Что и в уме, когда душа Нехороша?
Народов диких нас глупяе быть считают,
Да добрых дел они нас больше исполняют;
А это остяком хочу я доказать
И про него такой поступок рассказать,
Который бы его из рода в род прославил,
А больше подражать ему бы нас заставил.
У остяка земли чужой наслежник[3] был,
Который от него как в путь опять пустился,
То денег сто рублев дорогой обронил, Которых прежде не хватился,
Пока уж далеко отъехал он вперед. Как быть? назад ли воротиться?
Искать ли их? и где? и кто в том поручится,
Чтоб их опять найти? Лишь время пропадет.
«Давно уж, может быть, — проезжий рассуждает, —
Их поднял кто-нибудь». И так свой путь вперед С великим горем продолжает.
Сын остяков, с двора пошедши за зверями
И шед нечаянно проезжего следами,
Мешок, который он дорогой обронил,
Нашед, принес к отцу. Не зная, чей он был,
Отец сберег его, с тем, ежели случится
Хозяину когда пропажи той явиться, Чтобы ее отдать. По долгом времени опять
Проезжий тою же дорогой возвратился И с остяком разговорился,
Что деньги, от него поехав, потерял.
«Так это ты! — остяк от радости вскричал. — Я спрятал их. Пойдем со мною, Возьми их сам своей рукою».
В Европе сто рублев где можно обронить
И думать чтоб когда назад их получить?
Примечания
↑Впервые — Сочинения и письма Хемницера по подлинным его рукописям, с биографическою статьёю и примечаниями Я. Грота. — СПб.: Второе отделение Императорской академии наук, 1873. — С. 265..
↑Остяки, или отяки — обозначение коренных обитателей Сибири, употребительное в конце XVIII — начале XIX в.
↑Наслежник — здесь: человек, оставшийся на ночлег.