В современной войне исключительное значение приобрела военная техника. Но отсюда не следует, что духовные факторы отошли на второй план. В бою теперь решают стойкость, храбрость, дисциплинированность войск, уверенность их в своей силе и силе своего оружия, непреклонная воля к победе, организаторские способности, настойчивость и инициатива командира. Действие таких, новейших военно-технических средств, как танки, авиация, наряду с их убойной и разрушительной силой, рассчитано и на моральный эффект. Сейчас, как никогда, действенно изречение Клаузевица о том, что «моральные величины на войне занимают самое важное место. Эти моральные силы насквозь пропитывают всю военную стихию». Военная психология изучает действие духовных факторов в сражении, в бою. Она, естественно, имеет две основные задачи: укрепить дух своих войск и использовать в целях победы слабые стороны психики противника. Изучение и систематизация опыта войн имеет большое значение для изыскания наиболее целесообразных методов, посредством которых могут быть решены эти задачи. Неисчерпаемым кладезем такого опыта является, например, полководческая деятельность Суворова.
Суворов обладал глубоким пониманием природы боя, где непосредственное воздействие оружия должно быть помножено на моральный эффект, производимый им на врага. Отсюда именно проистекает характерная особенность суворовской тактики: бить врага врасплох, удивить его, устрашить, создать панику и разброд в рядах противника. Но для этого надо хорошо знать психологию вражеских войск, её особенности, её слабые стороны. То, что действительно против одних, непригодно против других.
…10 мая 1771 года. Поле боя под Ланцкороной. Противник занимает весьма сильную позицию на крутых склонах высоты, где был построен ланцкоронский замок. Поляки ожидали планомерной осады. И вдруг стремглав несётся конница, сверкают клинки, и сквозь пыль уже видны разгорячённые лица всадников. Один залп, и летящая на окопы казачья лава остановится, ещё один залп — и она будет смята. Но залпа нет. Паника охватывает ряды противника, пехота покидает окопы, бросает оружие, бежит. A её уже настигают русские, рубят, колют. Суворов учёл психологию противника, его впечатлительность и на этом построил план сражения. Слишком впечатлительный неприятель не выдержал стремительного удара конницы, и, хотя поляки хорошо окопались, они потерпели поражение.
Приведенный пример характерен для военного искусства Суворова, которое зиждилось на знании психологии противника. Суворов никогда не действовал одинаково против различных противников. Против турок он применял одни тактические приёмы, против поляков — другие, против французов — третьи. Он всегда выбирал план действия в зависимости от того, кто его противник — пылкий ли Жубер, образованный Моро или посредственный Шерер. Знание психологии врага, его приёмов, его личных качеств позволяли Суворову превращать сильные стороны неприятельской тактики в слабые. Дифференцированное отношение к противнику — вот одно из сильных качеств великого русского полководца, и этому следует у него учиться.
В современной войне знание психологии противника, умение «раскусить» врага имеет не меньшее, а ещё большее значение: От наших командиров требуется отличное знание тактики противника и тех общих её черт, которые обычно свойственны любой немецкой части. Однако мало ограничиваться этим. Дело в том, что индивидуальные особенности командиров в той или иной немецкой части, психологическое состояние её солдат накладывают свой отпечаток на тактические приёмы. И нередко знание именно этого своеобразия тактики врага на данном конкретном участке решает успех наших действии. Ведь это факт, что в двух рядом стоящих немецких дивизиях, полках или даже батальонах эти тактические приёмы в значительной степени выполняются по-разному. Мало знать номер неприятельской части и фамилию её командира. Необходимо также знание его характера, его излюбленных методов в наступлении и обороне, его взаимоотношений с соседом. Такими качествами врага, как упрямство, бахвальство, честолюбие, можно так же пользоваться в бою, как и тем, что ему не подвезены боеприпасы, нарушена связь. Говорят, что тактические приёмы немцев везде и всюду абсолютно одинаковы. Один командир говорил нам: «Никакой психологией заниматься не надо. Немцы поступают очень просто — сначала самолёты, потом артиллерия и танки. Нет успеха в одном месте, они бьют по другому. Вот и всё». Ясно, что этот командир, несмотря на то, что он долго воюет, не извлёк всех выводов из опыта войны. За всю войну он разглядел только самолёты и танки, а не врага, который управляет ими. Неудивительно, что борется он с этим врагом шаблонно.
Там, где пристально следят за противником, где изучают его и ежедневно пополняют сведения о нём, такого положения быть не может. Против одного нашего соединения в течение некоторого времени действовала 384-я немецкая пехотная дивизия. Наши командиры хорошо изучили излюбленные приёмы и уловки её офицеров и солдат, их сильные и слабые стороны. Это помогло нашим командирам быстро, ещё до поимки контрольного пленного, обнаружить, что знакомые полки заменены новыми. Несмотря на то, что замену частей немцы провели совершенно незаметно, она была разгадана и понята. Действительно, скоро выяснилось, что против соединения стоит уже не 384-я, а 76-я пехотная дивизия. Может быть, это все равно? Была одна, а теперь — другая дивизия. Может быть, достаточно только выяснить её численный состав, вооружение и подготовку? Оказывается, нет. Уже в первые дни наши бойцы убедились, что и тактические приёмы нового противника имеют некоторые особенности. Обе дивизии действовали по одним и тем же воинским уставам и наставлениям, обе имели значительный боевой опыт, но стиль каждой из них был иной. Это чувствовалось по системе огня, по поведению противника во время нашей ночной разведки и т. д.
384-я дивизия обычно вела беспорядочный артиллерийский огонь по путям подвоза, артиллерийским позициям и тылам. 76-я дивизия упорно обрабатывала какой-либо один участок переднего края. Ночью над позициями 384-й дивизии сверкал целый фейерверк ракет, который должен был показать нашим подразделениям, что немцы якобы не спят, в то время как они в действительности спали, и только немногие дежурные ракетчики бодрствовали. В 76-й дивизии этого не было, зато охранение здесь было более бдительным. 384-я дивизия была больше склонна к внешним эффектам, 76-я дивизия — к методическому воздействию на наши боевые порядки. Характерно, что этому в большой степени соответствовали личные качества их командиров — командира 384-й дивизии генерал-майора Габленца и командира 76-й дивизии генерал-майора Роттенбурга.
Габленц любил комфорт и «нормальный образ жизни». Он воевал с завтрака до обеда и с обеда до ужина. Он возил с собой мягкую мебель из Германии, изразцовую печь, комфортабельную ванну, в часы отдыха его будить было нельзя. Эти привычки заимствовали и подчинённые ему офицеры. Изучив эти привычки, наши командиры и бойцы обычно приурочивали атаки именно к тому времени, когда у немцев был положен отдых. Нужно сказать, что дело происходило в сравнительно стабильный период на фронте, когда обе стороны были в обороне. Но вот Габленца сменил Роттенбург, против него было труднее действовать. 76-я дивизия занялась укреплением своего участка, возводила проволочные заграждения, непростреливаемые раньше места стали простреливаться. У Роттенбурга была следующая своеобразная черта. Он любил переделки. Он постоянно менял систему обороны, принятую его предшественником. Свои усилия он сосредоточивал на совершенно новых участках. Здесь вёлся массированный огонь его артиллерии. Здесь чаще рыскали немецкие разведчики.
Это навело на мысль, что старые, наиболее сильные в огневом отношении немецкие позиции теперь ослаблены. Действительно, скоро наша разведка обнаружила, что район, названный условно «Золотой Рог», прикрывается только минными полями. Убедившись в этом, наше командование больше ничем не обнаруживало свою заинтересованность «Золотым Рогом». Наоборот, оно, казалось, целиком копировало Роттенбурга и укреплялось там же, где и он. Вырастет где-то новое проволочное заграждение у немцев — и у нас в этом месте появлялись также проволочные заграждения. Зато, когда наши бойцы пошли в наступление, они пошли именно через «Золотой Рог», предварительно разминировав его. Удар для Роттенбурга был совершенно неожиданным.
В последующие дни завязалась борьба в глубине обороны противника. Здесь в действиях 76-й дивизии также проявились черты, присущие характеру Роттенбурга. Этот генерал, не любящий повторять действия своих предшественников и соседей, слепо придерживался раз принятого решения. Немцы шли в контратаки лишь там, где Роттенбург раньше укреплял свои позиции. Не удавалась одна контратака, они через некоторое время повторяли её в том же месте. Немцы шли в лобовые контратаки и скашивались нашими пулемётами, висли на проволоке, истощали свои силы. На третий день нашего наступления 76-я дивизия настолько растратила себя в лобовых контратаках, что не могла уже больше обороняться без поддержки извне. На помощь к ней была послана уже знакомая нашим частям 384-я дивизия.
Габленц повёл атаку во фланг наступающим подразделениям. Опять фейерверк. Враг развернулся вдалеке от наших позиций и начал вести неприцельный огонь, желая взять на испуг. Спокойствие и уверенность, с какой он был встречен, образумили его. Массированный артиллерийский огонь охладил пыл недостаточно напористого генерала. Характерно, что, зная офицеров и солдат 384-й дивизии, наше командование выставило против них небольшой заслон и не сняло ничего с прежнего направления. Борьбу с Габленцом вела фактически одна артиллерия. Она заставила его остановиться и прекратить атаку. Конечно, если бы был другой противник, не Габленц, а, например, Роттенбург, действовать надо было несколько по-иному. Здесь потребовались бы, очевидно, более активные действия с нашей стороны, возможно, нужно было бы контратаковать врага во фланг.
Знание характера командиров дивизий, ведущих бой с нашим соединением, помогло найти правильные приёмы борьбы с их частями. Несомненно, если бы эти знания были более глубоки и детальны, можно было достигнуть большего. Вообще там, где фронт стабильный, очень нетрудно узнать всё, что нужно, о противнике и использовать слабые стороны его характера. Командир одного нашего полка полковник Беляев путём разведки установил, что в стоящей против него части офицеры собираются на обед вместе и напиваются там до положения риз. Атаку, несмотря на то, что она была запланирована на рассвете, он приурочил к этому времени и добился успеха.
Важно также не только знать характер и привычки противника, но и вводить его в заблуждение, неожиданно меняя свои тактические приёмы. Один из наших командиров все вылазки, разведки, подкоп под вражеские блиндажи и т. д. вёл только в чётные числа. В нечётные числа он иногда бездействовал. Немцы привыкли к странному расписанию русских и в определённые дни ослабляли свою бдительность. Удар по ним был нанесён не по расписанию. Конечно, и неприятель может так поступать, конечно, и он стремится ошарашить нас чем-то новым, неожиданным для нас. Для того чтобы избежать этого, нужна постоянная разведка, непрерывное пополнение сведений о противнике, нужно знать, не применял ли он подобную хитрость раньше. Это позволит избежать ловушки.
Для того чтобы лучше знать противника, нужна прежде всего любознательность. Любой пленный может сообщить десятки бытовых деталей, которые дополнят уже имеющиеся у нас сведения о вражеской части и её командирах. Внимательное изучение тактических приемов неприятеля в предыдущих операциях позволит ясно представить, как он будет действовать. Учитывать, продумывать, пополнять, обобщать имеющиеся сведения о каждой части противника, знать характер действий её офицеров, знать их сильные и слабые стороны должен каждый командир. Это позволит ему бить врага наверняка по самому уязвимому месту.
ДОНСКОЙ ФРОНТ.
