На смерть Радищева (Борн)
| На смерть Радищева |
| Дата создания: 1802[1]. Источник: И. М. Борн. На смерть Радищева // Поэты-радищевцы / Вступительная статья, биографические справки, составление и подготовка текста П. А. Орлова. Примечания П. А. Орлова и Г. А. Лихоткина. — 2-е издание. — Л.: Советский писатель, 1979. — С. 187—190. — (Библиотека поэта, Малая серия). |
- Википроекты
К О<бществу> л<юбителей> и<зящного>
Друзья! иду в ваш круг священный
Из тихой хижины моей;
Беседа истины нетленной,
Отраду в дух скорбящий лей!
Блажен, кто в жизни сей превратной
С душою твердою спешит
Обнять друзей нелестных; знатный
Чертог сатрапский не манит
Того, кто жизни цену знает
И в цвете юных, лучших лет
Стопы свои не совращает
Искать больших мирских сует;
Кто в пламенной душе объемлет
Весь мир и роды всех людей,
Кто добродетель лишь приемлет
Отличием земных властей;
Кто, силы не страшася ложной,
Дерзает истину вещать,
Тревожить спящий слух вельможный,
Их черство сердце раздирать!
Но участь правды быть гонимой, —
Мне скажут многие из вас,
Сынов мечты блестящей, мнимой,
Минутной славы! И у нас
Имеет правда, добродетель
Своих страдальцев: там Сократ,
Мудрец и смертных благодетель,
Казнен; а в ссылке там стократ
Пьют патриоты смерти чашу:
Начто же добродетель нам?
Влача в златых цепях жизнь вашу,
Прилична речь сия рабам!
Но истина пребудет вечно
Всех добрых смертных божеством;
Земное счастье скоротечно,
Оно преходит кратким сном.
Равно как солнце освещает
Эонов вечный круг в мирах, —
Там пал народ! Там — возникает!
Вся тварь живет в его лучах.
Так истина неугасима,
Подобно солнцу в облаках!
И добрыми и злыми чтима
Она была во всех веках!
Такими мыслями занимался я, идучи к вам, любезные друзья! На сих днях умер Радищев, муж вам всем известный, коего смерть более нежели с одной стороны важна в очах философа, важна для человечества. Жизнь подвержена коловратности и всяким переменам. Нет дня похожего на другой. Как легчайший ветер возмущает поверхность вод, так жизнь наша есть игралище вечного движения. Радищев знал сие и с твердостью философа покорился року. Будучи в Иркутской губернии, в местечке Илимске, сделался он благодетелем той страны; ум его просвещал, а добродушие утешало всех, помогало всем, и память добродетельного мужа пребудет там священною у позднейшего потомства. Когда они услышали, что просветитель их, их отец, их ангел-хранитель (он многих вылечил, особливо от зобов, болезни тамошних мест), что Радищев их оставляет, стеклись к нему благодарные на расстоянии пятисот верст! Всякой нес что-нибудь от сердечной благодарности, слеза каждого мешалась со слезами торжествующего честного человека. О, минуты, достойные вечности! Кто из грозных бичей человечества, сих кровожаждущих завоевателей, опустошавших страны цветущие и оковавших в цепи рабства вольных граждан! кто из них, говорю я, наслаждался такими минутами? — Никто! Радость их была буйством, торжество их — поруганием человечеству. О добродетель, добродетель! ты составляешь единственное истинное счастие!
Радищев с горестью расстался с илимскими жителями; на возвратном своем пути остался он везде в памяти. В проезд мой через Тару остановился я в том доме, где он прожил неделю, и хозяин не мог нахвалиться его добродушием, его ласковостию. Такова сила ума и добродетели! Истинно великий человек везде в своем месте, счастие и несчастие его не переменяют. Во всяком кругу действий, как в большом, так и в малом, творит он возможное благо. Истина и добродетель живут в нем, как солнце на небе, вечно не изменяющееся.
Радищев умер, и, как сказывают, насильственною, произвольною смертию. Как согласить сие действие с непоколебимою оною твердостию философа, покоряющегося необходимости и радеющего о благе людей в самом изгнании, в ссылке, в несчастии, будучи отчужденным круга родных и друзей?.. Или познал он ничтожность жизни человеческой? Или отчаялся он, как Брут, в самой добродетели? Положим перст на уста наши и пожалеем об участи человечества.
Друзья! посвятим слезу сердечную памяти Радищева. Он любил истину и добродетель. Пламенное его человеколюбие жаждало озарить всех своих собратий сим немерцающим лучом вечности; жаждало видеть мудрость, воссевшую на троне всемирном. Он зрел лишь слабость и невежество, обман под личиною святости — и сошел во гроб. Он родился быть просветителем, жил в утеснении — и сошел во гроб; в сердцах благодарных патриотов да сооружится ему памятник, достойный его!
Вечная причина всего сущего! пред тобою человек — ничто. Как ему постигнуть связи судеб? Кто изведает таинственные узы великих душ с происшествиями мира в океане вечности?
Ужели смерть есть конец всему? Сие изменение бытия нашего в видимом. Раскроем книгу истории человечества. Все стремились к некоторой цели. Кто оной достиг? К чему сие стремление? Где оному предел? А когда оно есть, когда оно врожденно каждому человеку, то почему нам не признать другой, третьей, вечной жизни? О друзья мои! человек не перестает быть: он переменяет токмо вид свой в природе!
Ты в сферах неизвестных скрылся
От бренных глаз земных;
Но смерти нет! Ты там явился
В кругу существ иных.
Другие чувства, ум и воля
Там исполняют дух:
Стократ блаженнее днесь доля
Твоя, бессмертный дух!
Сентябрь 1802
Примечания[править]
- ↑ 74. Альм. «Свиток муз», кн. 1-2, СПб., 1802—1803., кн. 2, с. 136, с пропуском ст. 31-32 (заменены многоточием). Восстановлены В. Н. Орловым по одному из списков ст-ния Борна (см.: ПР, с. 786). В этом двустишии — очевидная перекличка с радищевской одой «Вольность»: «Под игом власти сей рожденный, Нося оковы позлащенны» (см.: «Поэты-радищевцы». Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Н. Орлова, «Библиотека поэта», Малая серия, Л., 1952., с. 405). Радищев покончил с собой 12 сентября 1802 г. Сократ — см. прим. 18. В проезд мой через Тару. В «Curriculum vitae» Борна указано, что он выехал в Иркутск 10 февраля 1799 г., а покинул — 16 сентября 1800 г. Поездка Борна в Сибирь носила, по всей видимости, служебный характер. Брут — см. прим. 17.