Окружное или соборное послание святейшего Льва, архиепископа города Рима, писанное к Флавиану, архиепископу Константинопольскому
| Окружное или соборное послание святейшего Льва, архиепископа города Рима, писанное к Флавиану, архиепископу Константинопольскому |
Окружное или соборное послание святейшего Льва, архиепископа города Рима, писанное к Флавиану, архиепископу Константинопольскому (против ереси Евтихия)
Оригинал[править]
Dilectissimo fratri Flaviano episcopo Constantinopolitano Leo episcopus.
Lectis dilectionis tuae litteris, quas miramur fuisse tam seras, et gestorum episcopalium ordine recensito, tandem quid apud vos scandali contra integritatem fidei exortum fuisset agnovimus: et quae prius videbantur occulta, nunc nobis reserata patuerunt. Quibus Eutyches, qui presbyterii nomine honorabilis videbatur, multum imprudens et nimis imperitus ostenditur: ut etiam de ipso dictum sit a propheta: Noluit intelligere ut bene ageret: iniquitatem meditatus est in cubili suo (Psal. XXXV, 4) . Quid autem iniquius quam impia sapere, et sapientioribus doctioribusque non cedere? Sed in hanc insipientiam cadunt qui, cum ad cognoscendam veritatem aliquo impediantur obscuro, non ad propheticas voces, non ad apostolicas litteras, nec ad evangelicas auctoritates, sed ad semetipsos recurrunt: et ideo magistri erroris existunt, quia veritatis discipuli non fuerunt. (0503B) Quam enim eruditionem de sacris Novi et Veteris Testamenti paginis acquisivit, qui ne ipsius quidem symboli initia comprehendit? Et quod per totum mundum, omnium regenerandorum voce depromitur, istius adhuc senis corde non capitur.
Nesciens igitur quid deberet de Verbi Dei incarnatione sentire, nec volens ad promerendum lumen intelligentiae, in sanctarum Scripturarum latitudine laborare, illam saltem communem et indiscretam confessionem sollicito recepisset auditu, qua fidelium universitas profitetur credere se in Deum Patrem omnipotentem, et in Iesum Christum Filium eius unicum, Dominum nostrum, qui natus est de Spiritu sancto et Maria Virgine. Quibus tribus sententiis, omnium fere haereticorum machinae destruuntur. (0503C) Cum enim Deus et omnipotens et Pater creditur, consempiternus cidem Filius demonstratur: in nullo a Patre differens, quia de Deo Deus, de omnipotente omnipotens, de aeterno natus est coaeternus: non posterior tempore, non inferior potestate, non dissimilis gloria, non divisus essentia. Idem vero sempiterni genitoris unigenitus sempternus, natus est de Spiritu sancto et Maria Virgine. Quae nativitas temporalis illi nativitati divinae et sempiternae nihil minuit, nihil contulit, sed totam se reparando homini qui erat deceptus impendit; ut et mortem vinceret, et diabolum, qui mortis habebat imperium, sua virtute destrueret. Non enim superare nos possemus peccati et mortis auctorem, nisi naturam nostram ille susciperet, et suam faceret, quem nec peccatum contaminare, nec mors potuit detinere. Conceptus quippe est de Spiritu sancto intra uterum Virginis matris; quae illum ita salva virginitate edidit, quemadmodum salva virginitate concepit. (0503D)
Sed si de hoc Christianae fidei fonte purissimo sincerum intellectum haurire non poterat, quia splendorem perspicuae veritatis, obcaecatione sibi propria tenebrarat, doctrinae se evangelicae subdidisset, dicente Matthaeo: Liber generationis Iesu Christi, filii David, filii Abraham (Matth. I, 1) . Apostolicae quoque praedicationis expetisset instructum, et legens in Epistola ad Romanos: Paulus servus Iesu Christi, vocatus apostolus, segregatus in Evangelium Dei, quod ante promiserat per prophetas suos in Scripturis sanctis: de Filio suo, qui factus est ei ex semine David secundum carnem (Rom. I, 1) , ad propheticas quoque paginas piam sollicitudinem contulisset, et inveniens promissionem Dei ad Abraham dicentis: In semine tuo benedicentur omnes gentes (Gen. XXII, 18) : et ne de huius seminis proprietate dubitaret, secutus fuisset Apostolum dicentem: Abrahae dictae sunt promissiones, et semini eius. Non dicit: Et seminibus. quasi in multis, sed quasi in uno: Et semini tuo, quod est Christus (Gal. III, 16) . Isaiae quoque praedicationem interiore apprehendisset auditu, dicentis: Ecce virgo in utero concipiet, et pariet Filium, et vocabunt nomen eius Emmanuel; quod est interpretatum Nobiscum Deus (Isai. VII, 14; Matth. I, 23) : eiusdemque prophetae fideliter verba legisset: Puer natus est nobis, et Filius datus est nobis, cuius potestas super humerum eius: et vocabunt nomen eius magni consilii Angelus, Admirabilis, Consiliarius, Deus, Fortis, Princeps pacis, Pater futuri saeculi (Isai. IX, 6) . Nec frustratorie loquens, ita Verbum diceret carnem factum, ut editus utero Virginis Christus haberet formam hominis, et non haberet materni corporis veritatem. (0504B) An forte ideo putavit Dominum nostrum Iesum Christum non nostrae esse naturae, quia missus ad beatam Mariam angelus ait: Spiritus sanctus superveniet in te, et virtus Altissimi obumbrabit tibi: ideoque quod nascetur ex te sanctum, vocabitur Filius Dei (Luc. I, 35) : ut quia conceptus Virginis divini fuit operis, non de natura concipientis fuerit caro concepti? Sed non ita intelligenda est illa generatio singulariter murabilis, et mirabiliter singularis, ut per novitatem creationis, proprietas remota sit generis. Fecunditatem enim Virgini Spiritus sanctus dedit, veritas autem corporis sumpta de corpore est: et aedificante sibi Sapientia domum, Verbum caro factum est, et habitavit in nobis (Ioan. I, 11) ; hoc est, in ea carne quam assumpsit ex homine, et quam spiritus vitae rationalis animavit.
Salva igitur propri tate utriusque naturae, et in unam coeunte personam, suscepta est a maiestate humilitas, a virtute infirmitas, ab aeternitate mortalitas: et ad resolvendum conditionis nostrae debitum, natura inviolabilis naturae est unita passibili: ut (quod nostris remediis congruebat) unus atque idem mediator Dei et hominum homo Christus Iesus, et mori posset ex uno, et mori non posset ex altero. (0504C) In integra ergo veri hominis perfectaque natura verus natus est Deus, totus in suis, totus in nostris. Nostra autem dicimus quae in nobis ab initio Creator condidit, et quae reparanda suscepit: nam illa quae deceptor intulit, et homo deceptus admisit, nullum habuerunt in Salvatore vestigium: nec quia communionem humanarum subiit infirmitatum, ideo nostrorum fuit particeps delictorum. Assumpsit formam servi sine sorde peccati; humana augens, divina non minuens: quia exinanitio illa, qua se invisibilis visibilem praebuit, et creator ac Dominus omnium rerum, unus voluit esse mortalium, inclinatio fuit miserationis, non defectio potestatis. Proinde qui manens in forma Dei fecit hominem, idem in forma servi factus est homo. Tenet enim sine defectu proprietatem suam utraque natura: et sicut formam servi, Dei forma non amisit; ita formam Dei, servi forma non minuit. (0504D) Nam quia gloriabatur diabolus, hominem sua fraude deceptum divinis caruisse muneribus, et immortalitatis dote nudatum duram mortis subiisse sententiam; seque in malis suis quoddam de praevaricatoris consortio invenisse solatium; Deum quoque, iustitiae exigente ratione, erga hominem quem in tanto honore condiderat, propriam mutasse sententiam: opus fuit secreti dispensatione consilii, ut incommutabilis Deus, cuius voluntas non potest sua benignitate privari, primam erga nos pietatis suae dispensationem sacramento occultiore compleret: et homo, diabolicae iniquitatis versutia actus in culpam, contra Dei propositum non periret. (0505A) Ingreditur ergo haec mundi infima Filius Dei, de coelesti sede descendens, et a paterna gloria non recedens: novo ordine, nova nativitate generatus. Novo ordine, quia invisibilis in suis, visibilis est factus in nostris: incomprehensibilis voluit comprehendi: ante tempora manens, esse coepit ex tempore: universitatis Dominus servilem formam obumbrata maiestatis suae immensitate suscepit: impassibilis Deus, non dedignatus est homo esse passibilis, et immortalis mortis legibus subiacere. Nova autem nativitate generatus, quia inviolata virginitas concupiscentiam nescivit, carnis materiam ministravit: assumpta est de matre Domini natura, non culpa: nec in Domino Iesu Christo, ex utero Virginis genito quia nativitas est mirabilis, ideo nostri est natura dissimilis. Qui enim verus est Deus, idem verus est homo: et nullum est in hac unitate mendacium, dum invicem sunt, et humilitas hominis, et altitudo deitatis. Sicut enim Deus non mutatur miseratione, ita homo non consumitur dignitate. (0505B) Agit enim utraque forma cum alterius communione quod proprium est: Verbo scilicet operante quod Verbi est, et carne exsequente quod carnis est. Unum horum coruscat miraculis, aliud succumbit iniuriis: et sicut Verbum ab aequalitate paternae gloriae non recedit, ita caro naturam nostri generis non reliquit. Unus enim idemque est vere Dei Filius, et vere hominis Filius: Deus per id quod in principio erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum; homo per id quod Verbum caro factum est. et habitavit in nobis: Deus per id quod omnia per ipsum facta sunt, et sine ipso factum est nihil (Ioan. I) ; homo per id quod factus est ex muliere, factus sub lege (Gal. IV, 4) . Nativitas carnis, manifestatio est humanae naturae: partus Virginis, divinae est virtutis indicium: infantia parvuli ostenditur humilitate cunarum, magnitudo Altissimi declaratur vocibus angelorum. Similis est rudimentis hominum quem Herodes impie molitur occidere, sed Dominus est omnium quem magi gaudent suppliciter adorare. (0505C) Iam cum ad praecursoris sui Ioannis baptismum venit, ne lateret quod carnis velamine divinitas tegeretur, vox Patris de coelo intonans dixit: Hic est Filius meus dilectus in quo mihi bene complacui (Matth. XVII, 5) . Quem itaque sicut hominem diabolica tentat astutia, eidem sicut Deo angelica famulantur officia. (0505D) Esurire, sitire, lassescere, atque dormire procul dubio humanum est; sed quinque panibus quinque millia hominum satiare, et largiri Samaritanae aquam vivam, cuius haustus bibenti praestet ne ultra iam sitiat: supra dorsum maris plantis non desidentibus ambulare, et elationes fluctuum increpata tempestate consternere, sine ambiguitate divinum est. Sicut ergo (ut multa praeteream) non eiusdem naturae est flere miserationis affectu amicum mortuum, et eumdem remoto quatriduanae augere sepulturae, ad vocis imperium excitare redivivum; aut in ligno pendere, et in noctem luce conversa, omnia elementa tremefacere; aut clavis transfixum esse, et paradisi portas fidei latronis aperire: ita non eiusdem naturae est dicere: Ego et Pater unum sumus (Ioan. X, 30) , et dicere: Pater maior me est (Ioan. XIV, 28). Quam is enim in Domino Iesu Christo Dei et hominis una persona sit; aliud tamen est unde contumelia in utroque communis, aliud unde communis est gloria: de nostro enim illi est minor Patre humanitas, de Patre illi est aequalis cum Patre divinitas.
Propter hanc ergo unitatem personae in utraque natura intelligendam, et Filius hominis legitur descendisse de coelo, cum Filius Dei, carnem de ea Virgine de qua est natus assumpserit. Et rursum Filius Dei crucifixus dicitur ac sepultus, cum haec non in divinitate ipsa, qua unigenitus consempiternus et consubstantialis est Patri, sed in naturae humanae sit infirmitate perpessus. (0506A) Unde unigenitum Filium Dei crucifixum et sepultum omnes etiam in symbolo confitemur, secundum illud Apostoli: Si enim cognovissent, nunquam Dominum maiestatis crucifixissent (I Cor. II, 8) . Cum autem ipse Dominus noster atque Salvator fidem discipulorum suis interrogationibus erudiret: Quem me, inquit, dicunt homines esse Filium hominis (Matth. XVI, 13) ? Cumque illi diversas aliorum opiniones retexuissent: Vos autem, ait, quem me esse dicitis (Ibid., 15) ? me utique qui sum Filius hominis, et quem in forma servi atque in veritate carnis aspicitis, quem me esse dicitis? Ubi beatus Petrus divinitus inspiratus, et confessione sua omnibus gentibus profuturus: Tu es, inquit, Christus Filius Dei vivi (Ibid., 16) . Nec immerito beatus est pronuntiatus a Domino, et a principali petra soliditatem et virtutis traxit et nominis, qui per revelationem Patris eumdem et Dei Filium est confessus et Christum: quia unum horum sine alio receptum, non proderat ad salutem: et aequalis erat periculi, Dominum Iesum Christum aut Deum tantummodo sine homine, aut sine Deo solum hominem credidisse. (0506B)
Post resurrectionem vero Domini (quae utique veri corporis fuit, quia non alter est resuscitatus quam qui fuerat crucifixus et mortuus) quid aliud quadraginta dierum mora gestum est, quam ut fidei nostrae integritas ab omni caligine mundaretur? Colloquens enim cum discipulis suis, et cohabitans atque convescens; et pertractari se diligenti curiosoque contactu ab eis quos dubietas perstringebat admittens; ideo et clausis ad discipulos ianuis introibat, et flatu suo dabat Spiritum sanctum, et donato intelligentiae lumine sanctarum Scripturarum occulta pandebat: et rursum vulnus lateris, fixuras clavorum, et omnia recentissimae passionis signa monstrabat, dicens: Videte manus meas, et pedes, quia ego sum. Palpate et videte, quia spiritus carnem et ossa non habet sicut me videtis habere (Luc. XXIV, 39) ; ut cognosceretur in eo proprietas divinae humanaeque naturae individua permanere; et ita sci emus Verbum non hoc esse quod carnem, ut unum Dei Filium, et Verbum confiteremur, et carnem. (0506C)
Quo fidei sacramento Eutyches iste nimium aestimandus est vacuus, qui naturam nostram in unigenito Dei, nec per humilitatem mortalitatis, nec per gloriam resurrectionis agnovit: nec sententiam beati apostoli et evangelistae Ioannis expavit, dicentis: Omnis spiritus qui confitetur Iesum Christum in carne venisse, ex Deo est: et omnis spiritus qui solvit Iesum, ex Deo non est, et hic est Antichristus (I Ioan. IV, 2) . Quid autem est solvere Iesum, nisi humanam ab eo separare naturam, et sacramentum per quod unum salvati sumus, impudentissimis evacuare figmentis? Caligans vero circa naturam corporis Christi, necesse est ut etiam in passione eius eadem obcaecatione desipiat. Nam si crucem Domini non putat falsam, et susceptum pro mundi salute supplicium verum fuisse non dubitat, cuius credit mortem, agnoscat et carnem; nec diffiteatur nostri corporis hominem, quem cognoscit fuisse passibilem: quoniam negatio verae carnis, negatio est etiam corporeae passionis. (0506D) Si ergo Christianam suscipit fidem, et a praedicatione Evangelii suum non avertit auditum, videat quae natura transfixa clavis pependerit in crucis ligno; et aperto per militis lanceam latere crucifixi, intelligat unde sanguis et aqua fluxerit; ut Ecclesia Dei, et lavacro rigaretur, et poculo. Audiat et beatum Petrum apostolum praedicantem, quod sanctificatio Spiritus per aspersionem fiat sanguinis Christi: nec transitorie legat eiusdem apostoli verba, dicentis: Scientes quod non corruptibilibus argento et auro redempti estis de vana vestra conversatione paternae traditionis, sed pretioso sanguine quasi agni incontaminati et immaculati Iesu Christi (I Petr. I, 18) . Beati quoque Ioannis apostoli testimonio non resistat, dicentis: Et sanguis Iesu Christi Filii Dei emundet nos ab omni peccato (I Ioan. I, 7) . Et iterum: Haec est victoria quae vincit mundum, fides nostra. Quis est qui vincit mundum, nisi qui credit quoniam Iesus est Filius Dei? Hic est qui venit per aquam et sanguinem Iesus Christus: non in aqua solum, sed in aqua et sanguine. Et Spiritus est qui testificatur, quoniam Spiritus est veritas. (0507A) Quia tres sunt qui testimonium dant, Spiritus, et aqua, et sanguis et tres unum sunt (I Ioan V, 1) . Spiritus utique sanctificationis, et sanguis redemptionis, et aqua baptismatis: quae tria unum sunt, et individua manent, nihil que eorum a sui connexione seiungitur: quia catholica Ecclesia hac fide vivit ac proficit, ut nec sine vera divinitate humanitas, nec sine vera credatur humanitate divinitas.
Cum autem ad interlocutionem examinis vestri Eutyches responderet, dicens: Confiteor ex duabus naturis fuisse Dominum nostrum ante adunationem, post adunationem vero unam naturam confiteor; miror tam absurdam tamque perversam eius professionem nulla iudicantium increpatione repressam, et sermonem nimis insipientem, nimisque blasphemum ita omissum, quasi nihil quod offenderet esset auditum: cum tam impie duarum naturarum ante incarnationem unigenitus Dei Filius fuisse dicatur, quam nelarie postquam Verbum caro factum est, natura in eo singularis asseritur. (0507B) Quod ne Eutyches ideo vel recte vel tolerabiliter aestimet dictum, quia nulla vestra est sententia confutatum, dilectionis tuae diligentiam commonemus (frater carissime), ut si per inspirationem misericordiae Dei ad satisfactionem causa perducitur, imprudentia hominis imperiti, etiam in hac sensus sui peste purgetur. (0508A) Qui quidem, sicut gestorum ordo patefecit, bene coeperat a sua persuasione discedere, cum vestra sententia coare atus profitetur se dicere quod ante noa dixerat, et ei fidei acquiescere cuius prius fuisset alienus, Sed cum anathematizando impio dogmati noluisset praebere consensum, intellexit cum fraternitas vestra in sua manere perfidia, dignumque esse qui iudicium condemnationis exciperet. De quo si fideliter atque utiliter dolet, et quam recte mola sit episcopalis auctoritas vel sero cognoscit; si ad satisfactionis plenitudinem, omnia quae ab eo male sunt sensa, viva voce et praesenti subscriptione damnaverit, non erit reprehensibilis erga correctum quantacunque miseratio. Quia Dominus noster, verus et bonus Pastor, qui animam suam posuit pro ovibus suis, et qui venit animas hominum salvare, non perdere, imitatores nos suae vult esse pictatis; ut peccantes quidem iustitia coerceat, conversos autem misericordia non repellat. Tunc enim demum fructuosissime fides vera defenditur, quando etiam a sectatoribus suis opinio falsa damnatur.
Ad omnem vero causam pie ac fideliter exsequendam, fratrem nostrum Iulianum episcopum, et Renatum presbyterum, sed et filium meum Hilarum diaconum, vise nostra direximus. (0508B) Quibus Dulcitium notarium nostrum, cuius fides nobis est probata sociamus: confidentes adfuturum divinitatis auxilium, ut is qui erraverat, damnata sensus sui pravitate salvetur. Deus te incolumem servet, frater carissime. Data idibus Iunii, Asterio et Protogene
VV. CC. coss. Tiburtius notarius, iussu domni mei venerabilis papae Leonis edidi.
Русский перевод[править]
«Возлюбленному брату Флавиану Лев епископ.
Прочитав послание твоей любви, так запоздавшее к нашему удивлению, и рассмотрев порядок епископских деяний, наконец мы узнали, какой случился у вас соблазн и восстал против чистоты веры, и то, что́ прежде казалось тайною, ныне сделалось для нас явным. Таким образом Евтихий, удостоенный было имени и сана пресвитерского, оказался весьма безрассудным и стол великим невеждою, что и к нему могут быть отнесены слова пророка: «не восхоте разумети еже ублажити (делать добро), беззаконие умысли на ложи своем» (Пс.35:4—5). А что беззаконнее, как нечестиво умствовать о вере и не следовать мудрейшим и опытнейшим? Но сему-то безумию подвергаются те, которые, встретив в чем-либо неясном затруднение к познанию истины, прибегают не к пророческим изречениям, не к писаниям апостольским, и не к евангельскому авторитету, а к самим себе, и таким образом, не захотев быть учениками истины, становятся учителями заблуждения. Ибо какие мог приобресть успехи в знании священных книг ветхого и нового завета тот, кто не уразумел первых слов самого символа? И что́ по всей вселенной исповедуется устами всех возрожденных, того еще не понимает сердцем этот старик.
Поэтому, не зная того, что должно думать о воплощении Бога Слова, и не желая потрудиться на широком поприще священных писаний, чтобы сподобиться света ведения, он должен бы был принять внимательным слухом по крайней мере то всеобщее и единогласное исповедание, которое исповедуют все верующие: «Веруем в Бога Отца вседержителя, и в Иисуса Христа, единородного Сына Его, Господа нашего, родившегося от Духа Святого и Марии Девы». Этими тремя изречениями ниспровергаются ухищрения всех почти еретиков. Ибо когда веруем, что Бог есть и вседержитель и вечный Отец, то этим уже доказывается, что Сын совечен Ему и ничем не разнствует от Отца: потому что рожден от Бога Бог, от вседержителя вседержитель, от вечного совечный, а не позднейший по времени, не низший по власти, не разнственный по славе, не отдельный по существу. Он же, вечного Отца вечный Единородный, родился от Святого Духа и Марии Девы. Это временное рождение ничего не убавило у того божественного и вечного рождения, и ничего к нему не прибавило, но всецело предало себя на спасение заблудшего человека, чтобы и смерть победить, и силою своею сокрушить «диавола, имущаго державу смерти» (Евр.2:14). Ибо мы не могли бы победить виновника греха и смерти, если бы нашего естества не воспринял и не усвоил Тот, которого ни грех не мог уязвить, ни смерть — удержать в своей власти. Он зачался от Духа Святого во чреве Матери Девы, которая как зачала Его пребыв девою, так и родила сохранив девство.
Но если он не мог почерпнуть точного понятия из этого чистейшего источника христианской веры392, потому что он собственным ослеплением затемнил для себя блеск очевидной истины: то обратился бы к учению евангельскому, где Матфей говорит: «Книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля» (Мф.1:1): поискал бы наставления также в проповеди апостольской, и, читая в послании к Римлянам: «Павел, раб Иисус Христов, зван апостол, избран в благовестие Божие, еже прежде обеща пророки своими в писаниих святых, о Сыне своем, бывшем от семене Давидова по плоти» (Рим.1:1—3), с благочестивою любознательностию приступил бы к книгам пророческим, и нашел бы обетование Божие, данное Аврааму: «и благословятся о семени твоем вси языцы» (Быт.22:18). А чтобы не недоумевать о свойстве сего семени, пусть последовал бы апостолу, который сказал: «Аврааму же речени быша обеты, и семени его; не глаголет же: и семенем, яко о мнозех, но яко о едином: и семени твоему, иже есть Христос» (Гал.3:16). Пусть также внял бы внутренним слухом своим пророчеству Исаии, который говорил: «се, дева во чреве зачнет, и родит Сына, и нарекут имя ему Эммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог» (Ис.7:14, Мф. 1:23); прочитал бы с верою и сии слова того же пророка: «Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам, егоже начальство на раме Его; и наречется имя Его: велика совета ангел, чуден, советник, Бог крепкий, киязь мира, Отец будущаго века» (Ис.9:6). Тогда не стал бы говорить, пустословя, будто Слово стало плотию так, что Христос, рожденный из девической утробы, имел образ человека, а не имел истинного тела (такого же, как тело) Матери. Не потому ли, может быть, он признает Господа нашего Иисуса Христа не имеющим нашего естества, что ангел, посланный к благословенной Марии, говорил: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя; темже и раждаемое (от тебя) свято наречется Сын Божий» (Лк.1:35), т. е. так как зачатие Девы было действие божественное, то и плоть зачатого не была от естества зачавшей? Но это рождение, исключительно удивительное и удивительно исключительное, должно быть понимаемо не так, чтобы необыкновенностью рождения уничтожилось свойство рода. Плодотворность Деве дарована Духом Святым; а истинное тело заимствовано от (ее) тела. И когда таким образом Премудрость созидала себе дом, «Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Ин. 1:14), т. е. в той плоти, которую Оно заимствовало от человека, и которую одушевило духом жизни разумной.
Таким образом, при сохранении свойств того и другого естества и при сочетании их в одно лице, воспринято величием уничижение, могуществом немощь, вечностию смертность. Для уплаты долга естества нашего, бесстрастное естество соединилось со страстною природою, дабы один и тот же, «Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус» (1Тим.2:5), и мог умереть по одному (естеству), и не мог умереть по другому, как того и требовало свойство нашего врачевания. Посему истинный Бог родился в подлинном и совершенном естестве истинного человека: всецел в своем, всецел в нашем. Нашим же называем то, что́ Творец положил в нас в начале, и что́ Он восхотел возвратить нам. Ибо в Спасителе не было и следа того, что́ привнес в человека искуситель, и что́ прельщенный человек допустил (в себя). И хотя Он сделался причастным человеческих немощей, но отсюда не следует, что сделался участником и наших грехов. Он восприял образ раба без скверны греха, возвеличивая человеческое, и не уменьшая божественного: потому что то истощание, по которому невидимый соделался видимым, и по которому Творец и Владыка всех тварей восхотел быть одним из человеков, было снисхождением Его милосердия, а не недостатком могущества. Посему Тот, который, пребывая в образе Божием, сотворил человека, Он же самый соделался человеком, приняв образ раба. Оба естества сохраняют свои свойства без всякого ущерба. Как образ Божий не уничтожает образа раба, так и образ раба не умаляет образа Божия. А так как диавол хвалился тем, что прельщенный его коварством человек лишился божественных даров и, обнажившись от блага бессмертия, подпал строгому приговору смерти, а он (диавол) в своем бедственном положении нашел некоторое утешение в том, что имел участника своей измены, что будто и Бог, по требованию своего правосудия, переменил свое определение о человеке, которого сотворил для такой чести: то открылась нужда в домостроительстве тайного совета для того, чтобы и неизменяемый Бог, которого воля не может лишиться свойственной ей благости, исполнил, посредством сокровеннейшего таинства, первое о нас определение своей любви, и человек, впавший в грех по коварству злобы диавольской, не погиб вопреки божественному намерению.
Итак Сын Божий, низойдя с небесного престола, приходит в сии дольния (страны) мира и, не разлучаясь от славы Отца, рождается новым способом, новым рождением. Новым способом, — потому что невидимый в собственном (естестве) стал видимым в нашем, непостижимый благоволил соделаться постижимым, предвечный начал быть во времени, Господь вселенной восприял образ раба, сокрыв безмерность своего величия, бесстрастный Бог не возгнушался сделаться человеком, могущим страдать, и бессмертный — подвергнуться закону смерти. Новым же рождением рожден Он, — потому что непорочное девство не познало похоти, и между тем доставило вещество плоти. Итак, Господь принял от Матери естество, но не грех. А из того, что рождение это чудно, не следует, что естество Господа нашего Иисуса Христа, рожденного из утробы Девы, отлично (от нашего). Ибо Тот, который есть истинный Бог, есть вместе и истинный человек. И если уничижение человека и величие божества взаимно соединились, то в этом единстве нет никакого превращения. Ибо как Бог не изменяется чрез милосердие, так человек не уничтожается чрез прославление. Каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию. И как Слово не отпало от равенства в славе с Отцом, так и плоть не утратила естества нашего рода. Ибо один и тот же (об этом часто нужно говорить) есть истинно Сын Божий и истинно сын человеческий: есть Бог, потому что «в начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово» (Ин.1:1); есть человек, потому что «Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Ин.1:14); — Бог, потому что «вся Тем быша, и без него ничтоже бысть» (Ин.1:3); — человек, потому что «рожден от жены, был под законом» (Гал.4:4). Рождение плоти есть обнаружение человеческого естества; а что Дева рождает, это есть знамение божественной силы. Младенчество Отрочати свидетельствуется бедными пеленами; величие же Всевышнего возвещается пением ангелов. Новорожденному человеческому (сыну) подобен Тот, которого Ирод нечестивый хочет умертвить; но Господь вселенной есть Тот, которому раболепно поклониться с радостию идут волхвы. Когда Он пришел принять крещение от предтечи своего Иоанна: тогда, дабы не утаилось, что под покровом плоти скрывается Божество, с неба возгремел глас Отца: «сей есть Сын мой возлюбленный, о немже благоволих» (Мф. 3:17). Далее, Его, как человека, искушает диавольское коварство; и Ему же, как Богу, служат чины ангельские. Алкать, жаждать, утруждаться и спать, очевидно, свойственно человеку; но 5000 человек насытить пятью хлебами, но жене самарянской дать воду живую, от которой пиющий не будет уже более жаждать, но немокрыми ногами ходить по поверхности моря и утишением бури укрощать возмущение волн, без сомнения, есть дело божественное. Как не одного и того же естества дело — и плакать из сострадания по умершем друге, и его же, по удалении камня от четверодневной могилы, воскрешать к жизни силою одного слова, или — висеть на древе, и в тоже время превратить день в ночь и поколебать все стихии, или — быть пригвожденным (ко кресту), и в тоже время отверзать вере разбойника двери рая (о многом умалчиваем): так не одному и тому же естеству свойственно говорить: «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), и — «Отец мой болий Мене есть» (Ин.14:28). Ибо хотя в Господе Иисусе одно лицо — Бог и человек: однако иное то, откуда происходит общее того и другого уничижение, и иное то, откуда проистекает общее их прославление. От нашего (в Нем естества) у него есть меньшее Отца человечество, а от Отца у него есть равное с Отцом божество.
По причине этого-то единства лица, которое должно разуметь по отношению к тому и другому естеству, и о Сыне человеческом читаем, что Он сшел с неба, тогда как Сын Божий восприял плоть от Девы, от которой родился, и обратно — о Сыне Божием говорится, что Он распят и погребен, тогда как Он потерпел сие не божеством, по которому Единородный совечен и единосущен Отцу, а немощным человеческим естеством. Отсюда все мы и в символе (веры) исповедуем единородного Сына Божия распятым и погребенным, сообразно с сими словами апостола: «аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли» (1 Кор. 2:8). А когда сам Господь наш и Спаситель, научая своих учеников вере посредством вопросов, спросил: «кого Мя глаголют человецы быти, Сына человеческого?» и когда на их ответ, что различные различно об этом думают, Он сказал: «вы же кого Мя глаголете быти?» — Меня, т. е. Сына человеческого, которого вы видите в образе раба и в истинном теле, — за кого вы Меня считаете? — тогда блаженный Пётр, по вдохновению свыше и на пользу от своего исповедания всем народам, отвечал: «Ты еси Христос, Сын Бога живаго» (Мф.16:13—16). И достойно назван блаженным от Господа, и от сего первообразного Камня стяжал твердость и силы и имени своего — тот, который по откровению Отца исповедал одного и того же и Сыном Божиим и Христом; потому что одно из сих (наименований), взятое отдельно от другого, не служило во спасение, напротив одинаково было опасно исповедать Господа Иисуса Христа только Богом, а не вместе и человеком, или признать Его простым человеком, а не вместе и Богом.
По воскресении же Господа, которое, конечно, есть воскресение истинного тела, так как не иной кто воскрес, а тот же, кто был распят и умер, — что иное делалось в продолжение сорокадневного Его пребывания (на земле), как не то, чтобы чистота веры нашей была свободна от всякого мрака? Так, Он то беседовал с учениками своими, обращался и ел с ними, а тех из них, которых беспокоило сомнение, допустил осязать Себя тщательным и нарочитым осязанием; то входил к ученикам своим, тогда как двери были заперты, давал им Духа Святого дуновением своим и, даровав им свет разумения, открывал тайны священных писаний; то опять показывал рану в боку своем, и язвы от гвоздей, и все знаки недавнего страдания, говоря: «видите руце мои и нозе мои, яко сам Аз емь; осяжите Мя и видите: яко дух плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща» (Лк. 24:39). И все это для того, чтобы убедить, что в Нем свойства божественного и человеческого естества пребывают нераздельно, и чтобы таким образом мы знали, что (в Нем) Слово не то же, что́ плоть, и исповедовали единого Сына Божия и Словом и плотию (вместе).
Сего-то таинства веры должно считать вовсе чуждым этого Евтихия, который в Единородном Божием не признает нашего естества ни в уничижении смерти, ни в славе воскресения. И не ужаснулся он суда блаженного апостола и евангелиста Иоанна, который сказал: «всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть; и всяк дух, иже разделяет Иисуса, от Бога несть, и сей есть антихрист» (1 Ин.4:2—3). А что значит разделять Иисуса, как не отделять от него человеческое естество и бесстыдными вымыслами упразднять таинство веры, которым одним мы спасены? Слепотствуя же в отношении к природе тела Христова, он по необходимости с такою же слепотою будет безумствовать о ней в состоянии страдания Его. Ибо если он не считает креста Господня за призрак, и не сомневается, что страдание, восприятое за спасение мира, было истинное (страдание): то он должен признать и плоть Того, смерти Которого он верует. Пусть не говорит он, что не нашего тела был тот человек, которого сам признает страдавшим: ибо отрицание истинной плоти есть отрицание и страдания плоти. Итак, если он приемлет христианскую веру и не отвращает своего слуха от проповеди евангельской: то пусть рассудит, какое естество, пронзенное гвоздями, висело на древе крестном; пусть размыслит: когда воин копием отверз бок распятаго, откуда тогда истекла кровь и вода, для омовения Церкви Божией банею и (напоения) чашею. Пусть послушает и блаженного Петра, который проповедует, что освящение Духом бывает чрез окропление кровию Христовою (1Пет. 1:2). Пусть не мимоходом прочтет слово того же апостола: «ведяще, яко не истленным сребром или златом избавистеся от суетнаго вашего жития, отцы преданного, но честною кровию яко агнца непорочна и пречиста Иисуса Христа» (1Пет.1:18—19). Пусть не противится и свидетельству блаженного апостола Иоанна, который говорит: «и кровь Иисуса Сына Божия очищает нас от всякого греха» (1Ин.1:7), и в другом месте: «сия есть победа, победившая мир, вера наша. Кто есть побеждаяй мир, токмо веруяй, яко Иисус есть Сын Божий? Сей есть пришедый водою и кровию, Иисус Христос; не водою точию, но водою и кровию; и Дух есть свидетельствуяй, яко Христос есть истина; яко трие суть свидетельствующии: Дух, и вода, и кровь; и сии три едино суть» (1Ин.5:4—6, 8): то есть, дух освящения, кровь искупления и вода крещения. Сии три составляют одно и пребывают нераздельными; ни одно из них не отделяется от своего единства: так как кафолическая Церковь живет и преуспевает тою именно верою, чтобы во Христе Иисусе не исповедовать ни человечества без истинного божества, ни божества без истинного человечества. Евтихий, отвечая на пункты вашего допроса, говорил: «Исповедую, что Христос наш прежде соединения был из двух естеств; по соединении же исповедую одно естество». Удивляюсь, что столь безрассудное и столь нечестивое исповедание его не было порицаемо никакою укоризною со стороны судивших (его), и что эти слишком безумные и слишком хульные слова оставлены без внимания, как бы не было выслушано ничего оскорбительного, — тогда как столько же нечестиво говорить, что единородный Сын Божий был двух естеств до воплощения, сколько нелепо утверждать, что в Нем одно естество после того, как «Слово плоть бысть». Чтобы Евтихий не стал считать мнения своего или верным, или сносным, на том основании, что оно не было опровергнуто ни одним вашим голосом, то убеждаем тщание любви твоей, возлюбленный брат, очистить невежественного человека и от этого пятна на его сознании, если, по действию милосердия Божия, дело его примет добрый оборот. Ибо он хорошо начал было отступать от своего убеждения (как видно из хода соборных деяний), когда, по вашему требованию, обещался признавать то, чего прежде не признавал, и успокоиться на той вере, которой прежде был чужд. Но когда он не захотел изъявить согласия предать анафеме (свой) нечестивый догмат: то ваше братство из этого заключило, что он остается в своем нечестии и заслуживает приговора осуждения. Впрочем, если он искренно и нелицемерно кается и сознает, хотя бы и поздно, как справедливо подвиглась против него власть епископская, или если он, для полного оправдания, осудит все свои худые мысли и устно и собственноручною подписью: то милосердие к исправившемуся, как бы оно ни было велико, не будет предосудительно. Ибо Господь наш, истинный и добрый пастырь, душу свою положивший за своих овец, и пришедший спасти души человеческие, а не погубить, хочет, чтобы мы были подражателями Его человеколюбия, т. е. чтобы согрешающих обуздывала правда, а обратившихся не отталкивало милосердие. Тогда собственно с полным успехом защищается истинная вера, когда ложное мнение осуждается самыми последователями своими.
Для верного же и беспристрастного исследования всего дела, мы отправили, вместо себя, братий наших, епископа Юлиана и пресвитера Рената, и еще сына моего диакона Илария. К ним присоединили мы нотария нашего Дульцития, которого вера много раз испытана нами. Уповаем на содействие помощи Божией, что заблудивший, осудив неправоту своего образа мыслей, спасется. — Бог да сохранит тебя в здравии, возлюбленный брат! — Дано в июньские иды, в консульство светлейших консулов Астерия и Протогена
издал нотарий Тибуртий по повелению господина моего почтеннейшего папы Льва»