ВОТАНЪ былъ очень взволнованъ. Онъ получилъ телеграмму изъ Берлина за № 923, вызывающую его немедленно прибыть въ Германію. Телеграмма была подписана Гинце, начальникомъ агентурнаго отдѣленія военнаго министерства. Никакихъ подробностей въ телеграммѣ не было, и Вотанъ терялся въ догадкахъ, опасаясь интригъ Вольфа.
Глава торговаго дома „Артигъ и Вейсъ“ призвалъ къ себѣ довѣреннаго бухгалтера и приказалъ ему въ два дня сдѣлать краткій отчетъ по дѣламъ фирмы.
— Дѣла наши представляются въ очень неблаго пріятномъ видѣ–замѣтилъ бухгалтеръ. — Желаніе задавить русскую торговлю принуждало фирму продавать всѣ товары по цѣнамъ, явно для фирмы убыточнымъ. Мы закончимъ годъ съ значительнымъ убыткомъ.
На лицѣ Вотана эти слова не вызвали ни безпо койства, ни удивленія.
— По первое сентября вы сведете мнѣ балансъ фирмы!— повторилъ онъ свое распоряженіе. — Я ѣду въ Берлинъ.
Пока бухгалтерія работала днемъ и ночью, Вотанъ писалъ докладъ о дѣятельности фирмы и объ ея исключительномъ значеніи на Тихоокеанскомъ побережьѣ и о пользѣ, приносимой ею германской торговлѣ и промышленности и германскому дѣлу въ Азіи. Старикъ работалъ упорно и серьезно, обдумывая каждое слово и каждое положеніе въ своемъ докладѣ, которымъ онъ хотѣлъ доказать свою дѣя тельность и предусмотрительность. Въ докладѣ часто повторялась фраза „когда я состоялъ на дѣйствительной службѣ Его Величества Императора Германіи“...
Вотанъ написалъ нѣсколько писемъ въ Берлинъ: одно изъ нихъ было Гинце, другое генералу Эммиху, начальнику штаба главной квартиры. Въ обоихъ письмахъ, написанныхъ 21 августа 1903 года, глава торговаго дома, кажется, ничего общаго съ политикой не имѣющій, съ подробностями, изобличающими большой опытъ, описывалъ общественную и государственную жизнь на Дальнемъ Востокѣ и во всей Манчжуріи, перечислялъ количество населенія, войскъ, судовъ, называлъ имена разныхъ лицъ и прибавлялъ къ нимъ нѣкоторыя опредѣленія. „Добрый ганноверскій нѣмецъ“, „считаетъ себя здѣсь въ чистилищѣ и рвется на нашу дорогую родину“, „преданный дѣлу юноша“ И Т. Д.
Во время этой работы, къ Вотану явился Нохвицкій. Онъ вошелъ вмѣстѣ со старикомъ въ магазинъ и шелъ за нимъ по лѣстницѣ. Когда Вотанъ входилъ въ свой кабинетъ, за нимъ вошелъ и Нохвицкій.
Онъ помогъ старику снять пальто, и тотъ, думая, что за нимъ шелъ служитель, не глядя на него, приказалъ:
— Позови ко мнѣ главнаго бухгалтера!
— Сейчасъ, — отвѣтилъ Нохвицкій,— но раньше мнѣ надо выяснить мое положеніе и передать вамъ важное письмо и порученіе.
Вотанъ, уже шедшій къ своему столу, рѣзкимъ движеніемъ повернулся и едва не вскрикнулъ, узнавъ Нохвицкаго.
— Вы?.. вы?.. — спросилъ онъ. — Опять? Что это значитъ?
— Я присланъ къ вамъ капитаномъ Вольфомъ, — сказалъ, отчеканивая слова, Нохвицкій. — Позвольте мнѣ, однако, представиться: Нохвицкій, Михаилъ Юрьевичъ, изъ... сахалинцевъ, простите за выраженіе, но изъ хорошей семьи, увѣряю васъ. — Что вамъ надо? — сказалъ, угрюмо взглянувъ на него, Вотанъ.
— Прежде всего вернуть къ себѣ ваше довѣріе! — началъ тотъ, закуривая папиросу, — а потому — вотъ-съ!..
Нохвицкій подалъ Вотану злополучную телеграмму.
— Теперь она мнѣ не нужна! — продолжалъ онъ. — Мы служимъ общему дѣлу, потому что, вѣроятно, и цѣль у насъ съ вами общая — деньги-съ, презрѣнный металлъ, смѣхъ желтаго дьявола, какъ говорятъ поэты...
Онъ хихикалъ гнусавымъ, тонкимъ смѣшкомъ, потирая маленькія тщедушныя ручки.
Потомъ онъ подалъ Вотану письмо Вольфа и, когда старикъ пробѣжалъ его, сказалъ:
— Я привезъ всякими правдами и неправдами радіо-телеграфъ. Его надо установить въ указанномъ мѣстѣ. Прошу васъ прикомандировать ко мнѣ вашего служащаго Теппеля.
— Когда вы отправляетесь? — спросилъ Вотанъ, пряча телеграмму и письмо въ бумажникъ. — Завтра? Отлично!.. Все будетъ готово. До свиданія!
Не подавая руки Нохвицкому, Вотанъ указалъ ему на дверь и опустился въ кресло.