Женские промыслы[1][править]
В предыдущем изложении мы не раз касались промыслов, в которых наряду с мужской частью населения принимают большее или меньшее участие также и женщины: это почти все производства или части производств, которые не требуют особых физических усилий. Так, в Павловском сталеслесарном районе женщины участвуют в некоторых операциях выработки замков и перочинного ножа, в Безводном ткут металлические ткани, в ложкарном районе скоблят, крапят, рисуют и окрашивают ложку, в кожевенном участвуют в отделке опойка, шьют рукавицы, хомуты, в Нижегородском уезде вяжут сети и проч. Но есть специально женские промыслы, в которых мужчины или не участвуют совсем или участие их ничтожно. Эти промыслы — прядение, тканьё, шитьё, вязание и проч.
На видное место среди них, как по известности, так и по давности его существования, дóлжно поставить кружевной промысел города Балахны и его окрестных селений. Промысел, несомненно, находится в периоде упадка, местами сменился другими занятиями, но местами ещё держится, хотя и скудно оплачивает труд занимающихся им промышленниц. Так, им ещё деятельно занимается во многих селениях Козинской волости (с. Покровская Слобода), Кубенцевской, Николопогостинской (Кулаковская слобода, д. Щёкина), Катунской. Промысел весь находится в руках скупщиц, торговок кружевами, которые большей частью сами выдают кружевницам нитки и шёлк и, по окончании кружева, принимают его по условленной цене по весу. Так как часть денег они нередко выдают вперёд, то бóльшая часть кружевниц у них в неоплатном долгу, в кабале. Если материал берётся не у скупщиц, то покупается в Балахне в магазине. Плетут кружево, главным образом, девушки и женщины, не имеющие детей. Девочки начинают работать с шести лет. Работа происходит обыкновенно в жилых комнатах. Приспособления к тому несложные: подушка, столик или козлы, на которые она ставится, коклюшки, булавки и сновальничек, на который наматываются нитки и шёлк. На подушку накладываются и прикладываются к ней рисунки кружева, исполненные булавками (сколок) и затем начинается заплетание с помощью коклюшек. Последних употребляется от 15 до 200 пар, смотря по ширине кружева. Вырабатывают кружева самые разнообразные: на полотенца, простыни, для подушек, скатертей, женских нарядов и проч. Ценность их различна — как в зависимости от материала, так и от качества работы: иные кружева и косынки ценятся до 100 рублей, обыкновенное кружево, шириною в полвершка, продают по 5 коп. за аршин (редкое) и по 10 коп. (частое).
Одну из причин упадка промысла видят в понижении техники и рисунка кружев; у старинных плетей было более творчества. Лишённые всякой помощи в этом отношении, всяких образцов, они искали их везде — в своей фантазии, в природе; говорят, что нередко в образцы узора брались фантазии мороза на оконных стёклах. Рутинные и упрощённые узоры современных кружевниц не в состоянии бороться даже с образчиками современного ниточно-кружевного фабричного производства, и промысел падает, не находя себе серьёзной поддержки, тем более, что и вознаграждение понизилось до той степени, при котором каждое мало-мальски более выгодное занятие заставляет покидать привычный промысел. При 12—15 часовом рабочем дне и неустанной работе кружевница хорошо, если заработает 2 рубля в месяц или 3 руб. на косынках.
Под влиянием всех этих обстоятельств в селе Катунках, стариннейшем центре кружевного производства, это последнее уже отживает свой век. Промыслом занимаются только старухи, молодые уже не умеют плести. Место кружевного промысла занял в начале 1880-х годов другой промысел — «строчевенный». Сущность этого промысла заключается в выдёргивании из полотняной ткани по известному узору ниток, причём на полотне получается сквозной рисунок, и затем в обмётывании этого сквозного рисунка нитками. Всё молодое женское население с. Катунок и окрестных селений, до детей включительно, занято этим производством. При упадке кружевного промысла это занятие даёт единственное средство к жизни. Но и этот промысел, несмотря на своё недавнее происхождение, находится в кабале у местных скупщиков, сбывающих вышитые вещи: платки, простыни и проч. — на Нижегородскую ярмарку, в Москву, с. Линдех Владимирской губернии, в Закавказье и Закаспийский край.
С семи лет начинают работать девочки, рано теряя живость движений и приобретая сутуловатость фигуры и предрасположение к чахотке. За утомительную 15—18 часовую работу строчеи получают 12—15 копеек, которые из-за расплаты продуктами и материалом для строчки (нитками и полотном) понижаются до 10 коп. в день.
Видное место среди женских промыслов губернии занимает вязание носков, чулок и варег, составляющее занятие не менее чем 1.500 человек женского населения и части мужского в крупных селениях под Арзамасом, селе Красном и Кичанзине. Женщины села Красного, можно сказать, вяжут почти всегда, когда только можно, когда руки их не заняты сельскими работами: едет, например, женщина с возом навоза — идёт сзади и вяжет; сгребает ли сено, пока оно сохнет, — она вяжет. Только подобная непрерывность в работе, да, как редкое исключение, самостоятельное ведение промысла не на заказчиков и определённых скупщиц, а на рынок, повышает заработок женщин с. Красного до 20—25 коп. в день. К этому промыслу примыкает производство вязаной обуви, сапожек, ботинок, туфель, которыми занимается почти поголовно женское население Арзамаса. Промысел этот лет 50—60 тому назад сменил в Арзамасе упавший кружевной помысел, явившийся заимствованием рукодельного искусства местных женских монастырей (Николаевского).
Как и в земледельческом хозяйстве, женское население деревни не отстаёт от мужского в его трудовой промышленной жизни. Если оно не может сойтись с ними на одной общей работе, стать участником дружного семейного производства, оно посвящает свои силы специальным занятиям. Перечислить их все довольно трудно: сюда войдут и старинные занятия заволжских женщин: производство поясов, тесьмы и лестовок (кожаные чётки), которыми особенно славится с. Бор и г. Семёнов, и грубая работа шитья мешков на крупные мукомольные мельницы Н. А. Бугрова и Ф. А. Блинова, что даёт заработок тысячам женщин, и выработка сарпинок, возникшая в последние уже годы в селе Черниговском Сергачского уезда под руководством местной землевладелицы г-жи Ермоловой. И нет сомнения, что всё увеличивающаяся дороговизна жизни, рост потребностей наряду с разрушением прежних форм натурального хозяйства, специализация занятий, — всё это, отнимая иногда одной рукой прежние привычные занятия, будет вызывать, с другой стороны, всё новые и новые виды приложения труда. В этот момент перелома исторически сложившейся промышленной жизни, пока ещё прочно не сложились новые формы эксплуатации народных сил, присутствие и деятельное участие общественного сознания и руководительства может дать немало в смысле обеспечения интересов труда и здорового развития человеческой личности.
