На восшествие на престол императора Александра I (Державин)
| ← На гробницу Суворова в Невском | На восшествие на престол императора Александра I | Приношение красавицам → |
| См. Стихотворения Державина 1801. Дата создания: 1801. Источник: Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. — СПб.: Изд. Имп. Академии наук, 1865. — Т. 2. Стихотворения. Часть II. — С. 355—362. |
Век новый! Царь младый, прекрасный
Пришёл днесь к нам весны стезёй!
Мои предвестья велегласны
Уже сбылись, сбылись судьбой.
Умолк рёв Норда сиповатый,
Закрылся грозный, страшный взгляд;
Зефиры вспорхнули крылаты,
На воздух веют аромат;
На лицах Россов радость блещет,
Во всей Европе мир цветёт.
Желанный всеми неба житель,
Ты, Мир, пришёл к нам наконец;
Народов многих утешитель,
Отрада царств, покой сердец,
Пришёл к нам ангел благодатный.
Коль шествие твоё красно? [2]
Коль нам лучи твои приятны!
Тобою всё оживлено.
Се время нам благопоспешно,
Се день спасенья и утех!
Уныла Муза, в дни Борея
Дерзавшая вслух песни петь,
Блаженству общему радея,
Уроки для владык греметь!
Перед царём, днесь благосклонным,
Взяв лиру, прах с нея стряси,
И сердцем радостным, свободным
Вещай, греми, звучи, гласи
Того ты на престол вступленье,
Кого воспел я в пеленах.
Уже, как путник утомлённый,
Прешедший дальный, тесный путь,
На луг, древами осенённый,
Возлёг от зноя отдохнуть
И внемлет ветерков дыханье,
Шум быстрых вод, цветы вокруг
И нимф и птиц совосклицанье:
Так мой весельем полный дух,
Под скипетром твоим покоясь,
Прохладой дышит и поёт.
На тёмный, вижу, шар подлунный
С равнин небесных, горних мест
Овен младый, золоторунный[3]
Незапно вшел и стал средь звезд.
Не кротости ль символ в нём зрится?
Не возрожденье ль прежних благ?
Екатерина воскресится
Знать Александра в временах:
Так, так! она во внуке будет
Над нами царствовать вовек.
Осанка, скромность и приятность,
Ея в нём виден дух и ум:
Усердье, ревность к ним и святость
В полсвете воздвигают шум.
«Смотри! – друг другу всяк вещает, –
Не образ ли ея на нём?
Уж по законам обещает
Он быть, по сердцу ей, царём». [4]
О радость! дух восторг объемлет:
Се вижу — в облаках она
Стоит в порфире и вещает,
Сквозь дверь небесну долу зря:
«Се небо ныне посылает
Вам внука моего в царя. –
Внимать вы прежде не хотели
И презрели мою любовь;
Вы сами от себя терпели,
Я ныне вас спасаю вновь». [5]
Рекла, – и тень ея во блеске,
Как радуга, сокрылась в свет.
Но что? Во плесках, восклицаньях
Ликующей толпы людей,
Дух погружается в стенаньях,
На тленность зря мирских вещей!
Так: чтó престол, венец, держава,
Власть, сила и сиянье благ,
Когда спокойного нет нрава
И в нас свирепствует наш враг?
Увы! на что полки и стены,
Коль нас невинность не стрежет?
Народны вздохи, слезны токи,
Молитвы огорчённых душ,
Как пар возносятся высокий
И зарождают гром средь туч:
Он вержется, падёт незапно
На горды зданиев главы.
Внемлите правде сей стократно,
О власти сильныя, и вы!
Внемлите – и теснить блюдитесь
Вам данный управлять народ.
Нет, ангел кротости и мира,
Любимый сын благих небес!
Ты не таков: твоя порфира,
От благодарных наших слез,
Как роза, окропясь росою,
Прекраснейший раскинет цвет;
Благоухающий тобою,
Нам в чувства сладость принесет.
Эдем в твоей узрим супруге [6]
И рай во дщерях и сынах.
Не на словах ты милосердье
Покажешь, – на делах твоих;
Разврат прогонишь, суеверье
Ты нравов чистотой святых;
Посадишь мудрость ты с собою,
Велишь ей научать себя;
Пройдёшь с народною толпою,
Проникнет правда до тебя;
Ты в мире брань готовить станешь,
Войну обнимешь тишиной.
Твой дом пребудет безопасен
И вне и внутрь от всяких зол;
Не златом, – доблестью прекрасен
И твёрд на верности престол.
В чертогах ужас да не кажет
Меч наг и лук с стрелой в руках;
Любовь народная возляжет
На страже при твоих вратах;
Спокойный сон твой оградится
Незыблемой стеной сердец.
Не смеют хитрость, лесть касаться
И расстилать тебе сетей;
Их жёны, дети ополчатся
Для безопасности твоей;
Доброта платится добротой,
А злоба злобе воздает.
Твоею милостью, щедротой
Любимец твой весь будет свет.
Как солнце, трон твой утвердится;
Как небо, будут дни твои.
Как тихия реки ток чистый,
Они пред нами потекут;
Сверкающи струи сребристы
Мир в удивленье приведут:
Блаженством напоятся селы,
Богатством – городов брега,
В далёкие пойдут пределы
Поля цветущи и луга;
Любезно эхо пронесётся
В неизмеримости морей.
О Боже! Ты внушил рыданье [7]
И бедства наши прекратил:
Днесь тех же слёз Ты излиянье
Прими, как запах от кадил.
От стонов – Ты велел быть грому,
От радостей – лучи спусти,
И августейшему Ты дому
Печаль в утехи обрати.
Как дождь сквозь солнце, да снисходит
Благословенье к нам Твое!
Примечания
[1] В рукописи заглавие такое: «Ода на всерадостное на престол восшествие императора Александра Первого, случившееся 12-го марта, когда солнце в знак Овна, на путь весны вступило и началося новое столетие*, 1801 года». Это событие вызвало много других од, между которыми внимания заслуживают особенно две, написанные: Херасковым (см. Библиогр. Записки 1858, № 9) и Карамзиным (см. его Сочинения). Некоторые выражения в 1-ой строфе этой оды имеют отношение к пьесе 1779 года (Том І, стр. 81) На рождение в севере порфирородного отрока, «где изображается Борей с седыми волосами, который прогоняется взглядом новорождённого». Но враги Державина видели в стихах 5-м и 6-м изображение покойного государя и довели это до императрицы Марии Фёдоровны. Автор отвечал, что могут думать как хотят, но что стихи эти в связи с названною пьесой. Тем не менее тогдашний генерал-прокурор Беклешов** запретил цензуре пропускать эту оду, и потому она тогда напечатана не была. Император Александр, с своей стороны, прислал за неё поэту брильянтовый перстень в 5000 рублей, а впоследствии императрица Елисавета Алексеевна, полюбопытствовав прочитать рукописные сочинения Державина, не сделала никаких замечаний на эту оду, которая притом тогда же была переведена на языки французский (князем Белосельским), немецкий и другие. Потому и нельзя уже было не напечатать её в издании 1808 г. (Об. Д.); см. ч. ІІ, XXXII.
- Конечно новое столетие началось с 1801-го, а не с 1800-го года, как новый десяток начинается не с 10-ти, а с 11-ти. Поэтому Суворов 1-го января 1800 г. неправильно писал императору Павлу: «Всё воинство в. и. в. в сей первый день наступающего года и нового века повергается со мною к подножию милостями и щедротами озарившего нас престола» (Фукс, ч. ІІІ, стр. 632).
- Александр Андреевич Беклешов, род. 1 марта 1743 г. (за четыре месяца до Державина), ум. 24 июля 1808, был уже при Павле І короткое время генерал-прокурором (1799–1800, см. выше стр. 311) и вновь назначен в эту должность тотчас по вступлении на престол Александра. «Несколько таких людей как Беклешов были драгоценнейшее наследство, оставленное Екатериной, и некоторое время ими только и жила Россия (Воспом. Вигеля, Русс. Вест. 1864, № 2, стр. 595).
[2] Коль шествие твоё красно!
Ср. у Ломоносова такое же обращение к Миру в начале 8-й оды:
«Царей и царств земных отрада, Возлюбленная тишина» и проч.
Заметим относительно 5-го стиха 4-й строфы, что в изд. 1808 г. и в рукописях стоит, вероятно по недосмотру, внемля вм. внемлет.
[3] Овен младый, золоторунный.
Овен – символ кротости и небесный знак марта месяца, в который случилось восшествие на престол императора Александра (Об. Д.).
[4] Уж по законам обещает Он быть, по сердцу ей, царём.
В день восшествия на престол император Александр объявил манифестом, что он будет «править Богом вручённый ему народ по законам и по сердцу премудрой бабки своей». Вигель говорит: «После четырёх лет воскресает Екатерина от гроба, в прекрасном юноше. Чадо ея сердца, милый внук ея возвещает манифестом, что возвратит нам ея времена. Но нет, даже и при ней не знали того чувства благосостояния, коим объята была вся Россия в первые шесть месяцев владычества Александра. Любовь ею управляла, и свобода вместе с порядком водворялись в ней. Не знаю, как описать то, что происходило тогда: все чувствовали какой-то нравственный простор, взгляды сделались у всех благосклоннее, поступь смелее, дыхание свободнее» (Русск. Вестн. 1864, № 3, стр. 162).
[5] Я ныне вас спасаю вновь.
Сколько известно, было завещание, сделанное императрицей Екатериной, чтоб после нея царствовать внуку ея, Александру Павловичу (Об. Д.).
Как видно из рукописного текста в тетрадях Державина, первоначальная редакция этой строфы была другая, но он переделал её перед напечатанием оды в 1808 году. Прилагаем здесь зачёркнутые и изменённые строки:
Стоит в порфире – и вещала, Сквозь дверь небесну долу зря: «Давно я зло предупреждала, Назначив внука вам в царя; Но вы внимать мне не хотели, Забыв мою к себе любовь, Напасти без меня терпели, Я ныне вас спасаю вновь».
Этот вариант был уже напечатан в Русском Архиве 1863 года (вып. 2), по доставленному А. Н. Афанасьевым рукописному сборнику покойного Д. И. Языкова, почти совершенно согласно с находящеюся в бумагах поэта редакциею. В связи с содержанием этих стихов Державин в Записках своих (Р. Б., стр. 322) рассказывает из времени, когда он служил при императрице: «Граф Безбородко, выпросясь в отпуск в Москву и откланявшись с императрицею, вышед из кабинета ея, зазвал Державина в тёмную перегородку, бывшую в секретарской комнате, и на ухо сказал ему, что императрица приказала ему отдать некоторые секретные бумаги, касательные до великого князя, что как пришлёт он к нему после обеда, чтоб пожаловал и принял у него; но неизвестно для чего, никого не прислав, уехал в Москву, и с тех пор Державин ни от кого ничего не слыхал о тех секретных бумагах. Догадывались некоторые тонкие царедворцы, что они те самые были, за открытие которых, по вступлении на престол императора Павла І, осыпан он от него благодеяниями и пожалован князем.
[6] Эдем в твоей узрим супруге.
Императрица Елисавета Алексеевна (см. Том І, стр. 503 и 538) отличалась необыкновенною кротостью (Об. Д.).
[7] Внушил, т. е. внял. Ср. Том І, стр. 324.