Об ораторском качестве покойного Фокса[править]
Болингброк, Вальполь и старший Питт управляли почти всеми предприятиями своих соотечественников; Питт младший, Бурк и Фокс имели великую власть над господствующими идеями, над политическою системою мыслей. Питт младший и Бурк приготовили было совершенную перемену; сопротивлению Фокса приписать должно, что им не удалось намерение свое произвести в действо. В течение ста лет Локкова система была народною; теперь она уже несколько обветшала; Питт-младший и Бурк потрясли ее, низвергли; Фокс был ее восстановителем. Великих сил требовалось, чтобы поколебать столь крепкое здание; столь же великих требовалось и на то, чтобы поддержать оное. Сравнение сих знаменитых мужей в рассуждении свойств, дарований и власти доставило бы читателям весьма приятное занятие; без того не может обойтись английская история последних тридцати лет. На сей случай мы удовольствуемся изображением покойного Фокса, в качестве только парламентского витии, не политика. Берем главные черты из одного, еще не изданного в свет, сочинения, а именно из Продолжения истории британского парламентского витийства, писанного статским советником Гегевишем).
Фокс был сын вига[1] и воспитан между вигами; итак, не удивительно, что система сей партии понравилась ему еще в юношеских летах. Он привязался к ней тем сильнее, что здравый, твердый ум его признал ее основательной, и что прямое. откровенное сердце его находило для себя удовольствие в свободном исповедании правил сей системы. Впрочем, исполнение самых неоспоримых правил зависит от обстоятельств; это есть такая истина, в которой сам Фокс часто признавался.
При великих способностях, которыми природа щедро наделила его, при наблюдательном уме, при твердом рассудке. при хорошей памяти, ему недоставало одного только — воображения, сей музы витийства; еще, может быть, недоставало той нежности слуха, без которой нельзя быть приятным декламатором. Фоксовы слова суть плод ума, действуют только на ум, и клонятся только к убеждению. Каждое слово его есть цепь одних доказательств, без украшений, без цветов, какие рассыпаны в словах Бурка. В речах Фокса много жару; но жар сей принадлежит к усилиям ума, а не к разгоряченному воображению.
Многие места в словах его особенно нравятся языком сердца, когда Фокс упоминает о друзьях их, или приписывает им похвалы или сетует о разлуке с ними, так например, когда он говорит о герцоге Бедфорде, которого смерть похитила, или о Бурке, который отложился от стороны Фокса. Столько же трогателен был язык Фокса, когда он, не обинуясь, говорил с жаром, близким к восторгу, о любви своей к вольности, на благоразумии основанной, и о привязанности к Британской конституции, утвержденной после перемены в правлении 1688 года. Но и в самом жару, даже в минуты восторга, выражения его были просты, чужды прикрасы.
Он обыкновенно употреблял слова, непротивные образованному вкусу; никогда не старался пышностью возбуждать внимание. В сем отношении он перед Бурком есть то, что нагой, сильный борец перед мечебитцем, у котором на шлеме развеваются высокие перья, и которого щит, подобно Ахиллову, украшен до излишества. — В Фоксовых речах не найдете ни достопамятных правил (maximen), ни нравоучительных изречений (sentenzen), ни стихотворческих картин, ни сравнений, ни аллегорий; причины и доказательства составляют у него все.
Фокс, как думать надобно, был несомненно уверен — и это есть отличительная черта его — что люди вообще, и его соотечественники в особенности, вели бы себя благоразумно, если бы с ними благоразумно было поступаемо. Он имел доверие к здравому рассудку,
Между красноречием Фокса и старшего Питта следующая разница: Питтовы речи — произнесенные витиею не в юношеских, но в зрелых летах — состоят из примечаний, одно за другим следующих, кажется без связи в рассуждении слов в самом же деле ум видит между ими связь совершенную, хотя нигде нет союзов, означающих переход от одного периода к другому. Вам кажется, что слушаете пророка, который каждую мысль получает от вдохновения свыше. Фоксовы речи состоят из доводов, между собою связанных, и связь сия видна в самых словах.
Вообще полагают, что горячий нрав его был причиною двух недостатков: он часто не имел довольно времени выбирать приличные выражения и делать периоды свои приятными для слуха; произносил слова свои скоро, и притом неявственно выговаривал. Вообще, в произношении его было более силы, нежели изящности.
В рассуждении наружного вида, Бурк и младший Питт имели преимущества, которыми Фокс не мог похвалиться. Он был роста почти среднего, и в последние годы своей жизни чрезвычайно растолстел. Всех трех ораторов превзошел внешними качествами Питт, которого природа одарила величием и красотою.
Об ораторском качестве покойнаго Фокса: (С немецкаго) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч. 32, N 5. — С. 67-71.
- ↑ Whig, так называется одна сторона единомышленников.