О социализмѣ[править]
Вы желаете, чтобы я написалъ для вашей книги статью, касающуюся соціальныхъ и экономическихъ вопросовъ, т.-е. о томъ, въ какую по моему мнѣнію наилучшую съ экономической точки зрѣнія форму я желалъ бы, чтобы сложилось или должно сложиться современное общество. Желанія вашего я никакъ не могу исполнить, во 1-хъ, потому, что не знаю, не могу знать и думаю, что никто не можетъ знать ни тѣхъ законовъ, по которымъ измѣняется экономическая жизнь народовъ, ни той наилушей формы экономической жизни, въ какую должно сложиться современное общество, какъ это думаютъ знать соціалисты и ихъ учителя, а во 2-хъ, еще и потому, что если бы я и воображалъ себе, что знаю законы, по которымъ движется человѣчество въ своемъ экономическомъ развитіи, а также и ту наилучшую форму экономическаго устройства, въ которую оно должно сложиться, какъ это думали и думаютъ всѣ соціалистическіе реформаторы отъ Сенъ-Симона, Фурье, Оуена до Маркса, Энгельса, Бернштейна и другихъ, я бы никакъ не рѣшился бы сказать этого. Не рѣшился же бы я сказать этого потому, что имѣющія въ будущемъ сложиться экономическія формы жизни человѣческихъ обществъ, по моему несомнѣнному убѣжденію, такъ же мало могутъ быть предвидены и определены, какъ и будущее положеніе каждаго отдельнаго живого человека, и что поэтому всѣ эти вымышленные людьми законы и на основаніи этихъ законовъ предполагаемыя различными людьми различныя наилучшія устройства обществъ не только не содѣйствуютъ благу людей, но составляютъ одну изъ главныхъ причинъ того неустройства человѣческихъ обществъ, отъ котораго теперь страдаютъ люди нашего времени.
Думаю я такъ потому, что человѣкъ можетъ находить и устанавливать посредствомъ наблюденій и разсужденій законы движенія небесныхъ телъ, жизни растеній, а также и животныхъ, но никакъ не можетъ подводить свою жизнь и жизнь себе подобныхъ существъ, обладающихъ разумомъ и волею, подъ законы, выведенные изъ наблюденія надъ внешнею жизнью человѣчества, не принимая во вниманіе тѣхъ особенныхъ свойствъ разума и воли, которыми обладаютъ только люди. Делать это все равно, что отыскивать и опредѣлять законы жизни животныхъ, обладающихъ способностью произвольнаго передвиженiя, внѣшними чувствами и инстинктомъ, на основаніи законовъ, выведенныхъ изъ наблюденій надъ мертвымъ веществомъ или хотя бы надъ растеніями, не обладающими свойствами животныхъ.
Правда, человѣкъ можетъ спуститься и спускается до степени животнаго и тогда подлежитъ законамъ животной жизни и даже мертвой матеріи, но въ общихъ своихъ проявленіяхъ человѣкъ всегда былъ и есть существо, отличающееся отъ всѣхъ другихъ существъ животнаго и вещественнаго міра, ему одному свойственнымъ разумомъ и свободною волею. И потому жизнь его всякая, и семейная, и общественная, и политическая, и международная, и экономическая складывается, складывалась и должна складываться никакъ не на основаніи выведенныхъ изъ наблюденія общихъ объективныхъ законовъ, провозглашаемыхъ разными теоретиками въ политическомъ устройствѣ народовъ и въ области экономической разными Марксами, Энгельсами, Бернштейнами и т. п., а всегда только на основаніи совершенно другого, одного для всехъ людей закона жизни, провозглашеннаго съ древнѣйшихъ временъ и Браминами, и Буддой, и Лao-Тце, и Сократомъ, и Христомъ, и Маркъ Авреліемъ, и Эпиктетомъ, и Руссо, и Кантомъ, и Эмерсономъ, и Чанингомъ, и всѣми религіозно-нравственными мыслителями человечества. Религіозно-нравственный законъ этотъ, опредѣляя всѣ проявленія жизни человѣческой, и семейныя, и общественныя, и политическія, и международныя, опредѣляетъ въ томъ числѣ и экономическія, опредѣляетъ ихъ совершенно иначе, чѣмъ это дѣлаютъ всѣ политическія, международныя, общественныя и соціалистическія ученія. Различіе это заключается во-первыхъ въ томъ, что тогда какъ всѣ объективные законы и выведенные изъ нихъ ученія, по которымъ должны быть устроены человеческія общества, безконечно разнообразны и противорѣчатъ одно другому; религіозно-нравственный законъ въ своихъ главныхъ основахъ, хотя бы въ томъ, признаваемомъ всѣми людьми и всѣми религіозными ученіями [положеніи] о томъ, что всякій человѣкъ не долженъ дѣлать того, чего себе не хочетъ, религіозно-нравственный законъ — одинъ и для всѣхъ людей одинъ и тотъ же. Различіе это, во-вторыхъ и главное, заключается въ томъ, что тогда какъ всѣ политическія, международныя, обшественныя, а также и соціалистическія ученія предрешаютъ тѣ формы, въ которыя будто бы должна сложиться жизнь людей, и требуютъ отъ людей усилій для достиженія именно этихъ, впередъ опредѣленныхъ формъ, религіозно-нравственный законъ, не предрешая никакихъ формъ жизни, ни семейной, ни политической, ни международной, ни экономической, требуетъ отъ людей только воздержанія во всѣхъ областяхъ жизни отъ поступковъ противныхъ этому закону, однимъ исполненіемъ этого закона достигая всего того блага, которое тщетно обѣщаютъ всѣ политическія, а также и соціалистическія ученія.
Различіе это подобно тому, какое было бы между двумя артелями работниковъ, приставленныхъ хозяиномъ къ одному и тому же дѣлу — положимъ къ землянымъ работамъ для проведенія дороги. Работникамъ даны орудія для работы и приказано равнять по проложеннымъ линіямъ землю, но не сказано, для чего именно предназначена работа. Одна изъ двухъ артелей, составленная изъ людей горячихъ, легкомысленныхъ и потому самоувѣренныхъ, не будучи въ состояніи понять, для чего предназначена работа, находитъ, что указанія, данныя хозяиномъ, неясны, неопредѣленны и едва ли къ чему-нибудь пригодны, и для того, чтобы придать смыслъ своей работѣ, люди этой артели придумываютъ болѣе опредѣленную цѣль. Одни рѣшаютъ, что вместо того, чтобы равнять безъ всякой видимой имъ цѣли землю, разумнѣе будетъ копать гряды для посадки капусты, другіе же, что еще лучше будетъ копать землю въ глубину для отъисканія клада или золота, третьи же предполагаютъ, что полезнее было бы копаніе пруда или колодца и на это направляютъ свои силы. Дѣлая же не то, что предписано хозяиномъ, а сами придумывая цѣли для своей дѣятельности, работники ссорятся между собой, мѣшаютъ другъ другу и не только не дѣлаютъ того, что могли бы сдѣлать и что нужно для ихъ же блага, но еще и портятъ свою жизнь тѣми раздорами, которые неизбежно возникаютъ между ними. Такъ поступаютъ люди, предрѣшающіе кажущіяся имъ наилучшія формы общественной, политической, экономической жизни и полагающіе свои силы на осуществленіе этихъ формъ жизни. Люди же, следующіе религіозно-нравственному закону, подобны тѣмъ разумнымъ работникамъ, которые, дѣлая то, что предписано имъ хозяиномъ, вполнѣ увѣрены, что изъ исполненія ими воли хозяина ничего кроме добра во всѣхъ отношеніяхъ для нихъ не можетъ выдти.
Казалось бы такъ просто, такъ естественно, такъ свойственно разумному существу — человѣку руководиться въ своей короткой, всякую минуту могущей быть оборванной жизни тѣмъ общимъ религіозно-нравственнымъ закономъ, который живетъ въ душѣ каждаго человѣка и который выраженъ и признается всѣми великими религіями человечества, а никакъ не тѣми взаимно противурѣчивыми требованіями осуществленія признаваемыхъ людьми наилучшими формъ жизни, достигаемыхъ всегда только нарушеніями требованій нравственнаго закона. А между тѣмъ съ древнѣйшихъ временъ совершалось, совершается и теперь и считается необходимымъ это самое нарушеніе религіозно-нравственнаго закона для осуществленія и поддeржанiя того или иного устройства жизни, считаемого тѣми или другими людьми наилучшимъ. Всѣ правительства, отъ самыхъ деспотическихъ до самыхъ либеральныхъ, всѣ революционныя партіи, всѣ комунисты, соціалисты, всѣхъ возможныхъ оттѣнковъ проповѣдаютъ и дѣлаютъ это. Отчего это? А отъ той общей причины тѣхъ бѣдствій, которыя сами себѣ наносятъ люди, отъ суевѣрія. Подчиняясь этому суевѣрію, люди придумываютъ себѣ какія кому болѣе нравятся цѣли — то государственныя, то патріотическія, то соціалистическія, то комунистическія, то анархическія, и вмѣсто исполнения своего истиннаго назначенія и пріобрѣтенія предназначеннаго всѣмъ блага, направляютъ всѣ силы свои на устроеніе жизни другихъ людей и, какъ и не можетъ быть иначе, достигаютъ не только не ожидаемаго блага, но все большаго и большаго упадка нравственности и все большаго и большаго ухудшенія своей жизни. Всѣ войны, всѣ казни, всѣ революціи, все ограбленiе трудящихся нетрудящимися, всѣ общественныя бѣдствія зиждутся только на этомъ суевѣріи. Въ сущности вѣдь это не можетъ быть иначе. Вѣдь какъ только я вѣрю, что могу знать то лучшее устройство жизни, въ которое могутъ сложиться люди, и не имѣю никакой другой кромѣ личной эгоистической цѣли въ жизни.
Укажу хоть на одинъ примѣръ. Соціалистическое ученіе требуетъ, чтобы произведеніями труда пользовались трудящіеся. Но кто же отнимаетъ у трудящегося его трудъ? Капиталисты. Кто же даетъ капиталистамъ возможность отнимать у трудящегося его трудъ? Власть. Власть же это полиція, войско. Войско же и полиція составлены изъ тѣхъ самыхъ людей, у которыхъ капиталисты отнимаютъ ихъ трудъ. Зачѣмъ же эти люди дѣлаютъ это, сами у себя отнимаютъ произведете своего труда? Затѣмъ, что они обмануты. Стало быть, все дѣло въ обманѣ. Что же проповѣдуютъ соціалистическія ученія для того, чтобы избавиться отъ этого обмана? Всякаго рода соединенія во имя выгодъ рабочихъ: коопераціи, стачки, распространеніе соціалистическихъ ученій. Но развѣ всѣ эти мѣры могутъ уничтожить тотъ обманъ, посредствомъ котораго одни люди находятъ нужнымъ обманывать другихъ, a другіе подчиняться этому обману. Допустимъ, что одни устроители общества, пускай это будутъ соцiалисты, будутъ въ состояніи предписывать законы, которымъ должны будутъ подчиняться капиталисты и всякіе собственники. Но вѣдь никогда не было и не можетъ быть, да и не будетъ того, чтобы устроители общества пришли бы всѣ къ одному признаваемому всѣми наилучшему устройству общества. А какъ скоро не будетъ такого согласія, необходимо будетъ (какъ оно всегда и было, есть и теперь) употребленіе власти, т.-е. насилія однихъ людей надъ другими. Для того же, чтобы было насиліе, необходимо, чтобы продолжался тотъ самый обманъ, вслѣдствіе котораго люди насилуютъ самихъ себя по полѣ тѣхъ людей, какіе въ данное время имѣютъ власть.
Власть же для того, чтобы быть властью, должна поддерживать этотъ обманъ всякаго рода обманами и жестокостями, направленными противъ обманутаго народа: она должна имѣть тюрьмы, даже казни, должна имѣть полицію, войско, т.-е. людей, безъ разсужденія обязанныхъ исполнять приказанное до убійства включительно. A развѣ возможно предположить, чтобы при обязательности, conditio sine qua non[1] такой дѣятельности, какая бы то ни была власть могла содѣйствовать благу народа.
Что же нужно сдѣлать для того, чтобы люди перестали подчиняться этому обману, перестали бы насиловать самихъ себя? Очевидно, есть только одно средство: соединеніе всѣхъ людей въ одномъ общемъ всѣмъ законѣ жизни, изъ котораго вытекало бы и устройство общественной жизни. И законъ этотъ есть и сразу уничтожаетъ ту главную причину существующего зла, заключающегося въ обманѣ, вслѣдствіе котораго люди насилуютъ самихъ себя и даютъ возможность капиталистамъ отнимать у работниковъ произведенія ихъ труда. Только слѣдуй человѣкъ религіозно-нравственному закону, не допускающему насилія человѣка надъ человѣкомъ, ни какого бы то ни было участія въ такомъ насиліи, и насиліе, главная причина несправедливаго экономическаго устройства жизни, само собой уничтожается.
«Да, но вѣдь это было бы такъ, если бы всѣ люди отказались отъ участія въ насиліи. То же, что одинъ человѣкъ откажется отъ уплаты податей, отъ солдатства, что жъ изъ этого», скажутъ на это. Но вѣдь онъ отказался не потому, что ему это выгодно или невыгодно. Отказался онъ отъ участія въ насиліи надъ людьми — плата ли податей или военная служба — не потому, что онъ хочетъ достигнуть этимъ какой либо цѣли, а только потому, что не можетъ поступить иначе, а не можетъ поступить иначе потому, что онъ сдѣлалъ тотъ выводъ, который не можетъ не сдѣлать ни одинъ человѣкъ изъ того, если не религіознаго, то нравственнаго закона, который каждый исповѣдуетъ и безъ признанія котораго жизнь человѣка станетъ жизнью ниже животной.
И потому важно не количество отказавшихся отъ участія въ насиліи людей, а важно то, во имя чего отказываются люди. И потому одинъ отказавшійся несравненно могущественнѣе всѣхъ тѣхъ милліоновъ людей, которые будутъ мучать, держать въ тюрьмѣ, казнить этого одного отказавшагося.
И поступокъ его значительнѣе, богаче послѣдствіями всѣхъ возможныхъ парламентскихъ рѣчей, конгресовъ мира, соціализма и всѣхъ этихъ забавъ и средствъ скрыванія отъ себя истины. И правительства и капиталисты очень хорошо знаютъ это. Знаютъ это чувствомъ самосохраненія и вездѣ, въ Японіи даже, запрещаютъ книги, провозглашающія эту простую, всѣмъ извѣстную правду и сажаютъ въ тюрьмы тѣхъ людей, которые въ жизни своей исповѣдуютъ ее. Правительства и капиталисты знаютъ, гдѣ угрожающая имъ опасность. Не могутъ не знать, потому что въ этомъ для нихъ вопросъ жизни и смерти. Вопросъ жизни или смерти для нихъ въ провозглашеніи или непровозглашеніи той простой правды, что всякому человѣку, такому же, какъ всѣ другіе, обладающему разумомъ и способностью любви, нѣтъ никакой надобности отдаться на года въ рабство чуждымъ ему людямъ и подъ ихъ руководствомъ учиться убивать и убивать тѣхъ людей, которыхъ ему велятъ убивать, и не только нѣтъ никакой надобности, что дѣло это самое преступное, противное самой не чуткой совѣсти и кромѣ того самое вредное для того, кто соглашается его дѣлать, а также и для всѣхъ его братьевъ.
Вотъ это то пробуждающееся сознаніе, а никакъ не соціализмъ, страшенъ правительствамъ и капиталистамъ. Соціализмъ же, парламентаризмъ и всякіе конгрессы напротивъ полезны правительствамъ и капиталистамъ: всѣ эти учрежденія съ своими сложными разглагольствованіями, спорами, самымъ дѣйствительнымъ способомъ скрываютъ отъ людей главную причину того зла, противъ котораго они будто бы борятся.
Да, люди нашего, такъ называемаго христіанскаго міра всѣ живутъ только суевѣріями: суевѣріе церквей, суевѣріе государства, суевѣріе науки, суевѣріе устроительства, суевѣріе патріотизма, суевѣріе искусства, суевѣріе прогресса, суевѣріе соціализма. Оно и не можетъ быть иначе: когда нѣтъ вѣры, не могутъ не быть суевѣрія. A вѣры нѣтъ. Христіанскій міръ пережилъ христіанство въ тѣхъ грубыхъ формахъ, въ которыхъ оно выразилось и выражается въ католицизмѣ, ортодоксіи, протестантствѣ. И это бы ничего, если бы люди поняли, что такъ какъ имъ нужна религія, и они пережили церковное христіанство, которое уже не отвѣчаетъ ихъ требованіямъ, то имъ надо всѣ силы употребить на то, чтобы найти тѣ разумныя основы жизни, на которыхъ бы они могли основать свою жизнь. Но къ несчастію въ нашемъ христіанскомъ мірѣ случилось нѣчто скрывшее и скрывающее отъ людей ихъ бѣдственное положеніе — скрывающее на время, потому что это бѣдственное положеніе отрезвитъ людей — случилось то, что вмѣсто того, чтобы, потерявъ главную основу жизни — религію, всѣ силы направить на установленіе тѣхъ религіозныхъ основъ, безъ которыхъ никогда не жило и не можетъ жить человѣчество, нашъ европейскій такъ называемый образованный міръ очень обрадовался тому, что нѣтъ религіи, и рѣшилъ, что ея совсѣмъ и не нужно, что мы давно уже стоимъ выше этихъ грубыхъ суевѣрій какихъ то религіозныхъ ученій. «Это дикимъ, которые ѣздили на волахъ, нужна была религія, а мы гораздо выше этого. У насъ есть прогресъ, эволюція, теорія атомовъ, эфиръ, радій. Нетолько nous faisons des 60 à l'heure[2], но перелетѣли черезъ Альпы, ѣздимъ подъ водой, синематографъ, телефоны, грамофоны, безпроволочный телеграфъ. Чего же еще? То же, что есть милліардеры, не знающіе куда помѣстить свои капиталы, и милліоны безработныхъ рабочихъ, которые какъ милости ждутъ работы, и что 13 миліардовъ ежегодно тратится на вооруженія и миліоны людей стоять подъ ружьемъ, всякую минуту по волѣ нѣсколькихъ людей могущіе начинать убивать другъ друга сотнями тысячъ, все это не важно, потому что все это устраняется тѣмъ соціализмомъ и конгрессами мира, которыми мы усердно занимаемся. Какая же тутъ религія. Смѣшно даже при той высокой степени нашего развитiя говорить о такихъ устарѣлыхъ глупостяхъ».
Да, поразительно одурѣніе нашего, такъ называемаго образованнаго міра!
Такъ что въ концѣ концовъ der langen Rede kurzer Sinn[3] слѣдующій. Вамъ, молодымъ людямъ, людямъ 20 столѣтія, людямъ будущаго, если вы точно хотите исполнить свое высшее человеческое назначеніе, надо прежде всего освободиться во 1-хъ отъ суевѣрія о томъ, что вы знаете, въ какую форму должно сложиться человѣческое общество будущаго, во 2-хъ отъ суевѣрія патріотизма, чешскаго или славянскаго, въ 3-хъ отъ суевѣрія науки, т.-е. слѣпого довѣрія всему тому, что вамъ передаютъ подъ фирмою научной истины, въ томъ числѣ и разныя экономическія и соціалистическія теоріи, въ 4-хъ отъ главнаго суевѣрія, источника всѣхъ золъ нашего времени, о томъ, что религія отжила свое время, а есть дѣло прошлаго. Освободившись же отъ этихъ суевѣрій, вамъ надо прежде всего постараться изучить все то, что въ области опредѣленія истинныхъ основъ, религіозныхъ основъ жизни сдѣлано всѣми величайшими мыслителями міра, и, усвоивъ разумное, религіозное міровоззрѣніе, исполнять его требованія не для того, чтобы достигнуть вами или кѣмъ бы то ни было опредѣленной цѣли, а для того, чтобы исполнить свое назначеніе человѣка, несомнѣнно ведущее къ невѣдомой намъ, но несомнѣнно благой цѣли.
Варіанты[править]
№ 1[править]
опредѣляютъ эту форму субъективно вызывая въ каждомъ членѣ общества сознаніе <неразумности>, преступности существующаго порядка и потребность воздержанія отъ какого бы то ни было участія въ немъ, не предрѣшая того, что выйдетъ изъ этого воздержанія. Разница эта кажется не важная, но послѣдствія того и другого отношенія къ экономическимъ вопросамъ огромны. Разница, во 1-хъ, въ томъ, что при соціалистическомъ отношеніи къ вопросу это для огромнаго большинства занятыхъ или для рабочего народа вопросъ этотъ становится личнымъ вопросомъ выгоды, для руководителей вопросомъ славы людской, а такое отношеніе къ вопросу не содѣйствуетъ правильному пониманію его, тогда какъ при религіозно нравственномъ отношеніи это вопросъ общій, не включающій ничего личнаго и дѣло нетолько не въ выгодѣ, а только въ самоотреченіи. Главное же различіе — въ предрѣшеніи вопроса соціалистами и въ не заботѣ о послѣдствіяхъ своей дѣя тельности людей религіозныхъ по самому существу своей вѣры убѣжденныхъ въ неизбѣжной плодотворности ихъ дѣятельности воздержаніе отъ участія.
№ 2[править]
Вотъ отъ этого то я, считая между многими пустыми и вредными дѣятельностями. вытекающими изъ суевѣрія устроительства едва ли не самой пустой и вредной и дѣятельность соціалистическую, я никакъ не могу послать въ вашъ альманахъ статью экономическую или соціалистическую.
№ 3[править]
У людей была вода только въ пруду. Прудъ ушелъ и высохъ. И люди предовольны. Гораздо лучше безъ воды, какъ это мы давно не догадались. Нѣтъ больше религіи, tant mieux[4].
№ 4[править]
Только слѣдованіе религіозно-нравственному закону даетъ ясно опредѣленные, твердые и благіе результаты, соціалистическія же ученія только препятствуютъ всякому улучшенію экономическаго положенія людей. Происходить это по моему мнѣнію отъ того, что ученія религіозно-нравственныя, воспринятыя людьми, измѣняютъ самый тотъ матеріалъ, изъ котораго слагается общество, тогда какъ соціалистическія ученія могутъ измѣнить только внѣшнюю форму его. Во-вторыхъ, что ученія религіозно-нравственныя въ своихъ основахъ однѣ и тѣ же во всемъ мірѣ и во всѣ времена: онѣ въ признаніи братства людей и дѣланіи другимъ того, чего себѣ хочешь, ученія же соціалистическія и коммуінистическія безконечно разнорѣчивы и враждебны другъ другу, какъ это и не можетъ быть иначе при опредѣленіи впередъ той формы, которую должно принять экономическое устройство общества. Въ третьихъ происходитъ это еще и отъ того, что требованія религіозно-нравственныхъ ученій всегда независимы отъ выгоды исполняющего ихъ. Хороши ли, выгодны ли будутъ для него самого или для его семьи, сословія исполненіе требованій нравственнаго закона, человѣкъ, слѣдующій этому закону, исполняетъ его. Но не то съ требованіями соціалистическихъ ученій. Соціалистическія ученія строятся на равныхъ выгодахъ всѣхъ людей. Установленіе же равныхъ выгодъ для всѣхъ людей представляетъ безконечныя неразрѣшимыя трудности вслѣдствіи различныхъ формъ труда и его сложныхъ сплетеній, зависимости одного труда отъ другихъ, трудности же эти вездѣ всегда вызывали и вызываютъ несогласія и борьбы между собою, различныхъ партій. Отъ этого то и происходитъ то, что слѣдованіе людьми однимъ нравственно-религіознымъ законамъ безъ предрѣшенія послѣдствій своей дѣятельности всегда давало болѣе ясные опредѣленные твердые и благотворные результаты, чѣмъ слѣдованіе вымышленнымъ законамъ соціалистическимъ, направленнымъ на осуществленіе впередъ опредѣленной программы.
№ 5[править]
На этомъ суевѣріи основаны величайшія бѣдствія людей: всякій деспотизмъ, всѣ жестокости людей противъ людей, всѣ тюрьмы, казни, извращеніе религій, развращеніе дѣтей и молодыхъ поколѣній, порабощеніе рабочихъ капиталомъ и захватомъ земельной собственности, податной грабежъ, приготовленія къ войнамъ и военныя побоища.
№ 6[править]
Бѣдственныя послѣдствія эти производятъ всевозможныя политическія теоріи, всякаго рода государственныя переустройства, республиканизма, и парламентаризмъ и международныя отношенія и едва ли не болѣе всего всякія комунистическiя и соціалистическія ученія.
№ 7[править]
Но вѣдь для того чтобы власть была властью, необходимо чтобы она поддерживала себя тѣми же самыми средствами, которыми поддерживаетъ себя теперешняя власть — насиліемъ.
№ 8[править]
Суевѣріе это есть то суевѣріе, во имя котораго совершались и совершаются войны, государственныя насилія, суды, казни, тюрьмы, обязательныя поборы, революціи и вся праздная парламентская болтовня и соціалистическіе (рѣчи), конгрессы, брошюры, книги, отвлекающія людей отъ пониманія главнаго свойственная людямъ и дающаго имъ истинныя блага, религіозно нравственнаго закона жизни. Суевѣріе это есть суевѣріе устроительства, т.-е. ложной вѣры въ то, что одни люди могутъ знать самое лучшее для всѣхъ людей общественное устройство и могутъ ради достиженія этого устройства или удержанія его отступать не только отъ закона религіозно-нравственнаго, допускать насилія и участвовать въ нихъ.
