Народные русские сказки (Афанасьев)/Напуганные медведь и волки

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Народные русские сказки
Напуганные медведь и волки : № 44—47
Из сборника «Народные русские сказки». Источник: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — Лит. памятники. — М.: Наука, 1984—1985.

44[1]

Жил себе старик да старуха, у них был кот да баран. Старуха укоп копит[2], а кот проказит.

— Старик, — говорит старуха, — у нас на погребе нездорово.

— Надо поглядеть, — говорит ей старик, — не со стороны ли кто блудит[3].

Вот пошла старуха на погреб и усмотрела: кот сдвинул лапкой с горшка покрышку и слизывает себе сметанку; выгнала кота из погреба и пошла в избу, а кот наперёд прибежал и запрятался на печи в углу.

— Хозяин! — сказывает старуха. — Вот мы не верили, что кот блудит, а он самый и есть; давай его убьём!


Кот услыхал эти речи, как бросится с печки да бегом к барану в хлев и начал его обманывать:

— Брате баран! Меня хотят завтра убити, тебя зарезати.

И сговорились они оба бежать ночью от хозяина.

— Как же быть? — спрашивает баран. — Рад бы я с тобой лыжи навострить, да ведь хлев-то заперт!

— Ничего! — Кот тотчас взобрался на дверь, скинул лапкой верёвочку с гвоздя и выпустил барана.


Вот и пошли они путём-дорогою, нашли волчью голову и взяли с собой; шли-шли, увидели: далеко в лесу светится огонёк, они и пустились прямо на огонь. Подходят, а вокруг огня греются двенадцать волков.

— Бог помочь вам, волкам!

— Добро жаловать, кот да баран!

— Брате, — спрашивает баран у кота, — что нам вечерять[4] будет?

— А двенадцать-то волчьих голов! Поди выбери, которая пожирнее.

Баран пошёл в кусты, поднял повыше волчью голову, что дорогой-то нашли, и спрашивает:

— Эта ли, брате кот?

— Нет, не эта, выбери получше.

Баран опять поднял ту же голову и опять спрашивает:

— Эта ли?


Волки так напугались, что рады бы убежать, да без спросу не смеют. Четверо волков и стали проситься у кота и барана:

— Пустите нас за дровами! Мы вам принесём.

И ушли. Остальные восемь волков ещё пуще стали бояться кота да барана: коли двенадцать смогли поесть, а осьмерых и подавно поедят. Стало ещё четверо проситься за водою. Кот отпустил:

— Ступайте, да скорее ворочайтесь!

Последние четыре волка отправились сходить за прежними волками: отчего-де не ворочаются? Кот отпустил, ещё строже наказал поскорее приходить назад; а сам с бараном рад, что они ушли-то.


Волки собрались вместе и пустились дальше в лес. Попадается им медведь Михайло Иванович.

— Слыхал ли ты, Михайло Иванович, — спрашивают волки, — чтобы кот да баран съели по двенадцати волков?

— Нет, ребятушки, не слыхивал.

— А мы сами видели этого кота да барана.

— Как бы, ребятушки, и мне посмотреть, какова их храбрость?

— Эх, Михайло Иваныч, ведь больно кот-от ретив, нельзя к нему поддоброхотиться: того и гляди, что в клочки изорвёт! Даром что мы прытки над собаками и зайцами, а тут ничего не возьмёшь. Позовём-ка лучше их на обед.


Стали посылать лисицу:

— Ступай, позови кота да барана.

Лисица начала отговариваться:

— Я хоть и прытка, да неувёртлива; как бы они меня не съели!

— Ступай!..

Делать нечего, побежала лисица за котом и бараном. Воротилась назад и сказывает:

— Обещались быть; ах, Михайло Иванович, какой кот-то сердитый! Сидит на пне да ломает его когтями: это на нас точит он свои ножи! А глаза так и выпучил!..

Медведь струхнул, сейчас посадил одного волка в сторожа на высокий пень, дал ему в лапы утирку[5] и наказал:

— Коли увидишь кота с бараном, махай утиркою: мы пойдём — их повстречаем.

Стали готовить обед; четыре волка притащили четыре коровы, а в повара медведь посадил сурка.


Вот идут в гости кот да баран; завидели караульного, смекнули дело и стакнулись меж собою.

— Я, — говорит кот, — подползу тихонько по траве и сяду у самого пня супротив волчьей рожи, а ты, брат баран, разбежись и что есть силы ударь его лбом!

Баран разбежался, ударил со всей мочи и сшиб волка, а кот бросился ему прямо в морду, вцепился когтями и исцарапал до крови. Медведь и волки, как увидели то, зачали меж собою растабаривать[6]:

— Ну, ребятушки, вот какова рысь кота да барана! Евстифейка-волка умудрились сшибить и изувечить с какого высокого пня, а нам где уж на земле устоять! Им, знать, наше готовленье-то нипочем; они придут не угощаться, а нас пятнать. А, братцы, не лучше ли нам схорониться?


Волки все разбежались по́ лесу, медведь вскарабкался на сосну, сурок спрятался в нору, а лиса забилась под колодину. Кот с бараном принялись за наготовленные кушанья. Кот ест, а сам мурлычет:

— Мало, мало!, обернулся как-то назад, увидел, что из норы торчит сурков хвост, испугался да как прыснет на сосну. Медведь устрахался[7] кота, да напрямик с сосны на землю и ринулся и чуть-чуть не задавил лисы под колодиной. Побежал медведь, побежала лиса.

— Знать ты, куманёк, ушибся? — спрашивает лисица.

— Нет, кумушка, если б я не спрыгнул, — кот бы давно меня съел!


45

Жили-были на одном дворе козёл да баран; жили промеж себя дружно: сена клок — и тот пополам, а коли вилы в бок — так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит — тут у него и брюхо болит.

Вот однажды лежат себе козёл да баран и разговаривают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козёл да баран и спрашивают:

— Кот-коток, серенький лобок! О чём ты, ходя, плачешь, на трёх ногах скачешь?

— Как мне не плакать? Била меня старая баба, била, била, уши выдирала, ноги поломала да ещё удавку припасала.

— А за какую вину такая тебе погибель?

— Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал.

И опять заплакал кот-мурлыко.

— Кот-коток, серый лобок! О чём же ты ещё плачешь?

— Как не плакать? Баба меня била да приговаривала:

— Ко мне придёт зять, где будет сметаны взять? За неволю придётся колоть козла да барана!

Заревели козёл и баран:

— Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!


Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроём думу думать: как быть и что делать?

— А что, середний брат баранко, — спросил мурлыко, — крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота.

Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат, мрасище-козлище, разбежался, ударился — и ворота отворились.


Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козёл да баран, а за ними скачет на трёх ногах кот, серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям:

— Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съедение зверям.

Взял козёл, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.


Вот пришло крутое крутище[8], станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога́ что города стоят. Остановились козёл, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная.

— Где огня добыть? — думают козёл да баран.

А мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном стукнуться лбами. Стукнулись козёл с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало[9].

— Ладно, — молвил серый кот, — теперь обогреемся, — да за словом и затопил стог сена.

Не успели они путём обогреться, глядь — жалует незваный гость мужик-серячок Михайло Иванович.

— Пустите, — говорит, — обогреться да отдохнуть: что-то неможется.

— Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек[10]! Откуда, брат, идёшь?

— Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться.

Стали вчетвером тёмну ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козёл с бараном у теплины[11].

Идут семь волков серых, восьмой белый — и прямо к стогу.

— Фу-фу, — говорит белый волк, — нерусским духом пахнет. Какой-такой народ здесь? Давайте силу пытать!

Заблеяли козел и баран со страстей[12], а мурлышко такую речь повёл:

— Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! — как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит.

Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился, крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвосты, — подавай бог ноги!


А козёл да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, козёл с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли.

Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот, серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:

— Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел, и с косточками, так ещё сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!

Только сказал он эти речи, как козёл сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай своё кричит:

— Держи его, лови его!

Тут на волков такой страх нашёл, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.


46

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужичок, у него были козёл да баран. Поленился мужик накосить сена; пришла зима, нечего есть козлу и барану, стали они на весь двор реветь, а мужик схватил кнут и ну колотить их. Вот козёл и сказал барану:

— Давай, брат, уйдём в лес; найдём стог сена и станем жить.

— Пойдём, брат Козьма Микитич! Хуже не будет.


Козёл стащил у хозяина ружьё, а баран куль, и пошли вдвоём; идут путём-дорогою и нашли старую волчью голову.

— Брат баран! — сказал тут козёл. — Возьми эту голову и положи в куль.

— На черта она нам? И так тяжело идти!

— Возьми! Придём на место, сварим себе студень.

Баран поднял волчью голову, положил в куль и понёс. Шли они, шли и, наконец, пришли в лес.

— Я совсем иззяб, — сказал баран. А козёл увидал, что в стороне огонь светится, и говорит:

— Вон где-то огонь горит; пойдём туда!

Пошли на огонь и прямёхонько-таки наткнулись на волков; сидят кругом огня да греются.


Баран напугался, еле душа в теле держится. А козёл говорит ему:

— Не робей, баран!, а сам подошёл к волкам:

— Здорово, ребята!

— Здравствуй, Козьма Микитич!

Вот, думают волки, славная будет пожива: козёл да баран сами пришли, сами в рот просятся. Только козёл себе на уме.

— Ну-ка, брат баран! Давай, — говорит, — сюда волчью голову; сварим да сделаем студень. Да смотри выбирай, чтоб был старый волк!

Баран вынул из куля волчью голову и несёт козлу.

Не та! — говорит козёл. — Там, в кулю, есть другая голова, с самого старого волка, — ту и притащи.


Баран стал копаться в своём куле, копался, копался и несёт опять ту же голову.

— Ах ты, дурак, — закричал козёл и ногами затопал, — не та!.. Посмотри, на самом исподе лежит.

Баран опять копался-копался и несёт ту же самую голову.

— Ну, вот теперь так! — сказал козёл. — Эту самую голову мне и надобно.

А волки поглядывают да раздумывают:

— Ишь сколько наколотил нашей братии! Одних голов целый куль.

— Нет ли у вас, братцы, — спрашивает козёл, — в чём нам ужин изготовить?

Тут волки повскакали и побежали кто за дровами, кто за водою, кто за посудою, а у самих на уме — как бы уйти подобру-поздорову.


Бегут, а навстречу им медведь.

— Куда вы, серые волки?

— Ах, Михайло Иванович! Ты не знаешь нашего горя: пришли к нам козёл да баран, принесли с собой целый куль волчьих голов, хотят студень варить; мы убоялись, чтоб они и до нас-то не добрались, и убежали.

— Ах вы, дурачьё! — сказал медведь. — Козёл да баран сами к вам пришли, только бери да кушай; а вы убоялись! Пойдёмте-ка со мною.

— Пойдём!


Козёл и баран увидали, что волки назад идут, засуетились, забегали. Козёл взобрался на дерево, изловчился и уселся, а баран лез, лез, никак не может высоко подняться, ухватился кое-как за сук передними ногами и повис на нём. Вот пришёл и медведь с волками, смотрит: куда бы девались козёл да баран? Нигде не видать.

— Ну, братцы, — сказал медведь волкам, — собирайте желудей, стану ворожить: куда запропастился козёл с бараном?

Волки набрали желудей; а медведь сел под дерево, стал выкидывать желудями и ворожить, как бабы на бобах гадают.


Баран говорит козлу:

— Ах, козёл, упаду; мочи нет — ногам больно!

— Держись, — отвечает козёл, — а то ни за грош пропадём; они заедят нас!

Баран крепился-крепился, да как повалится наземь! Козёл видит беду неминучую, выстрелил в ту ж минуту из ружья и закричал во всю глотку:

— Хватай ворожею-то, держи его!

Медведь испугался, как бросится бежать без оглядки, а волки за ним. Так все и разбежались. Тогда козёл слез с дерева и не захотел оставаться в лесу. Воротился он вместе с бараном домой, и стали себе жить-поживать да лиха избывать.


47

Жили старик да старуха, у них были баран да козёл, только такие блудливые: совсем от стада отбились, бегают себе по сторонам — ищи где хочешь.

— Знаешь что, старуха, — говорит старик, — давай заколем козла и барана, а то они с жиру бесятся! Пожалуй, туда забегут, что и не найдёшь; все равно пропадут даром.

— Ну что ж? Заколем.

А баран с козлом стояли под окошком, подслушали эти речи и убежали в густой-густой лес. Прибежали и говорят:

— Надо развести теперь огонь, а то холодно будет; вишь какая роса холодная.

Стали они таскать хворосту; набрали целую кучу. Надо огню добыть.


Недалеко мужики жгли уголья. Вот козёл с бараном утащили у них головёшку, развели огонь и сели греться. Вдруг прибежали три медведя и уселись около костра. Что делать! Козёл стал спрашивать:

— Что, баран, есть хочешь?

— Хочу.

— А что, ружьё у тебя заряжено?

— Заряжено.

— А топор востёр?

— Востёр.

— Ну поди, добывай на ужин.

— Нет, брат козёл, я сейчас только пришёл; не пойду.

— Неужто ж нам голодным спать? Ступай убей вот этого медведя; мы их не звали, они сами к нам пришли! Зажарим да поужинаем.


Медведь оробел и говорит:

Ах, братцы — козёл и баран! Где станете меня жарить? Вишь у вас какой малый огонь! Пустите меня, я наломаю вам дров, разведу побольше костёр, тогда убейте меня и жарьте.

— Хорошо, ступай за дровами.

Медведь вскочил и давай бог ноги.

Кто себе враг! — думает он про себя. — Ни за что не ворочусь назад.

Другой медведь видит, что посланный за дровами не ворочается, и взяло его раздумье: пожалуй, они за меня теперь примутся.

— Пойду, — говорит, — помогу тому медведю, верно он так много наломал, что и притащить не в силу.

— Ну ступай, помоги.

Вот и другой медведь убежал; остался ещё один. Козёл обождал немножко и говорит:

— Ну, брат медведь, приходится тебя бить. Сам видишь, очередные-то ушли!

— Ах, братцы, на чём же станете меня жарить? Огню-то вовсе нет. Лучше пойду я да погоню очередных назад.

— Да и ты, пожалуй, не воротишься?

— Ну, право, ворочусь, да и тех с собой приведу!

— Ступай, да поскорей приходи; не умирать же нам с голоду. Коли сам за вами пойду — всем худо будет.


И последний медведь со всех ног пустился бежать и убежал далеко-далеко.

— Славно, брат, надули! — говорит козёл. — Только, вишь, здесь надо каждого шороху бояться. Пойдём-ка домой, заодно пропадать, а может, старик-то и сжалится.

Вот и воротились домой. Старик обрадовался:

— Накорми-ка их! — говорит старухе.

Козёл и баран зачали ласкаться; старухе жалко их стало. Она и говорит старику:

— Неужто нам есть нечего! Не станем колоть козла и барана, пусть ещё поживут!

— Ну, ладно! — сказал мужик.

Стали они жить себе, поживать да добра наживать; а козёл с бараном баловство своё совсем оставили, сделались смирными да послушными.


Примечания

  1. Записано в Гороховецком уезде Владимирской губ.
  2. Собирает сметану и сливки на масло.
  3. Проказничает.
  4. Ужинать.
  5. Полотенце.
  6. Разговаривать.
  7. Устрашился.
  8. Крутое крутище — почти отвесная круча, яр.
  9. Вспыхнуло, затрещало.
  10. Мелкой породы медведь, который любит разгребать муравьиные кучи и лакомиться муравьиными яйцами.
  11. Огонь.
  12. Со страху.