Стара стала Машка, на ногах едва стоит. Только и силы, что хвостом пошевелить — мух отогнать. Околела Машка. Шкуру на кожевенный завод продали. Остался от Машки один хвост. Повесили его на гвоздок — висит.
Повисел-повисел и пустили его в дело. Стал им Машкин хозяин одежду чистить. Растянет на плетне чапан и ну нахлестывать его хвостом. Всю пыль выбьет, всю грязь отобьет.
Пришел как-то из города в гости знакомый мастер Филипп Иваныч.
— Ну что, — спрашивает, — кончилась ваша Машка?
— Кончилась.
— Шкуру продали?
— Продали.
— А хвост где?
— Хвостом одежу чистим.
— Эх, вы! Думаете и на хвост охотника не найдется? Да я первый!
— На что он тебе?
— В моем, говорит, — деле да без хвоста, хоть удочки сматывай. Без хвоста мне никак нельзя.
Купил Машкин хвост и унес в город.
Принес мастер Машкин хвост к себе в мастерскую. Разобрал его по волоскам, расчесал чисто-на-чисто и стал прядки на смычки натягивать. Натянул, канифолью натер и повесил в окне.
Кто по улице ни пройдет — всякий увидит. Подцепит ему Машкин хвост покупателя.
И верно! Часу смычки не провисели. Загляделся на них через окно скрипач.
А мастер кричит ему в дверь:
— Заходи, потолкуем. Был у Машки хвост да на смычки пошел. Выбирай любой, не постою за ценой.
Выбрал скрипач смычок по вкусу. Купил и унес Машкин хвост к себе на квартиру.
Замигали на небе звезды. Взял скрипач скрипку и смычок. Пришел в клуб, взошел на сцену и стал играть на скрипке веселые танцы.
Пустились в клубе все в пляс.
— Играй, — кричат скрипачу, играй веселей!
Вот когда Машкин хвост пригодился.
Играл-играл скрипач. Все веселей да шибче. Нажал на струны покрепче. — Хлоп! — Один волос на смычке возьми да и лопни.
Оборвал его скрипач, кинул на пол и забыл про него. А сам опять заиграл.
Поздно разошелся из клуба народ. К самому утру. Пришла, немного погодя, уборщица. Взяла швабру, стала пол подметать. Весь сор в кучу смела. И волос из Машкиного хвоста туда же.
Собрала сор совком, вынесла на крыльцо и выкинула в мусорный ящик. Попал в ящик и волос. Блестит он на солнце, по ветру шевелится.
Играл на дворе паренек Костя. Наигрался — сел на крыльце отдохнуть. Видит: из ящика волос торчит. Взял он его, зацепил за гвоздь на стене. Скрутил вдвое и завязал на конце петлю. Срезал ножиком тонкую ветку с дерева, согнул ее дугой. Приладил к ветке волос — вот тебе и силки готовы.
Пошел Машкин хвост опять в дело.
Забрался Костя с силками в лес. Привесил их там на сук у дерева, а перед силками рябиновых ягод натыкал.
— Лети, лети, птица, — приговаривает, — клюй, клюй ягодку, ягодку рябиновую. Вот в силки и попадешься. Посажу я тебя в клетку: пой мне, птица, веселые песни.
Оставил силки на дереве, а сам ушел. Лови, Машкин хвост, птицу.
Вдруг ветер как налетит, как зашумит! Начал деревья гнуть, ветки трепать. Сорвало с сука силки. Волос оторвался, налетел на другое дерево, зацепился за кору и повис — болтается.
Пропал Машкин хвост! Никчему теперь Машкин хвост! Кто его здесь заметит?
Ан нет, заметили!
Вили на том дереве дрозды гнездо. Заприметил один из дроздов: на коре волос болтается.
— Стой, наш будешь!
Ухватил его клювом и давай в гнездо вплетать для крепости.
Хвост у Машки длинный был и волос длинный. Два раза вокруг гнезда оплелся. Затянул гнездо крепко-накрепко.
Вывели дрозды птенцов. Сидят птенцы в гнезде, ворошатся. Нет, шалишь, гнездо крепкое. Не развалится, как не ворошись. Недаром в него волос из Машкиного хвоста вплетен. Он, волос, все выдержит.
Возьмись гнездо разорять — и то не разоришь.
Выросли птенцы. Шуг — и улетели. А гнездо на дереве осталось.
Осень пришла. Дожди полили. Треплят, гнут дерево буйные ветры, а гнезда сорвать не могут.
Прилетели весной те же дрозды. Нашли гнездо. Сгнивший мох повыкинули, пух повыбросили. На их место свежего мху, нового пуха.
А волос менять не надо, крепкий.
Ну и Машкин хвост!
