Л. Б. Каменев[править]
На пороге революции[править]
На происходившем недавно съезде партии 17-го октября ее руководитель А. Гучков сказал: «Попытка октябризма примирить власть и общество потерпела неудачу… Нашему терпению пришел конец одновременно с нашей верой… Мы идем к неизбежной, тяжелой катастрофе».
Партия октябристов была во все время контрреволюции главной серьезнейшей поддержкой правительства. Ее руководитель Гучков — завзятый реакционер, друг Столыпина, московский купец, готовый стать на колени перед любым временщиком, который покажется ему гарантией от народной революции.
И если подобная партия устами подобного политического деятеля заявляет, что она потеряла веру в правительство, это значит, что революция действительно стучит в дверь романовской монархии.
Устами Гучкова говорил страх и отчаяние, страх перед надвигающейся народной бурей и отчаяние в способности господствующего режима предупредить эту грозу.
В декабре 1905 года во дворце усмирителя восставшей Москвы был заключен союз между дворянством, октябристской буржуазией и шайкой лакеев царя во имя подавления крестьянской и пролетарской революции. В 1907 г. этот союз был оформлен в виде создания Государственной Думы, из которой были изгнаны представители народа и которая была отдана под надзор Государственного Совета [Государственный Совет — высший совещательный орган Российской империи в 1810—1917 гг. Председатель и члены назначались царем. Обсуждал внесенные министрами, а после создания Государственной думы рассмотренные ею законопроекты до их утверждения царем] придворной камарильи.
Введя военно-полевые суды, поставив тысячи виселиц, превратив суд в застенок, сослав на каторгу социал-демократических депутатов, отдав население на поток и разграбление местным сатрапам, «облеченным» чрезвычайными «полномочиями», ограбив права у рабочих и отдав деревню кулакам и стражникам, контрреволюция полагала, что тем самым она раз навсегда положила предел революционному движению.
Буржуазия немедленно же впряглась в колесницу победителей ненавистной революции.
Октябристы продались реакции целиком, кадеты поддерживали ее, все дальше и дальше отходя от демократии и отказываясь от собственных лозунгов и собственной программы 1905 года. Революция казалась похороненной, а контрреволюция обеспечившей себе на долгие годы господство. Среди примыкавшей к рабочему движению интеллигенции это создало ликвидаторское течение, которое вполне последовательно пришло к отрицанию необходимости и нелегальной организации и широкой массовой агитации революционных лозунгов. При первых же шагах пробуждения широкого стачечного движения ликвидаторство предостерегающе зашипело на рабочих. Ему казалось, что революционные выступления рабочих масс помешают буржуазии стать на путь реформ. А ведь на буржуазный реформизм и возложило все свои надежды ликвидаторство с того момента, как оно отвернулось от социал-демократической партии.
Всякий сознательный рабочий поймет теперь, что развитие общественной борьбы в России идет совсем не по тем путям, которые указывало ему ликвидаторство.
Буржуазия переходит в оппозицию своему недавнему союзнику только под влиянием начавшегося революционного движения.
Только «стачечный азарт» миллионов рабочих мог пробудить октябристов заговорить о необходимости и спешности реформ.
Только угроза непрекращающейся массовой политической стачки заставляет буржуазию разных оттенков подняться с колен перед торжествующей реакцией и предъявить ей свои требования.
Рабочему классу выгодно вносить дезорганизацию и колебания в ряды своих врагов. Но средства для этого не в уступчивости, не в сокращении его требовательности, не в укорачивании его лозунгов, — что проповедуют ликвидаторы, — а только и исключительно в дальнейшем развитии его борьбы и отрицании им всякого реформизма, в неуклонной пропаганде в широких народных массах требований 1905 года. «Левение» буржуазии, отказ ее связывать свою судьбу с судьбой царского правительства — есть только слабое отражение того революционного стачечного движения, которое с апрельских дней 1912 г. волной катится по всей России.
История России после революции 1905 г., как и вся ее история до 1905 г., показала, что только рабочее движение является действительной и решительной угрозой романовской монархии. Но это при одном условии: если само это рабочее движение идет по пути революционной социал-демократии, а не по пути оппортунизма, легализма и либеральной рабочей политики.
Вот почему борьба со всеми этими уклонениями от пути классовой политики пролетариата становится тем решительнее в рабочих рядах, чем ближе мы подходим к моменту решительной битвы между господствующим режимом и революцией, во главе с пролетариатом.
Мы должны сознательно стремиться к тому, чтобы в решительный момент в рядах пролетариата не было колеблющихся, не было бессознательных потатчиков либерализма.
Левение буржуазии, ее критика современного правительства, ее недовольство им вызваны массовой политической стачкой российских рабочих. И эта критика, и это недовольство выгодны рабочим массам, ибо они расшатывают господствующий режим, ослабляют его, лишают его веры в свои собственные силы. Но рабочий класс должен отдать себе отчет в том, что буржуазия, становясь в оппозицию к современному режиму, совсем не перестает быть врагом рабочего движения и революции.
Нападая на правительство, буржуазия нападает на него именно за то, что оно не умеет предупредить революции, за то, что оно создало в стране возбуждение, которое «сметет и нас и вас», как выразился какой-то октябристский князь, обращаясь к правительству. Она требует «реформ», но реформ во имя предотвращения революции. Ни одна из буржуазных партий не ставит серьезно вопрос об изменении основ 3-июньского режима, о коренной ломке существующей системы.
Все они стремятся лишь к более или менее узким поправкам и поправочкам к этому режиму. Все они обманывают народ насчет возможности этих «поправок» при сохранении монархии и помещичьего землевладения, т. е. при сохранении политического и социального господства дворянства, во главе с Николаем. Поэтому их «реформизм» великолепно уживается с самым яростным походом против рабочего движения. Отвержение запросов социал-демократов о рабочей печати, о вмешательстве в стачки, о социал-демократических депутатах II Думы, спешная подготовка специального закона, который должен убить всякую возможность рабочих газет, судебное преследование стачечников — все это делается не только при поддержке, но при активном соучастии тех самых «имущих буржуазных классов», которые всеми своими жизненными интересами связаны с мирной эволюцией государства, и от имени которых говорил Гучков. В "мирную эволюцию, которую защищает буржуазия и во имя которой она требует реформ, необходимым элементом входят насилия над демократией и ожесточенная борьба против рабочего движения.
Мирная эволюция в устах буржуазии есть соглашение о мире с Пуришкевичем за счет народа. Гг. Гучковы, как и гг. Милюковы, могут очень долго и настойчиво спорить с Пуришкевичами об условиях этого мира, могут даже грозить перерывом переговоров и, уходя, громко хлопать дверьми, — это не изменяет того факта, что реформизм русской буржуазии есть только стремление к новой сделке с дворянством и царизмом за счет нужд и потребностей крестьян и рабочих.
Разоблачение этого характера реформистской проповеди русской буржуазии является ближайшей задачей той партии, которая хочет и должна готовить народные массы к новой революции.
Мы входим — это уже ясно видно — в полосу либеральной болтовни о реформах.
Общественные съезды, всякого рода либеральные банкеты, конференции и собрания будут теперь усиленно обманывать словами демократию о реформах, об осуществлении манифеста, о том, что реакция изжила себя. Задача социал-демократии заключается в том, чтобы либеральной болтовне о реформах противопоставить усиленную, непрерывную, пользующуюся всякой и каждой кафедрой проповедь революции и революционных лозунгов.
От энергии этой революционной, пролетарской проповеди и от настойчивости партии в деле организационного сплочения сил революционного пролетариата зависит исход завязавшейся борьбы. Всякое колебание в сторону реформизма есть на деле измена делу подготовки революции.
Никаких уступок реформизму, все силы на углубление, расширение и обострение в самых широких кругах населения — как в деревне, так и в городе — лозунгов революции. Только при полной свободе от всяких реформистских шатаний в своих собственных рядах организованный пролетариат сумеет использовать целиком в интересах революции реформистские колебания в рядах буржуазии.
Революционная позиция пролетариата России находит себе выражение в массовой революционной стачке. Либеральный оппортунизм находит себе выражение и в нападках на революционную стачку и в попытках скрыть ее революционное содержание.
В конце 1912 года ликвидаторство объявило массовую революционную стачку вредным «азартом», уже дошедшим до границ и неспособным производить какое-либо впечатление.
В июле 1913 года ликвидаторы в Петербурге попытались сорвать стачку, уже объявленную и подготовленную социал-демократической партийной организацией. По достоинству они получили за это кличку штрейкбрехеров.
Они убедились тогда, что их открытая борьба с революционной стачкой не только не способна поставить их во главе движения, — к чему они так стремятся и в чем они так неизбежно терпят крушение к огорчению всех либералов — но безнадежно компрометирует их в глазах рабочих масс.
Они изменили тогда свою тактику борьбы с революционным движением русских рабочих. Не осмеливаясь больше выступать против революционной стачки, они пытались извратить ее содержание, лишить ее революционного характера.
Стачка 6-го ноября, вспыхнувшая как раз через год после того, как ликвидаторы объявили массовую стачку «мертвой», была объявлена в ликвидаторской печати стачкой во имя требования коалиционных прав. Жалкая ликвидаторская увертка нуждается для своего разоблачения, однако, только в одном: в сопоставлении ее с той сотней резолюций, принятых на фабриках и заводах, которые поступили в редакцию марксистской газеты [Т. е. «Правды».]. Эти резолюции свидетельствуют, что рабочие-стачечники своим революционным выступлением сумели сделать то, что не умеет сделать либеральная рабочая политика: они сумели связать свое требование свободы классовой борьбы пролетариата с основным лозунгом ниспровержения всех основ существующего режима. Либеральный рабочий политик отрывает одно от другого; свобода коалиций в его устах становится частичным требованием, требованием реформы, заменяющей революционный лозунг борьбы со всем строем. А сотни тысяч рабочих-стачечников, исходя из ясной потребности рабочих масс в свободе классовой борьбы, делают своим лозунгом не реформу, не поправку к существующему законодательству, а ниспровержение тех сил, которые это законодательство держит в своих руках: ниспровержение монархии и дворянства. Либеральный рабочий политик, всеми силами пытаясь лишить стачку ее революционного содержания, тормозит развитие революционного сознания в широких массах.
Рабочий-стачечник, поднимаясь от данного частного повода протеста к общим вопросам всей политической жизни страны, гонит вперед все общественное развитие страны, обостряет все вопросы, привлекает внимание всех отсталых и всей страны к основному вопросу момента: к революционной борьбе против 3-июньского режима во имя полной демократии и во имя высоких интересов социалистического пролетариата.
Социал-демократический депутат, представитель революционных петербургских рабочих, тов. Бадаев [Бадаев Алексей Егорович (1883—1951), советский государственный, партийный деятель. Член КПСС с 1904 г. С 1912 г. — депутат IV Государственной думы. Участник Октябрьской революции в Петрограде. С 1921 г. — в системе потребкооперации. Член ЦК КПСС с 1925, кандидат с 1922 г.], сказал с трибуны Государственной Думы — во время подготовки стачки 6-го ноября, — что за свободу коалиций мы будем бороться со всяким буржуазным правительством, с республиканским в том числе.
Но с царской монархией, с правительством объединенных дворян мы боремся не за то, чтобы оно дало нам свободу коалиций, а за то, чтобы оно было окончательно и решительно ниспровергнуто. Стачка 6-го ноября показала еще раз совершеннейшую правильность того решения партии, которое призвало всех революционных социал-демократов «всесторонне поддерживать и развивать» массовую политическую стачку, как орудие просвещения, революционного воспитания и сплочения широких масс. Этого характера революционного орудия, направленного не к частичному изменению режима, а к его полному ниспровержению, не смогут отнять у массовой политической стачки ни либеральная ложь, ни ликвидаторские увертки.
Против колебаний и предательства растерявшейся буржуазии, против либеральной проповеди реформизма, против ликвидаторских попыток подменить лозунги революции лозунгами частных уступок — революционный пролетариат выдвинул и продолжает развивать массовую политическую стачку с лозунгами коренного, революционного преобразования существующего режима.
Революция надвигается, — это чувствуют все. Она будет тем решительнее и пролетариат завоюет в ней тем больше опорных пунктов для своей дальнейшей борьбы за социализм, чем решительнее уже сейчас отвернется он от всякого реформизма, от всяких колебаний в сторону либерализма, чем резче подчеркнет он --, и для себя и для других — свою позицию непримиримого борца со всеми основами романовской монархии и 3-июньского господства дворян и контрреволюционной буржуазии [Статья «На пороге революции» была напечатана в последнем No нашей нелегальной газеты, вышедшем до мировой войны. Она, как и ряд предшествующих ей, рисует положение революционно-пролетарского движения к самому началу 1914 года. С этого момента нарастание революции шло гигантскими шагами вперед, дойдя через ряд бурных и беспрерывных столкновений к июлю 1914 г. до открытой баррикадной борьбы на улицах Петербурга. Революционное движение было задавлено только объявлением войны, введением военного положения, мобилизациями и т. д. и пробудилось лишь через 2Ґ года на новой и более широкой основе.
Первая половина 1914 г. остается одной из самых интересных и знаменательных эпох в истории русского рабочего движения. Революция шла полным ходом вперед. Массовые стачки всколыхнули рабочую массу до самого дна. Наши депутаты в Думе превратили думскую трибуну в рупор революционного движения. «Правда» стала в те месяцы поистине органом миллионов трудящихся. Меньшевики-ликвидаторы снимались со всех «постов» в рабочем движении. Профсоюзы один за другим переходили к большевикам. Либералы и ликвидаторы неистовствовали. Реакция металась в бессилии.
Я мог наблюдать это движение совсем вблизи. В феврале 1914 г. я по поручению нашего ЦК переехал границу и вступил в обязанности редакторa «Правды» и руководителя нашей думской фракции. Я надеюсь когда-либо рассказать подробно о тех славных днях, использовав для этого статьи, заметки и письма того времени].
Источник текста: Каменев Л. Б. Между двумя революциями. Сб. статей. 2-е изд. М., 1923. С. 596—602.
Впервые опубликована в «Социал-демократе» (1913, № 32, 15 декабря).