Короленко В. Г. «Была бы жива Россия!»: Неизвестная публицистика. 1917—1921 гг.
Сост. и коммент. С. Н. Дмитриева.
М.: Аграф, 2002.
Скоро, быть может, мы окажемся в разных государствах. В Киеве уже немцы, «союзники украинцев». Третьего дня приехала оттуда одна дама. Выехала по точному расписанию ganz akkurat38, как в Берлине. Те же начальники станций, те же кондуктора. Только в вагонах чисто, вставлены стекла, никто не ломится, нет давки, — точно волшебство. Просто обидно думать, что этот весь хаос — результат одной некультурности и дикости народа, который думает вести человечество по пути переустройства жизни…
Как бы то ни было — пишу Вам пока из незанятой Полтавы. Большевики «укладываются», но еще самодурствуют и производят дикие реквизиции. Придут украинцы, — начнут, пожалуй, самодурствовать по другому. А там, пожалуй, начнутся самодурства «реставрационные». Еще мгла кругом. Нигде не видно простых, ясных, азбучных представлений о началах свободы… Ну, да все это ясно, и повторять не к чему. Теперь ждем самого мрачного: когда одни станут уходить, другие приходить. Впрочем, все уже стало привычно. Нервы притупились. В среде рабочих и простого народа поворот против большевиков. И дело не в программах, а просто в «бытовом явлении». У хлеба хвосты стоят уже и у нас. И в это время подъезжает автомобиль, приостанавливаются все очереди, накладывают полный автомобиль припасов и уезжают… «Это для большевиков». В толпе ропот. При прежнем режиме это умели делать приличнее, не так грубо. Третьего дня к бедному рабочему, зарабатывающему пилкой дров, пришли два «красные гусара». Они и гулять ходят вооруженные. Потребовали денет. Тот отдал 10 рублей. Обиделись и, не говоря худого слова, один застрелил хозяина. Мало! Товарища задержали, убийца бежал. Понятно, все ждут: когда этому конец! Обидно до отчаяния, что прихода немцев многие, в том числе самый настоящий народ, ждут, как избавления… В ожидании — сносят пограбленное в экономии.
Ей-Богу, садился, не желая писать всего этого. Но… тронь теперь русского человека, из него польются все те же мотивы…
Письмо задержалось дня на два-три… Немца все еще нет, но он близится, и, пожалуй, это последнее письмо перед тем, как мы отчалим за границу… «Порядка» станет больше, но будет не менее тяжело жить в атмосфере позора и измены общей родине. Ужасно! И, наверное, расцветет отвратительный национализм. Для городского населения, интеллигентного и полуинтеллигентного, русский язык ближе украинского, и переучивать приходится (напр., учителям и служащим города, земства и т. д.) искусственно… Пойдет теперь та же история наизнанку: маскарадный и квасной патриотизм!..
Вчера над нами летал аэроплан, пока не знаем, немецкий или русский. Вчера же и сегодня приходят доброжелатели, предупреждающие, что будто бы большевики решили взять заложников, отступая из Полтавы, в том числе якобы намечен я и Л.39 Другие это отрицают, и я думаю, что это, вероятно, не верно. Но… все может статься. Мне, будь я здоров, это было бы даже интересно. Теперь было бы трудно. Впрочем, почти наверное этого не будет.
37. Это письмо, первая часть которого датируется 4(17) марта, а вторая 8 (21) марта 1918 года, было адресовано, вероятнее всего, Т. А. Богданович и получено в Петрограде 1 апреля. Затем оно появилось в газетах «Петроградское эхо» (1918, № 41, 2 апреля), «Народное слово» (1918, № 1, 19 апреля), в «Еженедельнике народного слова» (1918, № 3, 7 апреля) в качестве открытого письма под условным названием. Публикуется по тексту еженедельника.
38. Ganz akkurat — здесь: очень точно (нем.).
39. Ляхович Константин Иванович (1885—1921) — муж младшей дочери Короленко Натальи Владимировны (1888—1950), с юношеских лет социал-демократ (меньшевик). Участник революционных событий 1905 г. Дважды подвергался аресту. В 1909 г. бежал за границу. Жил во Франции, учился в университете г. Тулузы. В 1911 г. к нему приехала туда Н. В. Короленко, в 1914 г. — В. Г. Короленко с женой. Вернулся в Россию в конце мая 1917 г., с этого времени — лидер полтавских меньшевиков, редактор органа «объединенных социалистов» «Свободная мысль» («Наша мысль», «Вольная мысль»). В 1917—1918 гг. — гласный Полтавской городской думы, в 1917—1918, 1919, 1920 гг. — член Полтавского Совета рабочих депутатов, откуда дважды исключался за критику Советской власти. В июле 1918 года за публичные выступления против немецкой оккупации и украинских националистов был заключен в немецкий концлагерь в Бялу, откуда был освобожден в ноябре 1918 г. С декабря 1920 г. исполнял обязанности секретаря Короленко. Умер 16 апреля 1921 г. после того, как был арестован Полтавской губчека и заразился тифом в тюрьме. Смерть Ляховича потрясла писателя, относившегося к своему зятю с любовью и уважением. Короленко писал, например, о Ляховиче в письме к Горнфельду в июле 1918 г.: «Он — меньшевик, гласный думы, человек, как раз сдерживающий всякие эксцессы и крайности. Как всегда — такие и попадают между молотом и наковальней. А парень хороший, и хотя он марксист и социал-демократ, но мы часто выступали согласно (он в учреждениях и в печати, я — в прессе)» (Короленко В. Г. Письма В. Г. Короленко к А. Г. Горнфельду. Л., 1924, с. 160). В архиве писателя сохранилось 70 писем Ляховича к Короленко за 1910—1920 гг. (ОР РГБ, ф.135/II, к.29, л. 4-7).