371[1]
Был-жил мужик, у него было три сына. Жил он богато, со́брал два котла денег — один закопал в овине, другой в воротах. Вот помер этот мужик, а про деньги никому не сказал. Однажды был на деревне праздник; шёл скрипач на гулянку и вдруг провалился сквозь землю; провалился и попал в ад, прямо в то место, где богатый мужик мучился.
— Здравствуй, знакомый! — говорит скрипач.
Отвечает ему мужик:
— Ты неладно попал сюда! Здесь ад, и я в аду сижу.
— За что же ты, дядя, сюда угодил?
— За деньги! Было у меня денег много, нищим не давал, два котла в землю закопал. Вот сейчас станут меня мучить, палками бить, когтями терзать.
— Как же мне-то быть? Пожалуй, и меня замучают!
— А ты поди, сядь за трубой на печке да три года не ешь — так уцелеешь!
Скрипач спрятался за трубой, пришли ненаши[2], стали богатого мужика бить да приговаривать:
— Вот тебе, богач! Тьму денег накопил, а спрятать не сумел; туда закопал их, что нам сторожить невмоготу! В воротах бесперечь ездят, лошади нам головы подковами поразбивали, а в овине цепами нас молотят.
Только ушли ненаши, мужик и говорит скрипачу:
— Если выйдешь отсюдова, скажи моим детям, чтобы они взяли деньги: один котёл у ворот закопан, а другой — в овине, и чтобы роздали их на нищую братию.
Потом ещё набежала целая изба ненаших и спрашивают у богатого мужика:
— Что у тебя русским духом пахнет?
Мужик говорит:
— Это вы по Руси ходили, русского духу набрались!
— Как бы не так!
Стали искать, нашли скрипача и закричали:
— Ха-ха-ха, скрипач здесь!
Стащили его с печки и заставили играть на скрипке. Он три года играл, а ему за три дня показалось; уморился и говорит:
— Что за диво! Бывало, играл я — в один вечер все струны изорву, а теперь третий день играю — и всё целы. Господи благослови!
Только вымолвил — все струны и лопнули.
— Ну, братцы, — говорит скрипач, — сами видите: струны лопнули, не на чем играть!
— Постой, — сказал один нечистый, — у меня есть два бунта[3] струн, я тебе принесу.
Сбегал и принёс; скрипач взял струны, потянул и опять только вымолвил:
— Господи благослови! — оба бунта лопнули.
— Нет, братцы, ваши струны мне не годятся; у меня свои до́ма есть, дайте — схожу!
Ненаши его не пущают:
— Ты уйдёшь! — говорят.
— Если вы не верите, то пошлите со мной кого-нибудь в провожатых.
Ненаши выбрали одного и послали с скрипачом.
Скрипач пришёл в деревню; слышит: в крайней избе свадьбу справляют.
— Пойдём на свадьбу!
— Пойдём!
Вошли в избу; тут все скрипача узнали, спрашивают:
— Где это ты, братец, три года пропадал?
— На том свете был!
Посидели, погуляли; ненаш зовёт скрипача:
— Пора идти!
А тот:
— Погоди ещё немножко; дай мне на скрипке поиграть, молодых повеселить.
До тех пор просидели, пока петухи запели: тут ненаш пропал, а скрипач стал говорить сыновьям богатого мужика:
— Ваш батюшка приказал вам взять деньги: один котёл у ворот зарыт, а другой — в овине, и велел все эти деньги нищим раздать.
Вот откопали оба котла, стали раздавать деньги по нищей братии: чем больше их раздают, тем больше их прибавляется.
Вывезли эти котлы на перекрёсток: кто ни едет мимо, всякий берёт оттуда, сколько рукой захватит, а деньги всё не сбывают. Подали челобитную государю; он и приказал: в некотором городе шла дорога в объезд — вёрст пятьдесят будет, а если прямо проложить, то всего пять вёрст, и приказал государь выстроить прямоезжий мост. Вот и выстроили мост на пять вёрст, и на то дело оба котла опорожнили.
В те времена некая девица родила сына и покинула его с малолетства; этот младенец три года не ел, не пил, и всё с ним божий ангел ходил. Пришёл младенец на мост и говорит:
— Ах, какой славный мост! Дай бог тому царство небесное, на чьи деньги его построили.
Услышал господь эту молитву и велел своим ангелам выпустить богатого мужика из аду кромешного.