Владимир Азов.
Открытия и изобретения[править]
Не иначе, как со страхом приступаю я к чтению в газетах и журналах рубрики новых открытий и изобретений. Изобретения, впрочем, еще тюда-сюда, терпимы. Зато открытия — сплошная неприятность. Недавно, вот, открыли, что целоваться не следует. Один раз всего поцелуешься, а лечиться приходится целый год. Очень просто это: на ее губках, как они ни обворожительны, сидит уже никак не менее четырех дивизий опаснейших бактерий. На ваших губах — расщелины от мороза или еще от чего. Вы целуетесь, и «пленительный звук поцелуя» действует на «ее» бактерий, словно боевой сигнал. Раз! И все четыре дивизии «ее» бактерий, марш-маршем забираются в ваши расщелины. Проникают в кровь, разрушают все на своем пути — и капут: «где стол был яств, там гроб стоит». И вот вас, еще третьего дня полного сил и здоровья, везут на погребальных дрогах. Бредет фонарщик, ковыряя в носу, ковыляют погребальный клячи, раскачивается белый султан, увенчивающий печальную колесницу. Сзади — несколько карет и три или четыре извозчика.
— Кого это хоронят? — спрашивает выбежавшая из ворот хорошенькая горничная в белом фартуке, приставшую к процессии нищую старушку.
— А кто его знает! — равнодушно отвечает старуха.
— А от чего помер?
— А кто его знает… Сказывают, будто зацеловали его до смерти…
— Ах, ужасти какие!
И на лице смазливой горничной отражается истинное сочувствие.
Вас привозят в самый дальний угол кладбища, где ждет вас уже могила, до половины налитая жидкой известкой пополам с карболкой. Гроб опускают в могилу «мортусы» в черных балахонах из линолеума. И спешно забрасывают землей.
А «она» что делает в это время?
Она беспечно целуется с другим. И «он» чувствует себя на седьмом небе, несчастный, не подозревая, что смерть схватила его уже за шиворот. Профессор, который открыл опасность поцелуя, предлагает любителям целоваться два исхода на выбор: целоваться символически, на известном расстоянии, или целоваться, так сказать, антисептически, с предварительной дезинфекцией. В роде того, как целуются Филатка с Мирошкой, «заглавные» герои старинного водевиля.
— Утрись! — кричит Филатка.
Мирошка утирается подолом кумачной рубахи.
— Утрись! — кричит, в свою очередь, Мирошка.
Филатка утирается тем же способом, или рукавом. И оба смачно троекратно целуются. Профессор, впрочем, не рекомендует такого способа утираться. Он предлагает любителям целоваться носить с собою в обоих футлярчиках особые платочки, пропитанные дезинфекционным составом.
— Утрись! — воскликнула Калерия.
Но прежде чем Валентин успел достать из кармана дезинфекционный платочек, ее губы прильнули к его губам жарким поцелуем. Он утерся, но было уже поздно…
Я, лично, не особенно люблю целоваться, да и стар я стал для этого дела, но обмениваться рукопожатиями и мне приходится… А, как вам наверно уже известно, относительно рукопожатий тоже последовало открытие: страшно опасная штука. Опять-таки целые дивизии бактерий и расщелин в коже. Бактерии, со свойственной им легкостью, скок — и капут. С ног брык, и шабаш! — выражаясь популярно научным языком. Нынче вы приветливо улыбаетесь и пожимаете руки знакомым… «А завтра — где ты, человек»?…
Наука разрушила не мало слепых, с молоком матери всосанных предубеждений, повергла во прах не мало традиций. Открытие профессора Круазеля (так его зовут, этого нового благодетеля человечества) вызовет полное крушение общепринятых взглядов и вкусов.
— Я недовольна тобою, Lili, — скажет maman дочери на утро, после вечера у княгини Марьи Алексеевны. — Почему ты не протянула руки этому почтенному, седому господину, которого тебе представила сама княгиня?
— Ах, maman, — скажет Lili. — Подумайте, что вы говорите! Ведь это известный профессор-хирург… Имя его гремит на всю Россию. А, ведь, в таблице опасности рукопожатий рукопожатия врачей занимают первое место. 116 000 микробов на квадратный дюйм ладони и 66 % смертности.
Maman краснеет. Вечно она делает дочери незаслуженные выговоры.
Я — в клубе. Известный актер, кумир публики, любезно приветствует меня и протягивает мне руку. Я отскакиваю от него, как от зачумленного, — и бегу в другую комнату, «быстрее, чем заяц от орла».
"Актер! — проносится у меня в голове. — Второе место в таблице опасностей рукопожатия… «84 000 микробов на каждый квадратный дюйм ладони и 52 % смертности». В быстром беге я почти что натыкаюсь на господина, физиономия которого мне несколько знакома, но фамилии которого я решительно не помню. Он протягивает мне руку.
— Виноват! — говорю. — Не узнаю.
— Кукишев, — напоминает он, — мозольный оператор. На той неделе имел удовольствие мозольку вам срезать.
"Мозольный оператор? — соображаю я. — «В таблице опасности рукопожатий 17-е место… 2 % смертности»…
И я хватаю в свои руки обе руки мозольного оператора и жму их, и тискаю, и прижимаю к моему сердцу…
— Enchant!.. ravi!..
И узы неразрывной дружбы связывают меня с мозольным оператором до самого гроба. Ах, наука… Ах, открытия!.. Что вы делаете с моей бедной головой!..
Влад. Азов. Поездка в Россию. Открытия и изобретения. Уголовщина. Поветрие. Лизхен и Фриц, или охотник за целкачами. Вечерняя газета. Благотворительный сборник. Промышленность и торговля. Бюджет. В ежовых рукавицах. «Безработный». Дешевая юмористическая библиотека Сатирикона. Выпуск сорок четвертый. СПб.: Издание М. Г. Корнфельда. Типография журнала «САТИРИКОН», 1912