А. НЕСМЕЛОВ
[править]На путях к победе над смертью
(К 30-летию со дня смерти философа Н. Ф. Федорова)
[править]Н. Ф. Федоров: pro et contra: В 2 кн. Книга вторая
СПб.: РХГА, 2008.
«Нет смерти вечной, абсолютной, а уничтожение временной — есть наше дело и наша задача».
Эти слова, на первый взгляд столь, казалось бы, ошеломляющие и неприемлемые для современного сознания, были произнесены много лет назад русским философом Н. Ф. Федоровым, умершим в Москве в 1903 году.
Для многих и теперь, то есть тридцать лет спустя после смерти философа, имя его ничего не говорит, а между прочим Н. Ф. Федорова знали и чрезвычайно ценили многие выдающиеся русские писатели и мыслители прошлого века.
Так, в начале еще восьмидесятых годов, Л. Н. Толстой, увлеченный учением Н. Ф. Федорова излагал принципы «Философии общего дела» (труд Федорова) перед рядом высококвалифицированных ученых, членов Московского Психологического О<бщест>ва, а В. Я. Брюсов в статье «В гостях у Верхарна» (1910 г.) пишет, как удивился великий поэт, когда узнал, что мысль что человек должен властвовать над силами природы, предвосхитил у него русский мыслитель, старец Федоров1.
Но о чем же учил Федоров?
Вот излюбленные лозунги автора «Философии Общего дела»:
— Нет смерти вечной (абсолютной), а уничтожение временной есть наше дело и наша задача. — Жить должно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех. — Объединение всех живущих имеет целью работу над воскрешением всех умерших1.
В то время, когда были произнесены эти слова, то есть задолго до научных открытий последних десятилетий, — они могли вызывать только смех.
Ученые, заседавшие в московском психологическом обществе, спросили Толстого, излагавшего им учение Федорова:
— Как же уместятся на земле воскрешенные поколения?
Толстой ответил:
— Это предусмотрено. Царство знания и управления не ограничено землей.
Такой ответ вызвал неудержимый смех присутствующих.
В наше же время он не вызвал бы уже «неудержимого смеха», ибо в настоящее время рядом ученых и техников детально разработана в теории проблема космического полета и производятся уже практические опыты в этой области.
Сложнее вопрос с центральным положением учения Федорова, — с воскрешением.
По этому поводу А. Остромиров, в недавно вышедшей на Д<альнем> В<остоке> книге «Н. Ф. Федоров и современность» говорит, что «в этом пункте проектика „Философии Общего Дела“ должна принять в свое русло одно из самых плодотворных научных движений нашего века: психоаналитическую школу Фрейда»3.
Этой же школой:
«Выслежены психические причины, психические корни смерти. На множестве примеров показано, как обычная смерть, типичная, „нормальная“ смерть является бессознательным самоубийством»4.
Чтобы читатель ясно представил себе, о чем говорит г. Остромиров, напомним учение Фрейда о т<ак> н<азываемых> «ошибочных действиях», которые казались прежде «случайными», но, как оказалось, во многих случаях они могут быть истолкованы как имеющие смысл, то есть как полноценные психические акты.
Выяснилось, что потерявшие интерес к жизни, чувствующие свою малоценность и думающие о смерти, о самоубийстве — чаще, чем психически здоровые люди совершают действия, влекущие за собой искалечение или даже смерть: они «по ошибке» глотают вместо воды ядовитые растворы, попадают под авто и вагоны трамвая, падают с лестниц и пр.
Во всех этих, якобы, ошибочных действиях — бессознательно выявляется воля к смерти.
Мысль, что «все люди смертны» — не заложена в человеческое сознание изначально. Для ребенка смерть всегда только — отсутствие любимого человека: смерть «окончательная» для его сознания неприемлема.
— Чтобы вбить в голову это противоестественное понятие, — говорит А. Остромиров в своей книге, — требуется долголетнее давление воспитания, оглушающий гипноз стада «взрослых» и «умных» людей…5
Если бы нашим детям оставлялась хотя бы мысль о возможности реальной победы над распадом тела, иные подросли бы поколения!.. Достаточно было бы указать на проблематичность привычного факта, на нерешенность задачи, на то, что взрослые в этой области совсем не так много сделали и не так много знают, как этого хочется или как это думается ребенку…
И это именно так, потому что, как говорит Фрейд:
Вера во внутреннюю закономерность смерти, возможно, тоже есть одна из иллюзий созданных нами, чтобы выносить тяжесть существования6.
Размеры газетной рецензии не позволяют нам более подробно коснуться учения философа Федорова и чрезвычайно интересной книги о нем г. Остромирова. Мы совершенно не исчерпали ее. Скажем лишь, что на Д<альнем> В<остоке> имеется, видимо, сплоченный кружок «федоровцев» и они развили уже значительную издательскую деятельность7. За семь лет — с 1926 по 1933 — ими издан целый ряд книги брошюр. Все они, кажется, имеются в продаже.
Кроме того, хочется отметить еще следующее обстоятельство… Творческая деятельность многих писателей давно уже предвосхитила то, к чему медленно движется наука. Нота воскрешения явственно звучит даже в произведениях таких поэтов, как Маяковский. Недавно на Д<альнем> В<остоке> вышла талантливая книга стихов поэта Льва Гроссе, так и названная им: «Мертвая смерть»8, то есть смерть убитая, уничтоженная.
И мне удавалось несколько раз проникаться этой темой. Отталкиваясь от галлюцинаторных моментов, я говорил:
Все чаще и чаще встречаю умерших… О, нет,
Они не враждебны, душа не признается разве,
Что взором и вздохом готова отыскивать след,
Вот здесь зазвеневшей, вот здесь оборвавшейся связи!
И вот непрерывность. Связую звено со звеном,
Усилием воли сближаю отрезок с отрезком.
Под лампой зеленой, за этим зеленым столом
Рассказы о смерти мне кажутся вымыслом детским!9
Но, как мы видели выше, авторами «вымыслов о смерти» являются вовсе не дети, а «взрослые» и «умные».
КОММЕНТАРИИ
[править]Печатается по: Рупор. 29 января 1933. № 26.
Арсений Иванович Несмелов (1889—1945) — поэт, прозаик, журналист. С 1924 г. жил в Харбине. Был знаком с Н. А. Сетницким. О его интересе к идеям Федорова см.: Pro et contra. Кн. 1. С. 87—88; Философский контекст, 358—359, 362; Гачева Л. Г. Арсений Несмелов // Русская литература 1920—1930-х годов. Портреты поэтов. Т. 2. М., 2008.
Номер газеты «Рупор» со статьей Несмелова «На путях к победе над смертью» был прислан Сетницким Чхеидзе вместе с письмом от 2 декабря 1933 г., в котором говорилось: «Посылаю Вам <…> еще вырезку из газеты Рупор. Несколько неожиданно для меня поэт Аре. Несмелов начал вслед за моими книгами писать о Ы. Ф. Ф. Это особенно приятно потому, что произошло это без какого-либо даже минимального давления с моей стороны — вполне спонтанно и самопроизвольно» (FP.I.3.37).
Непосредственно федоровской теме Несмелов посвятил стихотворения «Книга о Федорове» и «Перед последним боем». Машинопись последнего стихотворения 4 декабря 1933 г. с пояснительной заметкой А. Несмелова о замысле этого стихотворения («попытка придать смерти образ грозного, но отнюдь не-непобедимого демона») была переслана Сетницким Чхеидзе с просьбой передать ее в собрание Fedoroviana Pragensia. В 1934 г. стихотворение было напечатано во 2 выпуске «Вселенского Дела». Эпиграф из Федорова — «Добро есть сохранение жизни живущим и возвращение ее теряющим и потерявшим жизнь» — Несмелов предпослал поэме «Искушение в пустыне» (1935), в финальных строках которой Христос отвергает искусительные соблазны «имущего державу смерти»: «Живые ждут живого Бога,/ К смерть ненавидящим иду./ И новой Пасхи дам опреснок,/ Восстав из гроба поутру:/ Как плоть умру, как плоть воскресну/ И смертию тебя попру!/ Я — путь. Он долог, но короче/ Твоей дороги гробовой…»
Федоровские мотивы звучали и в прозе Несмелова. Герой рассказа «По следам любви», приехавший в город, где живет когда-то любимая женщина, записывает в своем дневнике: «Каждая мелочь воскресает. Я рад воскресению. Мудрец Федоров прав: воскрешает любовь и воскрешает для любви» (С. 541). По свидетельству Сетницкого (письмо к Чхеидзе от 25 марта 1933), Несмелов намеревался даже писать «роман о воскрешении», однако так и не осуществил этого замысла.
1 См. примеч. 5 к стенограмме доклада К. А. Чхеидзе «Организация жизни по Федорову».
2 См. примеч. 4 к статье Л. Н. Гомолицкого «Н. Ф. Федоров».
3 Федоров и современность. Вып. 3. С. 8.
4 Там же. С. 8—9.
5 Там же. С. 9.
6 Эту цитату из Фрейда Несмелов приводит по той же работе Горского: Федоров и современность. Вып. 3. С. 11.
7 Представление А. Несмелова о существующем на Дальнем Востоке «кружке „федорианцев“» сложилось из-за того, что харбинские издания Н. А. Сетницкого, авторами которых были только два человека: он сам и живший в Москве, а затем упеченный на Соловки А. К. Горский, подписывались разными псевдонимами: «А. Горностаев», «А. Остромиров», «Г. Гежелинский», а иногда Сетницкий ставил под ними и собственную фамилию.
8 Речь идет о стихотворном сборнике поэта и эссеиста Льва Викторовича Гроссе (? — конец 1949) «Мертвая смерть» (Харбин, 1932).
9 Стихотворение «Все чаще и чаще встречаю умерших… О, нет…» вошло в поэтический сборник А. Несмелова «Без России» (Харбин, 1931).