщении известного Кавказского агронома, г. Колонтара.
«В № 246—7, 1898 г., „Кавказского Сельского Хозяина“ — помещено, в высшей степени, интересное сообщение профессора В. В. Докучаева о почвах Кавказского края, особенно Закавказья, сделанное им в собрании членов Императорского Кавказского общества сельского хозяйства — 19 текущего сентября.
Сообщение это, помимо научного интереса, имеет огромное практическое значение и заслуживает полного внимания наших сельских хозяев. Указание почтенного ученого, известного своим основательным знанием почв, на возможность утилизации кавказских черноземов без искусственного орошения, на значение поливки из таких бассейнов, как реки Кура, Аракс, Алазань и другие, несущие мутные воды, дающие почве массу питательных осадков и, наоборот, на отсутствие этих элементов при орошении из родников и горных потоков, с чистой холодной водою, — весьма ценно. У нас, как известно, давно возбужден вопрос о производстве тех или иных культур без орошения: два года назад елисаветпольский отдел общества сельского хозяйства предпринял опыты разведения виноградных лоз без поливки в г. Еяисавет-поле, на сухой почве, подверженной сильному испарению; заведующий Караязским опытным полем, агроном Таратынов производит посевы арахиса и других растений на неорошаемых участках в знойной Караязской степи, и т. д. Желательно, чтобы такие же опыты были произведены в более широких размерах и отдельными хозяевами. При удачных результатах этих опытов, во первых, может значительно увеличиться площадь культурных земель; во вторых, вода, на недостаток которой у нас слышатся постоянные жалобы, может служить для орошения исключительно ценных культур, распространение коих увеличат доходность хозяйств и возвысит материальное благосостояние края и, в третьих, установит более правильный взгляд на орошение, причем реже будут повторяться случаи вредных влияний воды при поливке, например, виноградников, часто страдающих от грибных паразитов, вследствие избытка влаги.
Хотя вековой народный опыт выработал известные приемы в обработке почвы и остановился на выборе тех или других растений, применяясь к условиям почвы и климата, тем не менее, наше земледелие далеко еще от совершенства и требует многого для своего прогресса. Заметная даже малонаблюдательному хозяину перемена в метеорологических явлениях данной местности указывает на необходимость замены установившихся приемов другими; конкуренция новых стран на рынке делает невыгодною культуру прежних растений и вынуждает хозяина остановиться на другом выборе более доходных культур, и т. д. Все это требует движения вперед, а для такого движения необходимо строгое изучение почвенных и климатических условий и производство новых опытов. Профессор Докучаев, на сделанное ему заявление о случающихся неудачах с посевами пшеницы на ахалкалакских черноземах, также высказался за необходимость, помимо опытов над ценными культурами, устройства опытных полей в черноземных местностях для изучения значения различных способов обработки, выбора семян, времени посева их и пр.
Мы убеждены, что сельские хозяева, которые пойдут на встречу этому предложению, не останавливаясь на установившихся рутинных системах хозяйства, много выиграют в своем предприятии и послужат примером для других, унаследовавших способы хозяйства от своих опытных предков. Мы видим повсеместно, как нерациональны эти способы и нуждаются в переменах, в зависимости от современных метеорологических условий и разных вредителей культивируемых растений.
Если „немецкая агрономия“ успела создать доходные хозяйства на малопроизводительных северо-германских подзолах, то на кавказских лёссах и черноземах, при благоприятных климатических условиях, при обилии тепла и света, несомненно можно выработать несколько типов более доходных, чем немецкие хозяйства. Об этом и следует позаботиться хозяевам Закавказья. Общими усилиями можно выработать научные основы для нашего края, далеко не бедного образованными хозяевами, агрономами, виноделами и т. п.»