Б. Горев[править]
М. А. Бакунин
(К 50-летию со дня смерти)[править]
Умерший 50 лет назад, 1-го июля 1876 г., знаменитый революционер и анархист Михаил Александрович Бакунин является одной из наиболее ярких, интересных и в то же время сложных фигур революционного движения XIX века. Он весь соткан из противоречий, ими полна и жизнь его, и деятельность, его учение и личный характер.
Русский дворянин и офицер (родился в 1814 г. в селе Премухине, Новоторжского уезда, Тверской губ.), он 21 года бросает службу выходит в отставку, едет без всяких средств в Москву и там с необычайным усердием набрасывается на немецкую философию, особенно на Гегеля. Чувствуя в себе какие-то могучие порывы, какое-то смутное предчувствие предстоящей ему роли, он рвётся за границу из душной николаевской России. Там, в обстановке умственного брожения, охватившего всю Западную Европу перед революцией 1848 г., Бакунин от философии переходит к политике, знакомится со всеми виднейшими оппозиционными и революционными деятелями, сперва в Германии, а потом в Швейцарии, Франции и Бельгии, и уже в 1842 г. бросает свой знаменитый афоризм, ставший впоследствии лозунгом всех анархистов: «страсть к разрушению есть в то же время творческая страсть».
Водовороту революции 1848 г. Бакунин отдаёт себя всего без остатка. Но особенно захватывает его мечта о создании на развалинах российской и австрийской монархий всеславянской республики. И когда, по тайному подстрекательству русского посольства в Париже пускается, долго потом повторявшаяся, клевета, будто он — агент русского правительства, этому многие верят, так как странной и загадочной кажется фигура этого русского дворянина и помещика, с необычайной пылкостью бросившегося в революцию, предлагавшего самые крайние меры и проповедывавшего объединение всех славян, чего добивался и Николай I, желавший подчинить их всех своей власти.
Мужественно руководя одной из последних вспышек подавленной революции — восстанием в Дрездене весной 1849 г., Бакунин, попавший в лапы саксонского, а потом и австрийского правительства, дважды приговорённый к смерти, помилованный и, наконец, выданный Николаю I, в могильной тишине казематов Петропавловки и Шлиссельбурга падает духом. В обширной «исповеди», написанной по желанию царя, отчасти искренно, отчасти хитря перед Николаем, он кается в своей революционной деятельности. А после смерти Николая он подаёт его наследнику Александру II унизительное прошение о помиловании. Тайну об этом моральном падении одинаково ревниво таит в себе всю жизнь революционер Бакунин и царские жандармы. Она открывается лишь после Октябрьской революции, овладевшей архивами департамента полиции.
Сосланный в Сибирь, Бакунин пользуется покровительством своего сановного дядюшки, иркутского генерал-губернатора, становится на его сторону, когда тот затевает борьбу со старыми политическими ссыльными, декабристами и петрашевцами. И вместе с тем он мечтает снова о революционной деятельности, бежит через Японию и Америку и в 1861 г. является в Лондон, к своим старым друзьям Герцену и Огарёву, издававшим журнал «Колокол».
Попав в обстановку возрождавшегося, после реакции 50-х г.г., революционного движения в Европе, рабочего и национального, накануне польского восстания 1863 г., Бакунин почувствовал себя в своей стихии. Как с иронической улыбкой писал о нём Герцен, он «спорил, проповедывал, распоряжался, кричал, решал, направлял, организовывал и ободрял целый день, целую ночь, целые сутки. В короткие минуты, остававшиеся у него свободными, он бросался за свой письменный стол, расчищал небольшое место от табачной золы и принимался писать пять, десять, пятнадцать писем… Деятельность его, праздность, аппетит и всё остальное, как гигантский рост и вечный пот, всё было не по человеческим размерам, как и он сам; а сам он — исполин с львиной головой, со всклокоченной гривой».
Вступив в 1864 г., по приглашению Маркса, в руководимый им Первый Интернационал, Бакунин пытался противопоставить ему свой собственный тайный международный «Союз революционных социалистов». Борясь против «централизма» и «диктатуры» Маркса, Бакунин в уставе своего «Союза» прочил себя в диктаторы этого союза. Познакомившись с русским революционером Нечаевым, составив для него «революционный катехизис», пропитанный насквозь чисто иезуитским отношением не только к врагам, но и к единомышленникам, за исключением лишь самого близкого, тесного кружка тайных руководителей революционной организации, — Бакунин отрёкся от Нечаева после того, как тот принял наставления Бакунина всерьёз и вызвал своей системой обмана, мистификации, шантажа и террора по отношению к единомышленникам и сочувствующим — возмущение не только «прогрессивного» общественного мнения, но и русской революционной молодёжи. Наконец, обладая в высшей степени способностью заражать своим революционным энтузиазмом, своей страстью и силой воли соприкасавшуюся с ним молодёжь и рабочих разных стран, умея создавать пылких и преданных поклонников и единомышленников, Бакунин в то же время своей нетерпимостью, подозрительностью и деспотизмом отталкивал от себя друзей и последователей и оставался почти без штаба.
И тем не менее его сила, неукротимая энергия и обаяние среди деятелей рабочего движения некоторых государств, в конце 60-х и начале 70-х г.г. были таковы, что исключение Бакунина из Интернационала в 1872 г. послужило поводом к расколу Интернационала на две части, бакунинскую и марксистскую, и что бакунинский интернационал на несколько лет пережил Интернационал, руководимый Марксом.
И это несмотря на то, что всё миросозерцание Бакунина, его философские и общественные взгляды, его анархистское учение так же полны противоречий, как его жизнь, деятельность и характер. Считая себя материалистом и сторонником марксовского материалистического понимания истории, Бакунин утверждал, что «пока существуют две или несколько степеней образования для различных слоёв общества, до тех пор необходимо будут существовать классы»?, т. е. для него различие в образовании есть причина существования классов, а не наоборот. Этот же исторический идеализм Бакунина питал и центральную идею всего его анархистского учения: в его глазах государство не являлось продуктом классового строения общества и классовой борьбы, который сам собою должен отмереть за ненадобностью с исчезновением классов; нет, государство для Бакунина — самостоятельное зло, причина деления общества на классы и всех бедствий человечества. Поэтому оно должно быть разрушено прежде всего и заменено «свободным союзом свободных общин». Наконец, будучи в теории искренним интернационалистом, мечтая о братстве всех людей, Бакунин ненавидел немцев и особенно евреев, и его выступления против Маркса часто имеют характер самого грубого антисемитизма.
Чем же, при всех этих противоречиях, можно объяснить то огромное влияние, которым пользовался Бакунин в эпоху I Интернационала, то поклонение, которое он вызывал у многих революционеров европейских и русских, ту легенду, которая создалась вокруг его имени? — Бакунин был ярким представителем мелкобуржуазной революционности, был идеологом всех тех, кто размалывается жерновами капиталистической мельницы, кто не способен на длительную и упорную организацию пролетариата, кто верит в чудодейственную силу немедленного «разрушения» государства и всей буржуазной цивилизации. Сам — деклассированный дворянин и интеллигент, Бакунин встречал поддержку в такой же деклассированной интеллигенции Запада и России, в наиболее нетерпеливых, наименее выдержанных элементах рабочего класса и отчасти в разоряемой капиталом и государственными чиновниками крестьянской стихии. Поэтому бакунизм распространялся больше всего в тех странах, где рабочее движение было слабо и мало организовано, где революционеры, следовательно, не опирались на силу и мощь классового коллектива, не понимали, каким могучим орудием в руках этого коллектива окажется, после его победы, государственная власть. Но, отражая определённые общественные отношения, будучи идеологией революционных элементов деклассированной интеллигенции и отсталых или также деклассированных слоёв пролетариата, бакунизм пользовался влиянием также благодаря огромной революционной личности своего вождя. Ибо, как подметил ещё Белинский в 1842 г., после первого печатного выступления Бакунина за границей, «Мишель во многом виноват и грешен; но в нём есть нечто, что перевешивает все его недостатки; это вечно движущее начало, лежащее в глубине его духа», другими словами — его искренняя, глубокая и страстная революционность.
Главная идея бакунизма, его анархизм, окончательно похоронена великим опытом Октябрьской революции и гражданской войны. Но образ Бакунина-революционера, вечного бунтаря против бога и буржуазного государства, — долго ещё будет предметом поклонения и изучения.
Оригинал здесь.