Масарик о русском марксизме (Троцкий)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Масарик о русском марксизме
автор Лев Давидович Троцкий (1879–1940)
Опубл.: «Киевская Мысль» № 166, 19 июня 1914 г.. Источник: Троцкий, Л. Д. Сочинения. — М.; Л., 1926. — Т. 20. Проблемы культуры. Культура старого мира. — С. 493—497.

Большая часть второго тома[1] посвящена русскому марксизму. Здесь компиляторский эклектизм автора шутит над ним самые злые шутки, — второй том во всех отношениях ниже первого и в большей своей части должен быть признан прямо-таки негодным к употреблению. Помимо всего прочего, в нем неисчислимое количество фактических ошибок и недоразумений. Возьмем главы, посвященные истории марксизма в России. Вопреки утверждению Масарика (стр. 310), Плеханов никогда не был членом «Народной Воли»; указание на это автор мог найти у себя самого, если бы русские политические термины, которыми он оперирует, были для него наполнены живым политическим содержанием. Когда Масарик говорит, что вожди русского марксизма, «особенно Плеханов», находились всегда в теснейшей личной связи с немецкими марксистами, то это верное в общем утверждение как раз менее всего верно именно в отношении Г. В. Плеханова; в то же время как П. Б. Аксельрод[2], обосновавшийся на долгие годы в Цюрихе, жил в атмосфере немецкого социализма и был связан дружескими узами с Каутским, Бернштейном и др., Плеханов, остававшийся в Женеве, был связан с марксистским крылом французского социализма (Гэд[3], Лафарг[4]) гораздо теснее, чем с немецкими марксистами. Первый учредительный съезд российской социал-демократии состоялся не за границей, как пишет Масарик (стр. 284), а в России, в Минске. Перечисляя марксистов-писателей, создавших у порога нового столетия за границей газету «Искру» и журнал «Заря»[5], Масарик опускает П. Аксельрода и Н. Ленина; между тем именно эти два лица наложили на «Искру» наиболее яркую печать: Ленин — в первую эпоху (1900—1903), Аксельрод — во вторую (1903—1905). Рассказав кое-что о борьбе большевиков и меньшевиков, Масарик замечает: «Несмотря на эту путаницу, в первую и, особенно, во вторую Думу было выбрано сравнительно довольно много социал-демократов; но в позднейших выборах в Думу партия была прямо-таки децимирована. Этот результат все еще, однако, не отвратил большевиков от их тактики; тем не менее в 1906 году была сделана серьезная попытка объединения обеих фракций, которая, однако, не дала благоприятных результатов» (т. II, стр. 287). Что в третью и четвертую Думы попало всего по полтора десятка социал-демократов, тогда как во второй Думе их было шесть десятков — это верно; но г. Масарик забывает прибавить, что между второй и третьей Думой стоит 3-е июня 1907 г., тягчайшим образом отразившееся на избирательных правах пролетариата. Далее: попытка объединения большевиков и меньшевиков в 1906 г. изображается Масариком в приведенной цитате, как косвенный результат «децимирования» партии на выборах в третью и четвертую Думы; на самом же деле стокгольмский «объединительный» съезд 1906 г. состоялся не после выборов в третью, а во время выборов в первую Думу. Масарик рассказывает, что с.-д. фракция IV Думы состоит из 7 меньшевиков и 6 большевиков, при чем «многочисленные большевики распадаются на отзовистов, ленинистов и других еще»… (т. II стр. 288). Оказывается, что в Думе сидят… отзовисты, то есть те, которые стояли за бойкот Думы и потому требовали отозвания депутатов. Разумеется, это пустяки. Вся группа большевиков, как известно, ленинского направления. Далее, профессор ошибочно относит «ЦК» к меньшевикам, а «ОК» к большевикам, ту же ошибку он повторяет по отношению к «Лучу»[6] и «Правде»[7].

На стр. 364 второго тома он неожиданно относит к максималистам не только всех социалистов-революционеров вообще, но и большевиков. Число таких примеров можно бы увеличить без конца. Свое кантианское презрение к марксизму Масарик, пожалуй, ярче всего проявляет в крайней неряшливости своей информации. Впрочем, несправедливости, учиняемые им по отношению к сторонникам диалектического материализма, Масарик пытается добросовестно уравновесить тем, что дает читателям почти столько же неверных сведений об их идейных противниках — народниках. В. Воронцова[8] он относит к «новым» народникам, Пешехонова[9] иронически спрашивает, неужели же тот признает конституцию, и пр. и пр. Любопытно еще отметить, что Михайловского Масарик хвалит за методологическую законченность и не хвалит за плохой, монотонный стиль!..

По существу вопроса Масарик повторяет о русском марксизме то, что он не раз уже говорил о марксизме вообще. Около 15 лет тому назад Масарик написал книгу о «кризисе в марксизме», переведенную в свое время на русский язык. Тот же кризис он констатирует в русском марксизме. О кризисе мы привыкли думать, как о чем-то ограниченном во времени, как об эпохе перелома, за которым следуют либо смерть, либо обновление. Но тот «кризис», в который диалектический материализм ввергается его идеалистическими противниками, не знает ни начала, ни конца. Этот «кризис» всегда равен себе и ничем не разрешается. По Масарику, марксизм уже давно преодолен теоретически: «es ist eine ausgemachte Sache» («это дело решенное»), — говорит он. Но чем же тогда объясняется тот факт, что влияние марксизма не падает, а возрастает? Это было бы совершенно непонятно, — отвечает на это Масарик, — если бы марксизм не был в то же время научной формулой социалистической политики. Другими словами: теоретически несостоятельное здание марксизма держится на практических потребностях рабочего движения. Но тот же Масарик не устает повторять, что марксизм преодолен не только теоретически, но и практически. На чем же он в таком случае держится? Почему растет, а не падает? На этот вопрос мы тщетно стали бы искать у Масарика ответа.

Политически эти разговоры о кризисе марксизма связываются обыкновенно с надеждами на возрождение демократического либерализма. Не чужд этих надежд, разумеется, и Масарик. В чешской и обще-австрийской политике он со своим демократическим «реализмом» стоит совершенно одиноко. В рейхсрате он представляет свои добрые намерения и три дюжины своих друзей. Тем оптимистичнее Масарик переносит свои увядшие политические надежды на Россию, от которой он вправе ждать тем большего для своих идей, чем меньше ориентируется в ее общественном развитии. «Вопрос о социализации и демократизации либерализма, — говорит он, — имеет для России особенную и притом современную важность, потому что русский либерализм с самого начала, хоть и после некоторых колебаний, действительно воспринял социалистические идеалы» (т. II, стр. 400).

Речь идет, очевидно, о Герцене. В каком виде Масарик мыслит себе возрождение герценовских идей в новых условиях, мы не знаем и, признаться, не очень твердо уверены в том, что партия Милюкова и Маклакова займется во время летних вакаций — «хотя бы и после некоторых колебаний» — социализацией и демократизацией своего либерализма. Мы, однако, нисколько не удивимся, если через 15 лет встретим ту же надежду в новом труде г. Масарика.

Но вернемся к русскому марксизму. В его собственной истории Масарик находит новое «действительное опровержение марксовского исторического материализма». Русский читатель, разумеется, сразу догадывается, в чем дело. В девяностых годах марксизм стал господствующим идейным течением в лагере радикальной русской интеллигенции, а десять лет перед тем он впервые пустил корни на русской почве — в лице интеллигентской группы «Освобождение Труда»: ясно, стало быть, что не классовые интересы составляют движущую силу истории. Но тогда какие же? Чем сам Масарик объясняет историю марксизма в России? Почему именно русская интеллигенция восприняла марксизм? В каком виде она восприняла его? Когда и почему в массе своей покинула марксизм? Искать ответов на эти вопросы у Масарика было бы опять-таки тщетно. Он ограничивается тем, что навязывает марксизму представление, будто классовый интерес представляет собою раз навсегда данную бухгалтерскую величину, которая во всех случаях должна выражаться одними и теми же знаками; поэтому, когда он наталкивается на новый знак, он не узнает под ним старого классового интереса и объявляет марксизм опровергнутым. Между тем социальный интерес, вытекающий из общественной роли класса, очень пластичен и может находить самое различное выражение в разные исторические эпохи. Русская интеллигенция, с того времени как встала на ноги, была глубоко заинтересована в демократизации общественного строя. Ее левое крыло, тщетно пытавшееся в 70-х годах найти опору в крестьянстве и затем истощившее себя в народовольчестве, попало в исторический тупик 80-х годов. Марксистская теория, какому бы классу она ни призвана была служить в дальнейшем, указывала, прежде всего, интеллигенции путь выхода из тупика. Она устанавливала факт развития капитализма, а значит и пролетариата, как политической силы. Ясно, что при этих условиях левая интеллигенция должна была ухватиться за марксизм, как за якорь спасения. Русский марксизм — худо или хорошо — объяснил свои собственные судьбы именно со своей, материалистической точки зрения и предсказал неизбежность разрыва широких кругов интеллигенции с марксизмом задолго до наступления этого разрыва. Может быть, это объяснение несостоятельно, — хотя подтвердившийся исторический прогноз тоже ведь чего-нибудь стоит, — но ведь проф. Масарик и не пытается войти в существо вопроса. Он слишком высокомерен в своем идеализме, чтоб отдавать себе отчет в исторических реальностях. Вся его история русской общественной мысли остается рассыпанной храминой, ибо лишена социальных корней. Скелеты различных философских и общественно-политических систем — без всякой исторической перспективы — приводятся в формальную связь с европейскими системами, при чем г. Масарик считает долгом теоретической добросовестности делать попутно ко всякой системе, русской и европейской, пространнейшие философские примечания, при всем своем однообразии противоречащие друг другу. Это делает чтение его труда более утомительным, чем плодотворным.

Необходимо, однако, с удовлетворением отметить, что г. Масарик — в отличие от большинства «ученых» сикофантов — с полной симпатией относится к освободительному движению в России. Этой симпатии следовало бы пожелать поменьше морализующего резонерства, побольше идейной ясности, политической оформленности и — лучшего стиля! В конце концов о Масарике приходится сказать то, что сам он говорит о Кропоткине: «Очень симпатичный человек, но — не сильный мыслитель».

«Киевская Мысль» № 166,
19 июня 1914 г.

  1. Th. G. Masaryk. «Zur russischen Geschichts- und Religionsphilosophie».
  2. Аксельрод, Павел Борисович (род. в 1850 г.) — основоположник русского меньшевизма и один из руководителей русских меньшевиков. К революционному движению примкнул еще в начале 70-х годов, работал в народнических кружках Киева. Осенью 1874 г. Аксельрод эмигрировал за границу. Вернувшись нелегально в Россию, он в 1878—1879 гг. принимает энергичное участие в восстановлении деятельности «Южно-русского рабочего союза». После раскола партии «Земля и Воля» на «Народную Волю» и «Черный Передел» Аксельрод примыкает к чернопередельцам. В 1883 г. вместе с Плехановым, Засулич, Дейчем и Игнатовым основывает первую русскую социал-демократическую организацию, группу «Освобождение Труда». С этого времени начинается его обширная работа по пропаганде социал-демократических идей в России. С 1900 г. Аксельрод становится одним из редакторов первых русских социал-демократических газет «Искра» и «Заря» и принимает активное участие в подготовительных работах по созыву II съезда РСДРП. На II съезде партии в 1903 г. Аксельрод примыкает к меньшевикам и в ряде статей в новой «Искре» дает принципиальное обоснование меньшевизма. В годы революции (1905—1907) Аксельрод выдвигает оппортунистическую идею созыва рабочего съезда и организации широкой рабочей партии. Во время мировой войны Аксельрод занял оборонческую позицию, хотя формально и принимал участие в Циммервальдской конференции. Октябрьскую революцию Аксельрод встретил с нескрываемой враждебностью. В настоящее время ведет за границей клеветническую кампанию против Советской России и диктатуры пролетариата.
  3. Гед, Жюль — лидер марксистского направления во французском социализме. В юности был бланкистом, к марксизму перешел с конца 70-х годов. Вместе с Лафаргом Гед является основателем французской рабочей партии. Из старых вождей II Интернационала Гед был самым последовательным защитником революционного марксизма и в течение нескольких десятилетий вел непримиримую борьбу с реформистскими тенденциями во французском движении. С начала мировой войны Гед превращается в социал-патриота и даже входит министром без портфеля в кабинет Вивиани. В последние годы престарелый Гед уже не принимал участия в политической жизни.
  4. Лафарг, Поль (1842—1911) — зять К. Маркса, выдающийся французский социалист. В молодости был прудонистом. После знакомства с К. Марксом в 1865 г. сделался приверженцем научного социализма. Принял активное участие в деятельности Парижской Коммуны. Лафарг пытался в провинции (в Бордо) вызвать движение в пользу Коммуны, но после неудачи вынужден был бежать в Испанию. В Испании, а затем в Португалии, Лафарг принял активное участие в рабочем движении, организовывая секции Интернационала и ведя борьбу с бакунинским влиянием. Принял деятельное участие в работах Гаагского конгресса I Интернационала в 1872 г. После возвращения в Париж в 1880 г. он стал сотрудником органа Гедовской рабочей партии «Egalite». С этого же времени становится вождем французской социалистической партии и ее признанным теоретиком. Лафарг старался привить рабочему движению выдержанный ортодоксальный марксизм. Мильеранизм и ревизионизм встретили в нем жестокого врага. Перу П. Лафарга принадлежит ряд научных трудов и брошюр. Его книги «Эволюция собственности» и «Исторический детерминизм К. Маркса» переведены на все европейские языки.
  5. «Заря» — марксистский журнал, орган русского революционного марксизма. В 1901 г. состоялось соглашение между группой «Освобождение Труда» и группой русских с.-д. «стариков» — Лениным, Потресовым и Мартовым — о совместном издании наряду с популярно-политической газетой «Искрой» и теоретического журнала, получившего название «Заря». Журнал, в котором сотрудничали Плеханов, Ленин, Засулич, Аксельрод, Ортодокс, Потресов и др., был боевым орудием «искровцев» в их борьбе с легальным марксизмом, экономизмом и др. видами оппортунизма. «Заря» издавалась в течение 1901—1903 г.г. за границей в (Штуттгарте). Всего вышло 3 книжки (4 NN). После раскола с.-д. партии в 1903 г. журнал прекратил свое существование.
  6. «Луч» — газета меньшевиков-ликвидаторов. Выходила в Петербурге в 1912—1914 г.г. Вела ожесточенную борьбу с большевистской «Правдой».
  7. «Правда» — выходила с 3 октября 1908 г. по 23 апреля 1912 г. в Вене, вначале как орган украинского союза «Спилка», затем как общепартийное предприятие. Редактировалась Л. Троцким. Пленум ЦК решил в 1910 г. ввести в редакцию «Правды» представителя ЦК (был введен Л. Б. Каменев) и предложить ближайшей партконференции объявить «Правду» органом ЦК. Вскоре же после введения представителя ЦК начались трения внутрипартийного характера, которые закончились выходом представителя ЦК из редакции.
  8. Воронцов, Василий Павлович (псевдоним В. В.) — один из наиболее видных представителей народнического направления в русской экономической литературе. Главные труды: «Судьба капитализма в России», «Крестьянская община», «Наши направления», «Очерки крестьянского хозяйства». Марксистскую критику его взглядов дают Волгин (Г. Плеханов) «Обоснование народничества в трудах В. В.» и Ленин, Собрание сочинений, т. II, статьи против В. В.
  9. Пешехонов, Алексей Васильевич — публицист-народник, сотрудник «Русского Богатства». После Октябрьской революции эмигрировал за границу, где в последнее время ведет литературную кампанию за возвращение зарубежных русских в СССР.