Отечественная война. Причины О. войны коренились в том положении, какое было создано для России условиями Тильзитского мира. Принятая Россией континентальная система крайне тяжело — и чем дальше, тем больше — отражалась на экономическом состоянии страны. Имевшийся в обращении запас звонкой монеты, при продолжавшемся ввозе континентальных товаров, постепенно истощался, не восстановляясь вследствие прекращения торговли с Англией; отсюда — все новые выпуски ассигнаций и, как их неизбежное следствие, падение курса бумажного рубля (в 1808 г. — 48 к., в 1809 г. — 40 к., в 1810 г. — 20 и даже 18 к.) и соответствующее вздорожание товаров. С другой стороны, образованное Наполеоном из отнятых у Пруссии польских земель Варшавское герцогство было постоянной угрозой для русских интересов в Польше, поддерживая и среди русских поляков надежду на восстановление политической независимости их родины. Оба эти обстоятельства с самого начала создали в русском обществе враждебное отношение к Франции и поставили его в оппозицию к имп. Александру, который понимал невыгоды Тильзитского соглашения, но, полагаясь на обещания Наполеона, рассчитывал получить компенсации в восточном вопросе. В действительности ни та, ни другая сторона не могла (а частью и не хотела) выполнить принятых в Тильзите условий. Грозившее России банкротство заставило русское правительство допустить в гавани суда под нейтральным флагом, чем сразу воспользовались англичане. В предупреждение отлива звонкой монеты за границу был повышен тариф на предметы роскоши, что ближайшим образом затрагивало интересы французских фабрикантов. Со своей стороны, и Наполеон, продолжая настаивать перед Александром на строгом выполнении требований континентальной блокады, вынужден был нарушать их, допуская ввоз колониальных товаров во Францию путем частных разрешений (лиценций), завершившихся в 1810 г. изданием Трианонского эдикта. Накопляющиеся недоразумения и взаимное недоверие приняли еще более острый характер в польском вопросе. Русское правительство со времени Шенбруннского мира (1809) получило основания подозревать Наполеона в намерении восстановить Польшу; эти подозрения перешли в уверенность, когда Наполеон отказался ратификовать составленную, по настоянию Александра, конвенцию, формально гарантировавшую неизменность положения в Польше и подписанную (24 дек. 1809 г.) французским послом в Петербурге Коленкуром. Ко всему этому присоединились обстоятельства личного характера: Наполеон был оскорблен отказом в руке одной из сестер русского императора (Марии Павловны) и, в свою очередь, оскорбил Александра, изгнав (в 1810 г.) родственника русского царствующего дома, герцога Ольденбургского, из его владений. С конца 1810 г. обе стороны готовились уже к войне: русское правительство укрепляло Ригу, строило крепость в Бобруйске и стягивало войска к западной границе; Наполеон сосредоточивал войска в Пруссии и герцогстве Варшавском и принимал меры по заготовке продовольствия. Получив вспомогательные войска от своих вольных и невольных союзников на континенте Европы, Наполеон к весне 1812 г. располагал армией около 600 т. ч., из которых 450 т. предназначались для вторжения в Россию, а 150 т. должны были составить резерв. Россия могла рассчитывать только на военную помощь Швеции и на денежные субсидии Англии; в русской армии в начале войны насчитывалось всего 218 т. ч. Это неблагоприятное для русских соотношение сил должно было, однако, измениться в пользу России, по мере подхода подкреплений и с присоединением армии, действовавшей в Турции (56 т.). 12-го июня французы, без объявления войны, перешли Неман (близ Ковна, у м-ка Понемунь). Сосредоточенные на границе русские войска разделены были на 3 армии: первая (127 т.), под начальством Барклая-де-Толли, занимала линию Немана, от Россиен до Лиды, и после перехода французов через Неман отступила к Свенцянам; вторая (48 т.), под начальством Багратиона, расположена была между Неманом и Бугом; третья, резервная, под начальством Тормасова, стояла под Луцком. Согласно плану, выработанному немецким генералом Пфулем, первая армия должна была отступать перед французами к укрепленному лагерю у Дриссы, вторая — действовать против неприятеля во фланг, третья — загораживать дорогу на Киев. Наполеон сразу оценил выгоды, какие представляло для него это дробление сил противника: направив армию под начальством брата своего Иеронима (короля Вестфальского) против Багратиона, он сам с гвардией и корпусом Даву, имея в авангарде конницу Мюрата, двинулся к Вильне, против Барклая; на флангах должны были действовать Удино и Макдональд — по направлению к Риге и Петербургу, австрийская армия Шварценберга — на Луцк к Киеву, против армии Тормасова. Грозившая русским армиям опасность быть разбитыми поодиночке заставила наше высшее командование отказаться от плана Пфуля; Багратиону было приказано идти через Минск на соединение с Барклаем, который отступил к укрепленному лагерю у Дриссы. Чтобы помешать этому соединению, Наполеон усилил действовавшего против второй армии Иepoнима корпусом Даву; Багратион, предупрежденный французами в Минске, мог выйти только к Смоленску, куда отступал от Дриссы теснимый главными силами неприятеля Барклай, отделив для прикрытия Петербурга корпус Витгенштейна. Под Смоленском обе русские армии соединились, и положение их настолько улучшилось, что решено было перейти в наступление. Между тем Наполеон, желая дать отдых войскам, сильно пострадавшим в предшествующих боях и от непривычных климатических условий (уже тогда из состава его армии выбыло около 150 т. ч.), остановился в Витебске. Получив известие о начавшемся наступлении русских, он быстро сосредоточил против нашего левого крыла 180 т. чел., рассчитывая, отбросив выдвинутую к Красному дивизию Неверовского, занять Смоленск в тылу нашей армии. Неверовскому, подкрепленному корпусом Раевского, удалось отступить вовремя к Смоленску и удержать город, пока не подошли отказавшиеся от наступления Барклай и Багратион. Ввиду того, что позиции под Смоленском были неудобны, решено было продолжать отступление внутрь страны. Обе армии были выведены, мимо Смоленска, на московскую дорогу; маневр этот мог осуществиться лишь благодаря задержке французов под Смоленском, где был оставлен Дохтуров, н необычайной стойкости нашего арьергарда, в течение целого дня, под начальством Тучкова, отражавшего, при Валутиной горе, атаки французов. В это время на флангах борьба шла с переменным успехом: на севере Витгенштейн разбил около Якубова и Клястиц Удино, намеревавшегося отрезать его от Петербурга, но потерпел неудачу под Полоцком, куда на помощь Удино явился Сен-Сир. На юге Тормасов, после удачной схватки с отдельными неприятельскими частями, вынужден был соединенными войсками Шварценберга и Ренье (бой у Городечны, 31 июля) отступить к Луцку. — По первоначальному своему плану Наполеон предполагал остановиться в Смоленске на зиму; но слухи о тревожном настроении во Франции побудили его добиваться более решительного успеха, и он, после некоторого колебания, решил идти на Москву. Между тем в командовании русскими войсками произошла перемена. Общество и армия были недовольны продолжавшимся отступлением, виновником которого считали Барклая; с другой стороны, дезорганизацию вносили относительная самостоятельность двух главных армий и неопределенность взаимоотношения их главнокомандующих. Ввиду этого главнокомандующим всех армий был назначен Кутузов, который 17 августа прибыл к войскам (у дер. Царево-Займище). Уступая народному голосу, Кутузов решил остановиться и 26 августа дал Наполеону генеральное сражение при с. Бородине. В бородинском сражении русские сохранили за собой позиции, но понесенные войсками потери сделали неизбежным дальнейшее отступление. 1 сентября на военном совете в Филях было решено оставить Москву. Отступив на Рязанскую дорогу, армия перешла, с целью прикрыть южные губернии, на старую Калужскую дорогу (у с. Красной Пахры), и здесь остановилась. 2-го сентября французы показались под Москвой; 3-го Наполеон вступил в столицу. Он был сильно разочарован, найдя город почти покинутым жителями. Еще накануне, по распоряжению, как теперь можно считать установленным, Растопчина, Москва была подожжена в разных местах; победителям сразу же пришлось заняться тушением пожара. В первые дни по занятии Москвы Наполеон, отвлекаемый особенностями создавшегося положения, потерял из виду русскую армию, и только 10 сентября выслал, для ее преследования, Мюрата. Найдя Кутузова у с. Тарутина, Мюрат расположился против него лагерем на берегу р. Чернишны, где и оставался до 6 октября. В Москве французы скоро стали испытывать затруднения: запасы провианта и в особенности фуража оказались недостаточными, и неприятелю пришлось пополнять их путем реквизиций, вызывавших озлобление среди окрестных крестьян и сильно способствовавших развитию партизанского движения. Сознавая опасность положения, Наполеон начал искать мира; но письмо его с мирными предложениями к имп. Александру осталось без ответа, а предложение о перемирии, сделанное через ген. Лористона Кутузову, последним было отклонено. Москва явно становилась ловушкой для великой армии. К началу октября положение было таково. Главные силы Наполеона (80 т.) занимали Москву и ее ближайшие окрестности; Жюно стоял в Можайске, Виктор — в Смоленске, Сен-Сир и Удино — в Полоцке, Макдональд — на Двине (от Динабурга до Риги), Шварценберг и Ренье у Дрогичина; дивизия Домбровского наблюдала Бобруйск. Кутузов с главной армией оставался у Тарутина, имея авангард перед Винковым и боковой отряд ген. Дорохова у Боровска; ок. Клина, заслоняя петербургскую дорогу, стоял Винценгероде; против Сен-Сира стоял Витгенштейн, за Дриссой; рижский гарнизон наблюдал за Макдональдом; корпус Штейнгеля (15 т.), прибывший из Финляндии, шел к Друе на соединение с Витгенштейном; соединенные силы Чичагова и Тормасова стояли у Бреста; отряд Эртеля занимал Мозырь. По плану имп. Александра Витгенштейн, после присоединения к нему Штейнгеля, должен был отбросить Удино и Сен-Сира за Двину и, поручив их преследование Штейнгелю, двинуться к Докшицам, для открытия сообщений с Чичаговым. Последний, одновременно с этим, должен был оттеснить Шварценберга за Буг, и, оставив для наблюдения за ним Тормасова и притянув к себе отряд Эртеля, занять течение Березины и войти в связь с Витгенштейном. В результате к 20 октября все эти войска должны были сосредоточиться в тылу неприятеля. При полном осуществлении этого плана выход из России был бы прегражден Наполеону. До октября Наполеон оставался в Москве в нерешительном состоянии, из которого был выведен переходом русских в наступление, главным образом — предпринятой Кутузовым 6 октября атакой против стоявшего близ Тарутина Мюрата. Чтобы не возвращаться прежней опустошенной дорогой, Наполеон намеревался обойти Кутузова по новокалужской дороге и, отбросив его к югу, выйти к Смоленску через Калугу. Высланный Кутузовым навстречу неприятелю Дохтуров нашел французов у Малоярославца и, задерживая их атаками, дал возможность подойти главным русским силам. Не решившись атаковать Кутузова на занятой им у Малоярославца позиции, Наполеон отступил к Можайску, т. е. на старую Смоленскую дорогу. Неприятельская армия оказалась в бедственном положении. Не пополняемые запасы продовольствия быстро истощались; огромные обозы с захваченным в Москве имуществом вносили расстройство в движение. В то же время приходилось отбиваться от русских регулярных войск и от партизанских отрядов, нападавших с флангов и с тыла. Под Вязьмой, 22 октября, Милорадович и Платов нанесли арьергарду французской армии уже крупное поражение. В этот же день выпал снег; начались морозы, становившиеся со дня на день все сильнее. Места биваков противника обозначались сотнями замерзших людей; лошади, не кованные на шипы и не получавшие фуража, стали падать в таком множестве, что пришлось бросить большую часть артиллерии и повозок. От Дорогобужа Наполеон направил корпус вице-короля, через Духовщину и Поречье, к Витебску на поддержку Удино и Сен-Сира против Витгенштейна. 28 октября франц. гвардия была в Смоленске, куда в ближайшие дни стянулись остальные части, сильно пострадавшие в сражениях (Ожеро у дер. Ляхово и в особенности вынужденный вернуться в Смоленск вице-король — на Духовщинской дороге). Движение Кутузова к Ельне не позволило французам отдохнуть в Смоленске и запастись провиантом. Из Смоленска Наполеон вывел уже не более 50 т. годных к бою солдат, за которыми тянулось около 30 т. безоружных людей. Припасов могло хватить всего недели на две; между тем, предстояло до 40 переходов по опустошенной местности. В дальнейшем движении от Смоленска к Орше французам пришлось выдержать крайне тяжелое для них 4-дневное сражение с русскими войсками под Красным (3—6 ноября). Еще раньше Витгенштейн, подкрепленный отрядом Штейнгеля, занял Полоцк и, перейдя 12 октября Двину, 19-го разбил Удино и Виктора у дер. Чашники. У дер. Смолянцы он отразил атаки Удино и Виктора, которым Наполеон приказал, во что бы то ни стало, оттеснить Витгенштейна за Двину. На другом фланговом театре войны Чичагов, соединившись в половине сентября с Тормасовым, в конце сентября занял Брест и, оставив там ген. Сакена для наблюдения за Шварценбергом и Ренье, двинулся (с 30 т.) 18-го октября к Борисову. Шварценберг, двинувшийся было за Чичаговым, был остановлен Сакеном, который, выйдя из Бреста, атаковал 31 октября у дер. Порозова арьергард противника и тем дал возможность Чичагову достигнуть Борисова (10 ноября). Между тем Наполеон именно у Борисова решил форсировать переправу через Березину и послал Удино отбросить Чичагова за реку и овладеть Борисовским мостом. Русский авангард, беспечно стоявший у дер. Лошницы, был опрокинут; русские войска с трудом выбрались из Борисова, уничтожив, однако, мост. Назначив местом настоящей переправы дер. Студянки (в 12 вер. выше Борисова), Наполеон приказал Удино демонстрациями удерживать у Борисова Чичагова, который был обманут этим маневром и стянул сюда почти все свои войска. К 14-му ноября неприятель успел навести 2 моста, и часть его войск перешла реку; другая значительная часть была настигнута еще на левом берегу Витгенштейном, причем надломился мост и во время переправы погибло около половины остатков наполеоновской армии. Для прикрытия двигавшихся к Зембину войск и обозов Наполеон оставил на правом берегу 15 т. ч. (Ней, Удино и гвардия), а на левом, для прикрытия Борисова, — корпус Виктора. 16-го ноября Чичагов и Витгенштейн атаковали противника на обоих берегах Березины, но вследствие нерешительности и бессвязности действий не имели успеха, и французы отстояли дорогу на Вильну. 23-го ноября Наполеон, передав начальство Мюрату, выехал из м-ка Сморгонь в Париж. Оставленные им войска тысячами гибли от холода и голода; до Вильны добралось всего около 4½ т. ч. Следуя за неприятелем, Кутузов прибыл в Вильну и дальнейшее преследование предполагал предоставить казакам Платова, Чичагову и Витгенштейну, ввиду понесенных армией огромных потерь (так, в главной армии у Тарутина считалось 100 т. ч. с 622 орудиями, а в Вильне — 42 т. с 200 орудиями; у Чичагова на Березине 32 т., а у Вильны — 17 т.; у Витгенштейна на Березине 40 т., у Вильны — 32 т.). Имп. Александр признал, однако, необходимым продолжать военные действия и приказал Кутузову, оставив в Вильне лишь наиболее расстроенные части войск, с остальными преследовать неприятеля безостановочно. Последние остатки главной французской армии вышли из русских пределов 2-го декабря в составе около 1 т. чел. гвардии, с 9 орудиями, и около 20 т. безоружных. Начальники фланговых неприятельских корпусов долго не знали о судьбе, постигшей главную армию; только 6 декабря Мюратом предписано было Макдональду отойти к Тильзиту, Шварценбергу — к Белостоку, для прикрытия Варшавского герцогства. 27-го января 1813 г. русские войска были в Варшаве. При отступлении Макдональда к Тильзиту подчиненный ему отряд пруссаков, под начальством ген. Йорка, отделился от него, по соглашению с действовавшим здесь Дибичем, и Макдональд с остатками своего корпуса (8 т. и 12 орудий) отошел к Кенигсбергу. К половине декабря в пределах России из великой армии не оставалось ни одного вооруженного француза. Эта победа над могущественным неприятелем была одержана при непосредственном участии всего народа. Но народной война стала не сразу. Встреченная с энтузиазмом дворянством, для которого Франция и в дни Наполеона оставалась источником революционных идей, и экономическим интересам которого континентальная система наносила огромный ущерб, она не была понятна низшим классам населения поскольку внешние отношения не затрагивали интересов народной массы, тем более, что правительство, опасаясь волнений среди крепостного населения, не только не приняло мер к тому, чтобы разъяснить народу смысл событий, а, наоборот, искусственными средствами старалось держать его вдали от вопросов, связанных с войной. Отсюда довольно широко распространившееся среди крепостных представление о Наполеоне, как освободителе их от крепостного права; отсюда же — многочисленные случаи крестьянских волнений, направленных против помещиков и их приказчиков. Эти волнения прекращаются, все классы общества сливаются в одном стремлении к победе над врагом уже после того, как солдаты великой армии, с занятием Москвы, утрачивают дисциплину и начинают превращаться в мародеров. Наполеон оказался бессильным сдержать их, и в этом, может быть, главная причина, почему борьба с неприятелем приняла, во втором своем периоде, крайне ожесточенный характер.
После перехода русских войск в пределы Германии началась кампания 1813 г., см. Германская война за освобождение 1813 г. (XIII, 253). О последовавшей за этим кампании 1814 г. см. Франция. — Литература. «О. война и русское общество» (юбил. издание под ред. Дживелегова, Мельгунова и Пичеты); Карцов и Военский, «Причины войны 1812 г.»; Тарле, «Континентальная блокада»; Каллаш, «Двенадцатый год в письмах современников»; В. кн. Николай Михайлович, «Дипломатические сношения России с Францией 1808—1812»; Мартенс, «Россия и Англия в XIX в.» («Вестн. Евр.», 1894, 10 и 11); Вандаль, «Наполеон и Александр»; Михайловский-Данилевский, «Описание Отечественной войны 1812 г.»; Богданович, «История Отечественной войны 1812 г.»; Щукин, «Бумаги, относящиеся к Отечественной войне 1812 г.»; Дубровин, «Отечественная война в письмах современников»; Ермолов, «Записки»; Харкевич, «1812 г. в дневниках, записках и воспоминаниях современников».