Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
НАШ ИСТОРИЧЕСКИЙ СТРОЙ И КРИТИКА НАСТОЯЩЕГО[править]
Редакторы двух газет, «Гражданина» и «Русского Труда», вели последнее время, в форме публичной переписки, довольно интересную полемику о коренном вопросе России: способе ее управления и недостатках этого управления как вероятной причине ее внутреннего расстройства и разных бед. Оскудение центра, периодические голодовки и «недороды», печальное положение дворянства и не лучшее положение крестьянства и множество других не так ярких бед давали повод к поднятию столь принципиального вопроса. Письма одного и другого редактора помещались в «Гражданине», и благодаря этому полемика велась в довольно откровенном тоне. Князь-публицист стоял на своей традиционной почве: усиление престижа власти, сильная власть губернаторов и сокрушение земских вольностей, а также и независимости, напр., суда. «Главною причиною беспорядка на местах, в губернии, было то, что самодержавие было ослаблено в образе, в обаянии и в силе губернаторской власти, вследствие чего губернатор перестал быть регулирующим жизнь хозяином губернии, и обратился точно в декорацию и в безмолвного свидетеля обступившего его со всех сторон (местного) многовластия». Редактор «Русского Труда», когда-то сотрудничавший у Аксакова в «Руси», не пошел далее известного лозунга московского трибуна: «Снимите средостение, явите населению и стране блистание чистого незатемненного самодержавия». Таким образом, обе спорящие стороны не высказали ничего нового и существенного.
Замечательно, что консерватор-аристократ и демократ в духе «православия, самодержавия и народности» сходятся в том, что в России нужно что-то разделить и противопоставить, а не соединить и согласовать. Оба вращаются в идее социальных и политических «контрафорсов». Оба выдвигают взаимно ревнивые и взаимно ограничивающие друг друга силы. Для г. Шарапова земство есть спасительное средство «против» бюрократии; местная свобода есть контрафорс против центральных захватов. Оба не замечают, что собственно личность самодержца как-то не ясна в их споре и точно затушевывается борьбою между главными силами: министров в центре и «земщины» в губерниях; князь Мещерский противопоставляет губернатора судье и ищет подчинить судью губернатору. Везде уклон их мысли течет к вопросу: кого кому подчинить, кого кому отдать «под начало», как говорят в монастырях о провинившихся. Кто-то «виновен» в бедах и состоянии России, и спор свелся к отыскиванию виновного и приисканию ему начальства, отнятию у него прерогатив и свободы. Старый русский спор, со всеми его недостатками.
В сущности это был западный спор на русской почве. Известно, что сперва в теории, у Монтескьё, а позднее и на практике, в строе всех современных государств, проведен принцип разделения властей: власть законодательная отделена и противопоставлена власти административной, и от обеих их отделена и независима судебная власть. Это, так сказать, внутренние «штаты», как в старой средневековой Европе были «штаты», «les états», в Голландии или во Франции. Принцип исторически-сословных штатов, после уничтожения сословий, был перенесен, как привычное деление и противопоставление, на почву единого государства и ввел в нем дробление властей, «контрафорсы» управления. Все это — не наше и не применимо к нам, и не нужно нам.
Спорщики выпустили из внимания лицо Царя, которому мы все служим и все в России ему служит, потому что сам Царь не имеет иной службы и даже иной жизни, как жизнь России. Царь синтезирует в себе власти, сословия, провинции и центр; он все это сливает и, так сказать, превращает в части упряжи, которые помогают бежать вперед коню России. Все споры гг. Шарапова и Мещерского расстраивают, имеют тенденцию расстроить, когда основная задача России и настоящего момента есть — настроить, согласовать, соединить. Замечательно, что ведь оба и соглашаются в расстроенности всех или многих сторон России, и, сознавая это, пылают мыслью дальнейшего разделения! «Не нужно чиновников!» «Не нужно земства!». Позвольте: оба нужны, и чиновник и земец, ибо оба служат, могут и хотят служить Царю и отечеству. Вот наш старый лозунг, и не нужно нам на смену его других. Не нужно нам лозунга: «Послужим земщине», как Государь наш никогда не примет лозунга: «Послужим Царю» без дополнения: «и отечеству». На Западе государь всегда был лицом аналитическим, у нас — синтетическим. Кто же не знает, как Людовик XI возбуждал войны между дворянством и коммунами (городскими общинами) и что там гений царский измерялся способностью поссорить. Так шло дело, пока вечный ссоритель, если можно так выразиться, не погиб среди возбужденных им ссор. Избави нас, Боже, от этого пути, и у нас нет к нему никакого подготовления, ни поводов. У нас отречься от Царя значит отречься от России, — так тесно они слиты. Сусанин и Минин суть наши народные герои, которые нисколько не в антагонизме с Пожарским, и всем им помогают, всех их благословляют наши Филареты, Иннокентии и Феофаны. Замечательно, что Никон, попробовавший отделиться от этого исторического течения дел в России и завести тяжбу с «тишайшим» Алексеем Михайловичем, есть самая непопулярная, самая антинародная у нас личность. Смысла этих фактов не переделаешь. Россия не может забыть, что в длинном ряде государей, сильных и слабых, удачных и неудачных в делах правления, Бог не наказал ее ни одним таким, — да, ни одним, — который благо свое отделил бы от блага России. Это такой фундамент для взаимного доверия, какого не выдумаешь, ибо этот фундамент видимых дел и забот о России, и он складывался тысячу лет. Но затем и земство, и бюрократия наша полны дефектов, которые происходят большею частью от дефектов школьного воспитания, реформы которого так жаждет вся Россия, именно жаждет, потому что инстинктивно понимает, что в школе люди становятся безнародны и антинародны; и идя в администрацию — служат администрации, когда нужно служить России, а идя в земство — служат «земщине», когда опять нужно служить России же. Дело в том, что мы забыли свой дух, а этот-то дух и есть лучший и гораздо более зиждительный и здоровый, чем западные воззрения на «разделение властей». Или еще любят делить территории, и противополагать Петербург России и Россию Петербургу; как будто мы Франция, где Париж съел отечество. Слава Богу, ничего подобного у нас нет. Есть халатность, в Петербурге и провинции; есть «служение лицам, а не делу». Но все это пороки и большею частью личные. Маленькие люди по маленькому и делают дело, а большие люди делают дело по большому, т. е. везде и всегда большой человек станет служить России: в центре и на окраине, в Петербурге и губернии, в земстве и администрации. Земец Самарин потому и был великий земец, что он умел и в Самаре, и в Риге видеть Россию и служить России, а теперешние земцы потому и малы, что они дальше медвежьего угла своего не видят. Вечная «ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем», т. е. городского головы с градоначальником, и с ними обоими — ссора судьи. Все это мелко; все это лично; все это недостойно настоящего, большого служилого русского человека, который всегда работает на соединение и согласование…
КОММЕНТАРИИ[править]
«Гражданин» — журнал, издавался в Петербурге в 1872—1914 гг., основатель и издатель кн. В. П. Мещерский. Розанов печатался в журнале в 1899—1900 гг.
«Русский Труд» — еженедельная газета в Петербурге в 1897—1899 гг., в которой печатался Розанов. Редактор-издатель С. Ф. Шарапов.
«Русь» — газета, издававшаяся в Москве в 1880—1886 гг., редактор-издатель 4. С. Аксаков.