Выразительность речи в стихотворениях Боратынского создается и контрастным использованием развернутых (пространных) и лаконичных предложений. В стихотворении «Когда твой голос, о поэт…» («Сумерки», 1843) первые три строфы представляют собой два вопросительных предложения (фигура риторического вопроса). Первое вопросительное предложение — сложноподчиненное с придаточными времени; с них и начинается стихотворение. Препозиция придаточных при вопросительном главном предложении необычна: первая строфа (экспозиция) не предвещает вопроса — она скорее дает установку на повествование (Когда твой голос, о поэт, / Смерть в высших звуках остановит, / Когда тебя во цвете лет / Нетерпеливый рок уловит, …), поэтому вопрос во второй строфе звучит неожиданно: Кого закат могучих дней / Во глубине сердечной тронет? Следующее вопросительное предложение, тоже развернутое, как бы дублирует смысл первого: Кто в память гибели твоей / Стесненной грудию восстонет, / И тихий гроб твой посетит, / И, над умолкшей Аонидой / Рыдая, пепел твой почтит / Нелицемерной панихидой? Такая речевая (художественная) избыточность резко сменяется предельной лаконичностью ответа (созвучного главному грамматическому слову кто в вопросе) — никто. Кажется, ответ исчерпывающий настолько, что им стихотворение могло бы и закончиться. Однако далее звучит обнадеживающее но: никто не «восстонет», но кто-то (может быть подруга, любимая женщина) вспомнит; ср.: … и на земле мое / Кому-нибудь любезно бытие («Мой дар убог…») или … И чтим земными племенами, / Подобно мученику он (поэт — Е. М.) («Подражателям»). То, что следует за союзом но — заключительная часть стихотворения, последнее предложение, — не оставляет читателю никакой надежды. Неожиданность семантического хода создается благодаря тому, что союз но выражает здесь не противопоставление, а одновременное существование двух явлений. Трагизм ситуации усугубляется: смерть поэта не только не встревожит живых, но и привлечет к себе (и повлечет за собой) зло: … но сложится певцу / Канон намеднишним Зоилом, / Уже кадящим мертвецу, / Чтобы живых задеть кадилом. (Аминова А.А: ЯЗЫК ПРОИЗВЕДЕНИЙ Е. А.БОРАТЫНСКОГО В АСПЕКТЕ ПЕРЕВОДА) Цит по сайту «Музей Боратынского»)
