Что за грозная картина,
Что за прелесть, что за страх!
Взвыла дикая пучина,
Вздрогнув в тёмных глубинах.
2
Что ж ты, море, так бушуешь?
Словно шабаш ведьм ночных!
Про кого ты там колдуешь
Ночью, в чане волн седых?
Про того ли про Кащея,
Что, не принятый землёй,
Ждёт могилы, сиротея,
Не мертвец и не живой.
Дней Петровых современник,[3]
Взяли в плен его враги,
И по смерти всё он пленник
За грехи и за долги.
Ты поведай, скоро ль сбросит
Он курчавый свой парик
И земную цепь износит,
Успокоенный старик?
Вал за валом ты торопишь,
Стон за стоном издаёшь,
Но о чём и что ты вопишь,
Уж никак не разберёшь.
Молча, думою прилежной
Каждый звук я твой ловлю,
И тоски твоей мятежной
Я бессонницу делю.
В этих воплях и заклятьях
Есть таинственный язык;
Но, в земных своих понятьях,
Кто из смертных их проник?
3
Иль с Бригитой[4] и Олаем[5]
Ты, мешая быль и ложь,
Неумолкным краснобаем
Речи странные ведёшь?
Про загадки, про затеи,
Битвы, игры и пиры
Богатырской эпопеи
Поэтической поры;
Про былые непогоды,
Про наезды, про разбой,
Про столетья, про народы,
Пережитые тобой.
Да, на радость и на горе,
На людские суеты,
Заколдованное море,
Вдоволь нагляделось ты.
Много сонмищ пировало
За трапезою твоей,
Много ядер прожужжало
По стеклу твоих зыбей,
Много трупов, много злата,
Много бедствий и добра
Затопила без возврата
Равнодушных волн игра.
4
Да и ты, теперь опальный,
А когда-то боевой,
Ревель, рыцарь феодальный
Под заржавевшей бронёй,
Ты у моря тихо дремлешь
Под напевами волны,
Но сквозь сон ещё ты внемлешь
Гул геройской старины.
Ты не праздно век свой прожил
И в руке держал булат;
То соседов ты тревожил,
То соседями был сжат.
Много бурь и много славы
Пало на главу твою;
О тебе не раз державы
Переведались в бою.[6]
Смелый Карл и Пётр могучий,
Разгоревшие враждой,
Как две огненные тучи,
Разразились над тобой.
Я люблю твоих обломков
Окровавленную пыль;
В них хранится для потомков
Благородных предков быль.
Эти язвы и седины —
Украшенье городов:
В них минувшего помины,
В них помазанье веков.
Ревель датский, Ревель шведский,
Ревель русский! — Тот же ты!
И Олай твой молодецкий
Гордо смотрит с высоты.
<1843>
Примечания
Две авториз. копии: одна в арх. С. П. Шевырева (ГПБ), вторая в РСб-1855(III) с печ. текста, с пометой Вяземского: «Внести в «Дорогу».
↑Впервые — в журнале «Москвитянин», 1844, № 4, с. 237—240. Затем — в книге В дороге и дома. Собрание стихотворений князя П. А. Вяземского. — М.: Типография Бахметева, 1862. — С. 25—28., но в наборной рукописи текста нет.
↑Мещерская Екатерина Николаевна (урожд. Карамзина; 1806—1867), дочь Н. М. Карамзина, с 1828 г. жена кн. П. И. Мещерского. Карамзины, Мещерские и Вяземские неоднократно проводили лето в Ревеле (Таллине).
↑Дней Петровых современник — Карл Евгений де Круа (1650—1701), герцог, родом из Бельгии; командовал русской армией; будучи взят в плен в 1700 г. в битве под Нарвой, он поселился в Ревеле, где и умер, оставив большие долги, за что по шведским законам был лишён погребения, вплоть до оплаты долгов наследниками. Его тело долго находилось в селитровых подвалах церкви Нигулисте и мумифицировалось (сохранились даже одежда и парик). В начале XIX в. оно было выставлено, как экзотическая достопримечательность, для обозрения публики в одной из пристроек Нигулисте.
↑Бригита — шведская святая; здесь: монастырь в окрестностях Ревеля, разрушенный в 1577 г., во время Ливонской войны; сохранился в виде романтических руин.
↑О тебе не раз державы Переведались в бою. В XIII—XVI вв. Ревель переходил из рук в руки: им попеременно владела Дания, Швеция, орден меченосцев, Ганзейский союз; в 1710 г. был присоединён к России.
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
