Немного «секса» для дехкан
Харчевня или ночлег?
Мехмунсарай — это практически то же, что мехмунхане. В чём разница? Первое — гостиница для нищих, совмещённая с, так сказать, трактиром, где можно в дневное время недорого поесть, а в ночное — завалиться спать там же, где совершал трапезу. Второе — шалман для небогатых, при котором есть комнаты отдыха, естественно, без душа. Однако в «номера» идти не обязательно. С наступлением «отбоя» можно лечь спать там, где ел. Иными словами, что в лоб, что по лбу.
В одном из подобных заведений жил некоторое время автор этих строк, «бомжующий» с фотоаппаратом по Афганистану. Назовём сей приют мехмунсараем. Просторное помещение, состоящее из двух смежных комнат без перегородки, по периметру стен имело небольшой помост, возвышавшийся над уровнем пола сантиметров на двадцать. На сей помост, обитый ковровым покрытием, стелятся небольшие скатерти, символизирующие столики. Подобных «столиков» в зале находилось не менее двадцати. За каждым восседали от двух до шести едоков — по обыкновению, крестьяне, приехавшие в столицу за покупками. Но были среди присутствующих и горожане, заглянувшие, чтобы перекусить. Внешне первые почти не отличаются от вторых.
Посреди зала находились несколько обычных столов европейского типа. Сбоку от них располагалась длинная раковина, выложенная кафелем, дизайна а-ля писсуар в общественных туалетах. Здесь моют посуду, продукты, руки, ноги. Разве что не подмывались (при мне). Один раз автор брился у этого «умывальника» под удивлёнными взглядами ресторанных бородачей в чалмах. Однако я отвлёкся: сказ не о том.
Видео по-афгански
Напротив вышеописанных евростоликов на высоте двух метров был установлен телевизор с китайской DVD-приставкой. Транслировавшиеся программы можно было кое-как увидеть и с помоста, где по-турецки восседали сотрапезники, однако видимость была не ахти.
В один из ничем не примечательных вечеров я вышел из своей четырёхместной комнаты, где, словно Мохаммед Надир-шах, последний из королей Афганистана, проживал один (если не считать клопов). Намереваясь спуститься вниз для ежевечернего моциона, я заметил забавную картину. Доселе не привлекавший особого внимания обитателей «бомжатского» ресторана телевизор вдруг превратился в центр всеобщего притяжения. Забыв о намеченной прогулке, под магнетизмом толпы я присел на один из свободных стульев, заворожено глядя на экран…
Здесь будет уместным сделать небольшое отступление, познакомив читателей с нравами и традициями Афганистана.
Женщины-афганки старше 16 лет обязаны носить балахон с паранджой, в целом напоминающий что-то типа окрашенного в ярко-синий цвет мешка из-под картошки, где на месте выреза для лица располагается сетка — наподобие той, что носят фехтовальщики или пчеловоды.
Облом
.jpg)
Что же приковывало внимание к экрану телевизора собравшуюся толпу афганских мужчин? (Женщины в этой стране в трактиры не ходят. — Авт.). Молодая девушка с длинными, подобно лошадиной гриве, волосами, отплясывала танец живота перед сидевшими у неприглядного домика женщинами преклонного возраста. К слову, бабушки тоже были без паранджи: возможно, артистки или нанятая массовка. Старушки в такт музыке лениво хлопали в ладоши. «Если на время забыть, что нахожусь в Афганистане, — пришла в голову мысль, — можно было бы подумать, что героиня сюжета — крымская студентка, выучившая модный нынче восточный танец, выплясывает перед своими престарелыми сородичами и односельчанами. А действие происходит где-нибудь в Щебетовке, или в Первомайском».
Возможно, мои фантазии пошли бы дальше по неизвестной стезе. Но один из работников общепита (то бишь мехмунсарая), заметив нездоровый интерес, подошёл к телевизору и вытащил из плеера диск с записью сюжета, гипнотически приковывавшего внимание мужчин. Никто не возмутился. Собравшиеся, бессловесно проглотив обиду, стали расходиться. Через пару минут у телевизора, где транслировался выпуск новостей, остался лишь я один. Однако, посидев пару минут, тоже встал (чего сидеть, если концерт окончен?) и отправился на вечернюю прогулку…
