Перевод с укр. Александра Корсунова (А. Корсуна).
В Украине славной нашей
Раньше было тяжко, страшно,
Было некому спасать,
Господу молитвы слать.
Только Бог нас не забыл,
Украинцев наделил...
Радость ныне, скрылась смерть:
Некому нас одолеть!
Францишек Любомирский, переяславский староста.
Анастасий, священник.
Семен Герцик.
Петро Корженко.
Опанас, его племянник.
Чужестранец (Лысенко).
Еврей Авраам.
Зацвилиховский, польский офицер.
Марина, сестра Лысенко.
Казаки, переяславцы, польские жолнеры.
Хор.
Сцена I.[править]
Петро
Так это правда, что ты мне поведал?
Чужестранец
Или Днепр у вас так широко разлился,
Что вести с берега того доходят,
Как из Московии?.. Всё Заднепровье,
Как гром его ударил, запылало.
С лугов, из нор выходят гайдамаки;
Пастух меняет на копье свой посох;
Забросил пахарь ниву — все орала,
Серпы идут на войсковое дело;
Садятся, наконец, и старики.
И женщины, и дети казаками
Вдруг сделались. Бегут все то и дело
Скорее к гетману, ужасным войско стало
Для неприятеля. И лях с евреем
Не знают, где б найти им скрыться место.
Везде, и на Подоле, на Волыни
Все огороды вытоптаны: всюду
Избили старост, выгнали солдат
Поместья взяли силой, а в церквях
Вдруг стало некому свершить богослуженья,
Вокруг же казаки одни, они
В пустынных храмах Бога прославляют.
Петро
Недаром уповают все на Бога!
Он милосерд; хоть строго и накажет,
А всё-таки вдруг смилуется снова.
Чужестранец
Об этом вы вестей не получали?
Петро
Что, человек, сказать тебе! И рад бы
В Господне царство, только не пускают
Грехи! Что может наш народ несчастный?
Как проса в поле, так и ляхов нынче!
А те, кто мог сопротивляться им,
Ушли или убиты, лишь остались
Седые старцы, женщины да дети,
А так же и предатели. Нашлись бы,
Наверно те, кто б на врагов поднялся,
Да только всё проклятые забрали:
Ни пики, ни ружья, ни карбованцев…
Что делать? Где надежда наша, сила?!
Чужестранец
(показывает на грудь)
Здесь наша сила!
(Показывает на небо).
Там надежда наша!
Я человек бывалый; много видел;
Немало бед и сам познал, и бедствий:
Вот, глаза правого недостаёт, и правой
Руки, и здесь, в натруженной груди,
Две пули всажено…
Хотя золотом всего меня обвесь,
Оно мне не придаст того значенья,
Как эти раны, через них могу
Любому украинцу разъяснить:
Смотри и знай, что своему я роду
Служил, как и другие; ты, мой брат,
Служить вот так же должен! Я скажу
Тебе, мой государь: вы всё скулите,
И сетованьям вашим нет конца,
А высвободитесь, — и нет в вас силы.
Вы ждёте, кто заступится за вас!
Тогда вам хорошо решать да спорить!
Пускай чужие насмерть ради вас
Стоят, а вы кричите: «Слава! Слава!
Нет ляхов, разгромили мы всех их»!..
Хмельницкий наш собрал большую силу
И рад помочь всем нашим горожанам;
Но только он к тем посылает помощь,
Кто сам подняться может. Посмотри,
К примеру, в Каневе… Я сам всё это видел.
Петро
Да, расскажи, что было там и как.
Чужестранец
А вот как: видишь, всё в субботу это было,
На Масленице. Ляхи и евреи,
Напившись, вечером гуляли много,
А ночью, пьяные, — где кто упал, там лег.
Ударил колокол в час полуночный глухо;
Огонь повсюду яркий разгорелся.
Шумит кругом, разноситься везде;
«Врагам погибель»! — эхом отдалось.
Те ляхи, в ком ум здравый оставался,
Услышав шум, скорее собрались;
Оповестили старосту. Проклятый
И в городе-то не был: веселился
В монастыре, откуда супостат
Прогнал монахов, что б ввести папистов.
Пока очнулись, глянули — телами
Наполнены все улицы; а войско
Всё разбежалось; только разобрались,
Мушкеты с пушками загрохотали, —
Настало время. Завязалась свалка!
И часа не прошло, — уж русским гибель
Совсем настала. Староста назад
Вернулся, высылает кастеляна:
«Им объяви, что я их всех прощу
И обещаю милость; только пусть
Сдадутся». Только это исполнять стал,
Как, не успев заговорить, замолк он!
«Как умирать, так все умрём! — вскричали
В единый голос все, — хоть режьте нас,
Казните, но погибнем казаками»!
Взбесившись, староста велел за это
Всех растерзать, всех резать и терзать:
От мала до велика, что б живой
Души не оставалось ни единой.
И по тому ужасному приказу
Кровавая потеха началась;
Весь Канев стал багровым и горячим,
И снег от крови таял, как от Солнца.
Без милости, почёта иль пощады
Всех резали; и всякий, для кого
Вдруг случай выпадет рассказывать об этом,
Глаза закроет и промолвит тихо,
Окончив тягостную повесть эту:
«Великий Бог, Твоя на это воля»!..
Но тут Господь наш сжалился над ними:
Отряд явился гайдамаков внезапно,
С Лысенко! И вступил он смело в город!
Почуяв это, бросили резню
И стали крепость защищать здесь ляхи.
А русские, воспрянув, подобрали
Оружие — и изнутри на них…
Хрясь, хрусть, бим-бом, а уже Лысенко в крепость
Вскочил. И сукины бежали дети.
А доблестный Лысенко, как увидел,
Какой они справляли жуткий пир
Над малороссиянами, велел, что б
Всех ляхов, униатов и евреев —
Всех до последнего — перегубить.
«Всё это им будет в воздаянье за невинных», —
Так он сказал. С прощённым воскресеньем,
За понедельником Великого поста,
Во вторник утром дань дарили бедным.
На Тясмине нагромоздили холмик
Из тел еврейских, вечером и утром,
И ночью, и на следующий день
Всё резали; католиков семь тысяч
Загублено, убито, как собак;
И женщин, и детей, виновных и невинных, —
Всех загубили… К вторнику уже
Ни сил, ни иноверцев не осталось;
За старостою в монастырь послали…
И привезли его в сопровожденье
Других господ, закованного в цепи.
Под вечер подлых шляхтичей сожгли,
Со старосты живьём содрали кожу.
Так отомстили недругам за нас!
К среде все церкви Божьи вдруг открылись,
И отслужили благодарственный молебен.
Петро
Всё обошлось прекрасно. Но смотри,
Могли ведь казаки и не нагрянуть,
И все б тогда пропали ни за что.
Так вот, брат, и для нас. Что делать нам,
Хоть даже и поднимемся? И нас
Всех измолотят, как зерно, здесь нам,
В краю, тебе известном, ждать нелепо
Подмоги от каких-то казаков.
Чужестранец
Зачем вам их? Вы сами казаки.
Надежду каневцы где находили?
Кого неволя угнетёт, измучит,
Тому уж всё равно — жить или нет,
Тот смерти жаждет сам. Нет, милый брат!
Иль вы уже наполовину ляхи,
Иль ляхи уж не обижают вас?
Петро
Ну, где не обижают, брат! Ведь ясно
Любому, кто б увидел: стыд и срам!
Как униатский ехал в храм епископ
На литанию, а его повозку
Везли двенадцать малороссиян,
И был извозчиком еврей! Да, видно,
Седмица светлая — назавтра Пасха,
А мы не знаем праздников, в церквах
Все дни не отправлялась служба: это
В храм Божий не пускают иудеи;
На откупе места содержат культа.
Как завтра будет, чем нам заплатить,
То хорошо, а в случае противном
И вовсе праздника у нас не будет.
Чужестранец
И что? У вас никто не шелохнулся?
Петро
Две распри, брат, у нас за год случились.
И что же? Ляхи быстро всё узнали;
Переловили, повязали, дали
Знать старосте, — и смерть там им была.
Надеялись и мы, было, на друга, —
Того уж нет!..
Чужестранец
Да на кого же это?
Петро
Вот на того Лысенко, о котором
Ты говорил. Всё потому, что он,
Ты знаешь, Человек! И он известен
И в нашем городе. Вот уж лет пять,
Как слава ходит про него, а сам он
Не появляется, от нас он удалился.
Он был казак и невзлюбил ярма,
Когда Господь нам бедствие послал.
Так он не выдержал, собрал немногих
Доставив ляхам много огорчений.
Но были силы не равны. А ляхи
В сто раз превосходили нас числом.
Они их окружили, и с Лысенко
Все казаки — товарищи его
В подвале оказались у врага.
Вот староста велел к себе доставить
Лысенко и допрашивал его.
А тот, с ним говоря, схватил оружье,
За поясом висевшее, и сделал
Смертельный выстрел и — в окно, за ним
Толпа поляков жадно устремилась,
Кричат, кричат, — но равнодушен он
К угрозам их, проклятиям различным.
И, добежав до Альты берегов
Крутых, он в реку кинулся бесстрашно,
И ядра с пулями, как град, с брегов
Посыпались. Господь помог ему,
Ничто его не тронуло, на берег
Другой он выбрался себе счастливо.
Мы с той поры не видели его.
Искали ляхи, сто червонцев с чем-то
Сулили за поимку, только зря.
И ходят слухи промеж нас, что он
Ещё воюет, истребляя ляхов.
И поговаривает наш народ,
Что не забыл он нас и, может быть,
Придёт освободить нас. Эх ты, братец!
Надежду мы, конечно же, имели,
Но та надежда умерла давно.
Чужестранец
К чему ж?
Петро
Не слышал разве о причине,
Что с ним была: бедняга воевал,
Но уж довоевался. Вишневецкий
Поймал его в Немирове, сказали…
Не знаю, — говорят, а может, — ложь…
Должно тебе известно быть то лучше.
Чужестранец
Да, слышал я… Молва носилась всюду.
Петро
Ну, слава Богу!
(Снимает колпачок и крестится).
Всё ж, видимо, отец наш Анастасий
Уговорил евреев; разрешили
Служить. Вчера бедняга целый день
У прихожан монеты собирал.
Еврей за службу каждую сдирает
По полдесятка золотых. Ну вот,
Теперь то, может быть, ещё удастся
В день Воскресения устроить службу Богу.
Как вспомню прошлые свои я годы,
То сердце изнывает. Было время!
Коль удостоит нас Господь дождаться
Святого Воскресения, уж точно
Обрадуется весь крещёный мир.
Всё будет радостно и славно, если
Настанет этот день, тогда и я
Печали всякие и горе позабуду.
Вокруг не будет уж угрюмых взглядов,
Все искренне Творца восславят здесь.
А что теперь! О Боже милосердный!
Зачем гоненье нам послал такое!
(Вздыхает).
Сцена II.[править]
Опанас
Ох, дядька! Ох, головушка моя!
Петро
Господь святой с тобой, мой Афанасий!
Опанас
Ох, дяденька-голубчик! Ох, беда!
Беда, что и не скажешь!.. Взяли мать…
Петро
Кто? Как? Куда?..
Опанас
Да, к старосте жолнеры повели;
Сказали: всё равно умрёт без хлеба.
Петро
Ох, Богородица!
Опанас
Ох, дяденька, беда!
И говорил же: « Мама, ну его!
Ну что, как сатана какой изыйдет»?
«Нет, — говорила, — ты их напугал:
Сейчас к нам не зайдут». — Вот нам и праздник
Беда нам нынче, горькая беда!
Петро
Что ж приключилось? Говори ж скорее!
Опанас
И все за куличи! Печь захотелось!
Молил я Богом, что б того не делать!
Что ж? Не послушала. Как я и говорил,
По-моему и вышло! Только в печь
Их стала водворять, они явились.
Как крикнули, так мать, как и стояла,
Чуть не упала, бедная. Они
Как ухватили за волосы, сразу
Поволокли её из дома, я вослед, —
Они меня толкнули грубо в грудь,
Вот, дядя, до сих пор болит ещё. Так,
Повели ещё из дома; я бегу,
Им в ноги падаю, их слёзно умоляю:
«Простите, — говорю, — паны-вельможи,
Не оставляйте сиротой несчастным!
Не мучьте бедной матери моей»…
Просил, просил, они ни полуслова
Мне не сказали. Всё за ними шёл
И всё просил. Один лишь отозвался:
«Отродье нищеты! Твоя мать — псица,
Пусть сучка малорусская в господском
Издохнет погребе от голода. Зато
Вас станет меньше». Взял меня за плечи
И бросил прочь. А мать, — её не видел
Я больше.
Петро
О несчастная сестра!!!
Опанас
Ой, дядя, дай ты мне совет! Что делать?
Петро
Какой совет тебе мне дать, племянник?
Лишь только с тобой плакать и терпеть?
О Бог наш! Что ж сурово прогневился
На нас? Молись Ему, мой Афанасий!
Где человек не ждёт себе подмоги,
Приходится на Бога уповать.
Опанас
(всхлипывая)
Что будет с матерью!.. Беда! Беда! Беда!
Чужестранец
Чего же ты вопишь там? Что же плачешь
Девичьим голоском? Стыд! Ты мужчина,
Казак!.. И малое дитя так не ревёт
По матери, как ты, дубина! Или
Отец тебе игрушек не привёз?!
Петро
Послушай, человек; мы лишь впервые
Увиделись. И я ещё не знаю,
Откуда ты, и кто таков собой.
Ты показался мне сначала дружелюбным,
И я почтил тебя гостеприимством.
Теперь не знаю… Будь, кем ты захочешь.
Лишь только тот, кто верить в Бога хочет,
Большим грехом считает для себя
В чужой беде над кем-то насмехаться.
Ты чужд всем нам, никто не угнетал
Тебя, не притеснял; иди ж свободно
Своей дорогой, прочь от нас, несчастных.
Не смейся над бедой, ведь есть на небе,
Кому услышать это и заставить
Тебя всё это самому познать.
Чужестранец
Рассудок у тебя смутился, дядька!
Коль рассудил ты, что я говорил,
Так ты бы не о том повёл беседу.
(Опанасу).
Лишь женщины да дети квасят губы,
А не такие гайдуки, как ты.
Или слезами горю помогают?
Иль мать тебе вернуть помогут? Нет,
Вот уж, действительно, сплошные малорусы…
Как? В ноги падать ляхам, унижаться,
Слезами вору умывать дорогу?!
В лесу не слёзы помощь, а железо!
Петро
О, что ж ты это молвил, человек!
Ну, хоть бы он пошёл на это даже,
Что с матерью несчастной бы случилось?
Чужестранец
Ничтожные звонки! Вы пустомели!
Какой ещё беды вы, люди, ждёте!
Сто раз на вас Господь послал несчастье,
Затем что вы его, глупцы, давно достойны!
Сцена III.[править]
Анастасий
Зачем, я говорю, за мной бежите?
Навлечь хотите грех вы на себя?
Эй, братцы, разойдитесь, расступитесь…
Подумают, что склоку затеваем.
Сказал же, разойдитесь: вы ничем
Мне не поможете, себе лишь хуже
Наделаете из-за пустяка.
Народ
(кричит)
Как можно! Можно ли? Как? Плащаницу
Святую! Что? Еврейскими руками?
Мы деньги заплатили; мы готовы.
Скажите, чтобы молиться нас пустили!!!
Анастасий
Святое дело — веру защищать,
Семью и свой закон, ведь те, какие
То производят, перед вечным Богом
Большую честь и славу обретут.
И вы бы так и поступали, дети,
Коль случай подходящий подвернулся б.
Но кто без всякой помощи идёт
На смерть, хоть даже и за дело правды,
Тот губит зря и жизнь свою, и душу
И сам себе погибель причиняет.
Что сделаете вы? Вас только свяжут
Или побьют, и вдвое больше вы
Наделаете горя. Притеснять вас
Начнут сильнее, и тогда и ваше
Усердие Бог не приемлет вечный,
И сами вы других в соблазн введёте.
Пред Богом отвечайте, за кого
Вы поднялись? Неужто за меня?
И перед сим я умываю руки!
Когда уже Бог своего раба
Не окружил спасеньем, что ж взялись вы?
За церковь, за Христа? Господь небесный,
Когда б ему угодно было это,
Без вашей помощи их наказал бы он:
Тогда б излились даже реки крови
На полчища врагов по его воле.
Бог милосерден, милости его
Пределов нет. Он и врагов своих
Прощает и щадит. То смертный грех,
Что б вы губили души зря. Отстаньте.
Я защищать святую церковь должен,
Её служитель я. Пускай потащат
Меня в темницу, пусть пытают, мучают:
Не первым мучеником я на свете буду;
А вы идите и молитесь Богу;
Терпите, плачьте, более ж молитесь,
Терпите больше, ибо Бог наш терпит.
Вот лик святой; я с ним и умирать
Готовлюсь: именем Его — идите!
Чего же вы ещё стоите? Расходитесь!
Поистине скажу вам: кто не выйдет,
Врагом тот будет Богу, с ним же — церкви.
Народ
И как же мы тебя покинем?
Анастасий
Кто сказал вам,
Что убоюсь я смерти? Нет. За веру
Моя потребность первая — погибнуть.
А вам же, дети, погибать не стоит.
Прошу вас я, почтенье проявите
Ко мне, священнику! Ради Христа
И матери Пречистой и святых,
Великой Пасхи, что уже подходит…
Идите, дети… Что же вы стоите?
Ну, расходитесь же! Да будет проклят
Тот, кто меня ослушается!
Славно!
Скажу вам: хорошо, сто раз скажу.
С моей души свалился будто камень!
Теперь и смерть мне даже не страшна!
Благословит вас Бог, отец небесный!
Молитесь, дети! Он, отец наш милый,
Над чадами своими явит милость.
Петро
Пожалуйста, скажи мне, что за новость?
Смотрю, и слушаю, не смыслю ничего.
Звонили к службе: батюшка с народом
На рынке оказались! Или вновь
Беда настигла?
Анастасий
Не нова она.
Собрал бы денег я и заплатил
Еврею Аврааму за святую службу,
С условием таким, чтобы сегодня
И завтра не было запрета. Он
Отдал ключи; и благовест раздался;
Сбежался люд; я службу бы начал
И, так как закон повелевает
Христовы страсти поминать сегодня,
Взял плащаницу с алтаря, несу…
Как тут явился жид и закричал:
«За плащаницу нужно бы отдельно
Вам заплатить». Сказал ему: «Помилуй;
И так тебе немало дал я. Что же
Ещё? Ты ведь противник христиан,
Еврей, не следует тебе мешаться
В обряд церковный». Он тогда из рук
Вдруг выхватил святую плащаницу
И стал топтать, что б никому она
Уж более не доставалась, видно…
Народ не выдержал и с ног его свалил.
Он закричал, из церкви вон и прямо
Пустился к старосте, что б клеветать на нас.
Сцена IV.[править]
Зацвилиховский
А, вот он где, схизматик безобразный!
Авраам
Так, это он, почтенный господин!
Он, бунтовщик! Бежать хотел куда-то!
Зацвилиховский
Не убежит кабан. Скорей, ребята!
Мы саблями ему путь заслоним!
Покажем мы ему, как избегать нас!
Анастасий
Но я не думал и не думаю бежать.
Авраам
Нет, нет… Почтенный господин, о нет!
Он лжёт.
Анастасий
Быть может, эта ложь слетела
Здесь с языка не моего, а всё же
В устах родилась иудея? Что вы
Явились такой кучей за одним?
Зацвилиховский
В тюрьму тебя возьмём, враждебный русский.
Анастасий
Возьмите. И если б даже малое дитя
Пришло за мной, я б вам повиновался.
Берите!
Зацвилиховский
Русских сердце таково!
В лице не изменился.
Анастасий
Что ж меняться?
Вы думаете, страх в меня вселили
Тем, что сюда во множестве вошли?
Что говорил Христос наш, как евреи
Пришли за ним? — «Да даже б легионы
Небесных ангелов сюда явились сразу,
Я всё равно хотел бы, что хотел».
Так я скажу вам, что сопротивляться
Я не намерен вам, не мните же,
Что вы враги мне, защищён крепчайше
От Бога я. Пять слов сказать, и вмиг,
Откуда ни возьмись, взялась бы помощь…
И вся толпа бы ваша разбежалась.
Зацвилиховский
О, что ты говоришь, холоп, схизматик?
Анастасий
Я говорю, напрасны ваши сабли;
Они вам, верьте, будут бесполезны,
Коль я не покорюсь сам.
Зацвилиховский
Замолчи!
Анастасий
Молчим.
Зацвилиховский
(Аврааму)
В чём дело было, говори!
Авраам
Конечно, господин! Устроил склоку!
И даже свару. Заплатил он деньги
За службу… Но у них есть полотенце,
Что тело Бога их обозначает,
Которое все лезут целовать.
Он денег пожалел и взял бесплатно,
И захотел средь церкви разостлать…
А я стою в дверях и это видел…
И только растворил рот для молитв, —
Я — в церковь. «Деньги, — говорю, — где деньги»?
А их отец святой вдруг стал ругаться,
И моей просьбы не исполнил он.
Народ весь на меня тогда поднялся,
Да так, что и забил бы, господин!
Действительно, чуть-чуть бы, и забили!!
Анастасий
Неправда, иудей!
Авраам
Нет, он всё лжёт;
А я так правду говорю святую!
Похитил он из церкви! Вы спросите!
Зацвилиховский
Похитил? Что?
Святую плащаницу?
Так повинуешься ты мне? Где скрыл её?
Скажи, куда полотнище ты спрятал?
Ну, говори!
(Бьёт его по щеке).
Анастасий
(подставляя щёку)
Ещё бей, по другой.
Чужестранец
(подходит)
Постойте. И не грех вам издеваться
Здесь друг над другом? Что же вы деретесь?
Иль вы хотите, что б истолковали
Так это, что глумиться захотелось
Над христианами презренному еврею?
Ты, Авраам, иль как тебя зовут?
Скажи мне, сколько стоит плащаница.
Авраам
Платите хоть десяток золотых.
Чужестранец
(бросает ему деньги)
Возьми хоть двадцать, верный сын Закона!
И убирайся в дом свой с благочестьем.
Авраам
Ещё ругается!
(Тихо).
Да, верно, двадцать злотых.
Зацвилиховский
Что ты за человек!
Чужестранец
Я странник Божий.
Зацвилиховский
Ну, хорошо. Сюда, сюда, ребята!
Возьмите только этого невежу!
Чужестранец
За что?
Зацвилиховский
За то, что бесу ты подобен.
Посмотришь на тебя, так и признаешь
За тех, кто просит по дворам кусочки,
Слепых, кривых, в оборванной одежде;
А деньги, как полову, рассыпаешь!
Чужестранец
(подходит к нему и показывает ему тихо что-то, похоже на лист бумаги)
Не возмущайся. Погляди…
Я к вашему сам старосте явлюсь.
Вы против русских плохо, что идёте,
А я зло умножать не собираюсь.
Зацвилиховский
Да, хорошо, я знаю.
(Жолнерам).
Разойдитесь!
(К Анастасию).
Ступай-ка в церковь с этим полотенцем
Как говорит наш Авраам.
(Авррам).
А ты,
Не беспокой нас целую неделю,
Ведь деньги получил ты уж сполна.
Авраам
Твоя на это воля, господин,
Я бы промолчал, и это вам известно…
Большую пошлину за откуп правят.
Ещё просить осмелюсь, господин, вас:
Вот, завтра понесут они хоругви
На крестный ход вкруг церкви раза два…
Так, может быть, ещё и за хоругви?..
Чужестранец
А сколько?
Зацвилиховский
Как, жидовская утроба?!
Дождёшься у меня ты! Эй, ребята!
Авраам
Ох, батюшки! Ой, горюшко! Простите!..
Простите, я не буду, я не буду…
Зацвилиховский
Смотри, не очень…
Авраам
Нет, я… Ничего…
Действительно, так… Ничего… Я просто…
Зацвилиховский
Перепугал я чёртова еврея!
(Тихо, чужестранцу).
Ну, хорошо, понятно.
Анастасий
Кем ни был ты, и как ты это сделал,
С расчётом, или просто, бескорыстно,
Но дело это доброе. Спасёт же
Пускай тебя Господь! Сбирайтесь люди…
Сбирайтесь же. Пойдем молиться Богу.
Сцена V.[править]
Герцик
Нет, братцы, нет, как нет!
Терпите, коль хотите, мне… Довольно!
Хотя и пропаду, пусть знает он,
Как задевать меня.
Петро
Что происходит?
Один из парней
Послушай, брат; что сделаешь ты криком?
Услышат…
Герцик
Что? Ты думаешь, что я
Такой, как вы? Нет, братцы, знайте то лишь,
Что отец мой полковник был. Да, да!
Забыт он разве? Ведь, я вижу,
Теперь, как уже нет средь нас Лысенко,
Так он хозяин сам себе вполне!
Друзья, постойте! Ещё жив-здоров
На голову его.
Некоторые из народа
Тебе что, дурно?!
Герцик
О, чёрт с ним! Дурно? Вот! Ему
Наверно, ещё хуже будет.
(Оглядывается кругом).
Вот как?
Здесь много вас! И все знакомы мне,
Когда-то все друзьями были. Прежде,
Бывало, виделись, когда ещё покойник
Отец был жив, теперь все позабыли.
Один из парней
Нет, господин. Кого, как не тебя
В совет ещё избрать нам надлежало!
Герцик
Вы знаете, кто я?
Второй из парней
Вельможа Герцик.
Герцик
Отец за вас мой умер, как с покойным
Лысенко вы хотели подниматься,
За всех жизнь отдал в пытках и мученьях…
Не показав ни на кого, он всё
Взял на себя, а вы меня забыли!
Один из народа
Его отец был добрый человек!
Второй
Спасенная душа!
Один из парней
Нет, не забыли.
Чего ты хочешь, господин вельможный?
Во всем тебе охотнее послужим!
Герцик
Какой беды ещё вы не терпели?
Ещё как, разве враг над вами не глумился?
Псу лучше честь, чем каждому из вас!
Чего вы ждёте?
Анастасий
Милости от Бога!
Герцик
Бог видит наши беды, Бог помощник
Для нас, всё так. Послушайте вы только:
Вы терпите всё, но я не желаю.
Над вами все глумятся; вы покорны, —
А я другой!.. Меня не задевай!..
Послушайте, товарищи, вчера
Меня обидел староста проклятый:
Невесту-девку отнял у меня,
Любимую мою, сестру Лысенко.
Забрал её и держит у себя,
Среди католиков. Я звать хотел на свадьбу
Вас после праздников, а он её украл,
Схватил, как волк овцу порой хватает.
Услышав, что Лысенко уж убит,
Он думал, что его настало время
Над всем его семейством издеваться.
Вам много бед досталось от поляков;
Вы все терпели, я же — не хочу!
Пойду и с ним расправлюсь прямо, братцы…
Убью… Из пистолета прямо! Вот как!!!
Что после будет, после пусть и будет!
Уж лучше смерть, чем поруганье это!
Один из парней. Молодец!
Второй. Добрый Герцик человек!
Третий. Доброе сердце!
Четвёртый. Его отец умер за нас!
Пятый
Он сирота!
Шестой
Да, сирота он, бедный!
Седьмой
Мы не допустим Герцику погибнуть!
Уж сами все погибнем за него!
Один из парней
Как деды говорили: лучше смерть,
Чем надругательство терпеть такое.
Анастасий
Раб Божий Симеон! Зачем людей мутишь?
Коль захотел погибнуть, так погибни.
Но для чего других ты совращаешь?!
Герцик
Ох, батюшка!..
Анастасий
Послушайте, миряне.
За ним из вас кто двинется вослед,
Тот христианству враг, и я, по праву,
Мне данному от Бога, запрещаю
Вам всем. И противозаконно так вам
Вести себя. Теперь великий праздник.
Хотели в церковь? Что ж, это возможно.
Идите! Что ж стоять вам?
(Поворачивается).
Герцик
(в гневе бросается к нему)
Ты,
Быть может, сыт по горло польской пищей?
Ну, ешь; так поклоняйся им, — ещё раз
Тебе они все щёки отобьют!..
Что добрых мутишь ты людей, священник?!
Анастасий
Вас, люди добрые, прошу скорее в церковь,
До вечера ведь нам недалеко.
Герцик
Стой, стой — не шевелись! Ещё узнаешь…
Петро
Семён, ты что? Он белены объелся?!
Ребята! Ох! Что ж вы стоите здесь?!
Не видите, он, верно, обезумел!
К священнику!.. Ах, бесов сын — антихрист!
Ох, супостат!! Проклятыми руками
Посмел!..
Его вяжите!
Герцик
Как?! Вяжите?!
Ты, старый пёс!.. Кишки тебе скорее
Я этой саблей разрублю, чем на меня
Ты путы наложить успеешь!!
(Размахивает саблей).
Сотня
Чертей вам! Вы, проклятые мерзавцы,
Подставки иноверцев, отщепенцы,
Вы — незаконные, помощники евреев!
Иуды все, Христом заторговали!
Вам всем, я вижу, дашь хоть тридцать злотых,
Так вы сейчас же веру измените…
Чёрт с вами!
(Поворачивается назад).
Будьте прокляты навеки
От Бога! Пусть забудет вас, как вы
Его забыли! К очагам бегите,
Средь женщин миловаться — ваша доля!
А я — один попробую всё сделать…
Народ
Семён! Брат! Мы твои все: делай с нами,
Что ты захочешь, хоть куда веди нас
Направо иль налево, как угодно,
На муку, на смерть, в ад… Мы добровольно…
За веру православную, за род наш!..
Анастасий
Раб Божий Симеон, умерь порывы!
Послушай лишь меня… Твоя в том воля —
Сочтёшь ли нужным, или нет, — как знаешь,
Послушай…
Герцик
Что я буду слушать здесь?
Хоть богу служишь ты и календарь
Толкуешь, сам я знаю, что мне делать.
Анастасий
Я знаю, верю, друг. Ты на меня
Напрасно сердишься, сын мой. Я разве
Советую, чтобы ляхам подчиняться?!
Нет, дорогой наш Симеон, неправда.
Пусть Бог нас упасёт: душа моя
Болеет за родную землю нашу.
И так на свете нелегко мне жить…
Ужасно так, что огненную муку
В аду кромешном легче бы принять,
Чем мучиться, на то везде взирая,
Как вера православная страдает
И добрый наш народ рыдает горько…
Да только одного мне жаль, того
Что вместо освобождения и счастья,
Накличете вы новую беду!
Из распрей ваших ведь добра не будет;
Всех переловят, а потом суровей
Начнут теснить — вот, собственно, и всё!
А мой совет: отправить бы кого-то
К Хмельницкому, что б попросить его,
Что б смиловался он, — прислал нам помощь;
Ведь мы и так безмерно уж страдаем. Да!
Тогда мы бы свободу обрели,
Изгнали прочь отсюда чуждых ляхов,
И всё ж не так, как раньше изгоняли,
Что перережут всех и перетопят!
Спаси от этого нас Бог! Великий грех
Отплачивать злодеям по-злодейски;
И потому не мести, а свободы
Нам нужно.
Чужестранец
Посылает вам пан гетман
Поклон свой и велит прочесть письмо.
(Читает).
«Известно нам, что в Переяславе
Поляки притесняют украинцев,
И граждане ещё там несвободны.
Так я, любезные единоверцы,
Пять тысяч войска посылаю в помощь
Для истребленья всех проклятых ляхов,
Так славьте, Божьи дети, Бога с нами,
Избавившего свой народ от тяжкой скорби».
Петро
Как?
Чужестранец
Так.
Герцик
Они того не стоят, не желают.
Чужестранец
Готовьте войско: я его возглавлю.
Под вечер, как смеркаться уже станет,
И соберутся в храме латиняне,
Наметьте каждый дом, где лях живет,
Ударьте в колокол и режьте супостатов;
А мы, услышав, явимся сейчас,
Кругом весь Переяслав обступив,
И ни одна проклятая душа
Не вырвется без мщения отсюда.
К утру вы все получите свободу,
И в этот день двойной случится праздник,
То Воскресение Христово, а с ним — наше
Освобождение от тягостной неволи.
На утро здесь лишь будут христиане,
А этим вечером сразятся с нами звери.
Поляки не покроют себя славой,
И гибели никто пусть не избегнет,
Измучьте их; пусть маленький ребёнок
Вздохнёт легко сегодня, пусть не жжёт
Позор неволи нас… Не будет завтра
Здесь духа вражеского, ибо так велит
Ваш господин, вельможный гетман вам!
Все
Смерть латинянам! Смерть им, супостатам!
Все мы освободимся!
Чужестранец
Не кричите,
Не надрывайте свои глотки так,
А то услышат недруги нас раньше.
Ты, Герцик, возвратишь свою невесту;
Ты, бедный, мать свою вернёшь. Для всех
Найдётся дело этим утром.
Петро
Кто ты,
Забавный человек? Скажи на милость,
Освободитель наш, кто ты таков?
Чужестранец
Лысенко!
Тише, тише!
Голоса
Как? Что? Неужто мёртвые встают?
Родимый батюшка! Освободитель!
Быть может, это ложь, что вражьи ляхи
Тебя убили? Нет, вот раны! Правда!
Ты жив, воскрес из мертвых? Или призрак?!
Лысенко
Нет, я — Лысенко, люди добрые, не призрак!
Лысенко я… Вам странно, странно видеть
Меня из гроба вставшим? Страшно вам
Узреть живого мертвеца! Не удивляйтесь,
Ведь для людей своих наш милосердный
Господь творит такие чудеса.
Я знаю, братцы, что разнесся слух,
Что недруги Лысенко доконали,
Что умер он от голода в темнице;
Что руки помертвелые не могут
Сердца их уязвить; что его ноги
На их погибель и на муки их не смогут
Уже подняться, и одна душа
Бессильно реет, созерцая горько
Печальную судьбу семьи родимой,
Как сокол в облаках в далёком небе,
И, видя братское несчастье, стонет,
И зря стремится, бьётся, как волна,
Что по Днепру гуляет в непогоду,
Клокочет, рвется, сыплет мелкой пылью,
Хотела бы и берег затопить,
Но вырваться из русла неспособна…
Да, братцы, да; весть эта справедлива.
Я вправду уж мертвец: для мира мёртв я
И для себя. Уже я не человек;
Уж я не тот Лысенко, что меж вами
Когда-то лучшим казаком казался
И впереди отборного отряда
На вороном коне всё выступал…
Того Лысенко уже нет… Остался
Урод какой-то, немощный, избитый,
Как дерево обрубленное… Вот; ой,
Что называется Лысенко. Чудо,
Воронье пугало, трухлявый старый столб
Вот что такое нынче ваш Лысенко!
Так, братцы, я уж умер. Тень моя лишь
Явилась к вам, в родной свой Переяслав,
Что бы спасти своих любимых братьев:
Тебе, Семён, любимую вернуть,
Тебе — мать, Опанас, Господний храм
И божью службу, батюшка, тебе;
Отдать для всех имение, свободу
И отомстить врагам за смерть родных,
Так отомстить, чтоб через двести лет
Их правнуки Лысенко вспоминали…
Петро
Так, это он! Лысенко! Наш Лысенко!!!
Как мы тебя все сразу не узнали?
Герцик
Мой брат!
Один из народа
Скажи, как ты освободился?
Лысенко
Через Господню помощь. Вишневецкий,
Не превзойдя меня во всех тех кознях,
Что мы друг против друга учиняли —
Я — ляхам, украинцам — он, так хитро
Хотел меня отвлечь и помириться
Решился будто… Так подумал я…
Условились дать войску передышку
На месяц мы. В то время я пытался
Поспеть в Немиров… Но, как на беду,
Они там нас подстерегли лукаво!..
Я осенью на Лагре находился,
Как глядь! — Лишили в полночь меня сна
Какой-то шум и крики… Лишь глаза
Открыл, увидел: ляхи подоспели
И держат сабли наготове. Я
Схватил свою и всё-таки решился
Хоть и пропасть, но так, что не без славы.
И здесь-то, братцы, я руки лишился
И глаза правого, и эти шрамы
Везде остались в память о той ночи…
Подобно бешенному волку я сражался,
Однако всё ж меня смогли связать
И отвезти в Немиров… Торжествуя,
От радости затрясся Вишневецкий,
Едва меня в оковах, в путах встретил!
Велел вести меня тотчас на пытку…
Меня пекли, секли, обе ноги
В железо заковали и в подвал
Отправили, что бы средь крыс, лягушек
Голодной смертью уморить меня.
Седьмой день кончился — я всё лежал,
Больной и слабый, исхудавший… Еле-еле
Душа держалась в теле, смерти ждал я…
Но вот мои лихие гайдамаки
В Немирове явились. Радость, горе
Смешались в кучу! Вишневецкий сам
Скорее убежал. Те из поляков,
Которые успели, с ним исчезли;
Которые остались, те погибли
И пали от огня и от меча…
Узнав о моей доле, гайдамаки
Меня освободили быстро. Братцы!
Немало горя я полякам сделал,
Немало христианских городов
Освободилось с помощью моей…
А Переяслав мой родной… Последний
Раз, может, над врагом восторжествую, —
Но этот раз семи подобных стоит!
Сегодня вечером вы будете свободны:
Пять тысяч войска к вам пришло на помощь,
Пять тысяч, братцы! — Только с тем условьем,
Чтобы ни один из вас не попытался
Врагу помочь бежать отсюда! В сердце
Поэтому тому меч острый, кто в своём
Жалеет латинян! Мы в десять раз
Отплатим им за наши беды!.. Смерти мало!
Все беды, все несчастья, мои братья,
Которые есть в мире, соберём
На вражеские головы проклятых!..
Кто пересилит все свои сомненья
И волю явит, тот достоин чести!
Тот будет первым между казаками!..
1-ый из народа
Разрушим кости их!
2-й
Огнём опалим!..
3-й
В грязи их утопить!
4-й
И вверх ногами
Всех перевешать!
Анастасий
Стой, Иван, послушай,
Одну я притчу знаю.
Лысенко
Так пусть будет
Она короткой!
Анастасий
Не длинна. Когда-то
Отец и сын друг с другом жили в доме.
Сын был назло отцу угрюмый, грубый,
Родителю он своему перечил,
Однако всё терпел отец, прощал всё,
Переносил сыновьи он обиды.
Однажды сын отца разгневал крепко,
Так досадил отцу, что тот прогнал
Дитя своё из дома. Сын пошёл,
Он удалился от родного дома, —
И вот пришлось ему переправляться
Чрез реку бурную… Там паводок испортил
Мост. Юноша упрямый путь продолжил,
Пустился вброд и в пропасть угодил,
И стал тонуть… Увидев то, отец, —
По случаю он рядом оказался, —
Когда уж сын стоял в воде по шею,
Сам бросился за ним и спас его.
Что ж сын? На следующий день,
В ответ на столь чудесное спасенье,
Он бил отца!.. Теперь скажи, будь добр,
Как должен с сыном поступить отец?
Лысенко
Что? Пусть отец покинет злого сына
И навсегда из дома пусть изгонит.
А ты бы, батюшка, хоть помолчал теперь
Затем что, я не знаю, что ты хочешь…
Анастасий
Да будет так,
Молчать ты попросил. Отец, однако,
По-твоему, покинуть сына должен.
Так знай же, сын, и вы узнайте, люди,
Что тот отец — Господь наш милосердный,
А непокорное дитя — Лысенко.
Ведь он в своём Писании призвал
Не воздавать врагу за беды злом.
Ты знаешь это, только сколько крови, —
За дело или нет, — настолько, что
Растянется надолго покаянье, —
Ты пролил всё ж? Бог это всё терпел,
Терпел, пока его святою волей
Терпенье было, ждал, что прекратишь.
Ты не одумался, — постигло наказанье,
Отдал тебя Господь врагам суровым,
Лишил руки и глаза, только тело
Он сохранил твоё, что бы душа спаслась.
И, как отец, помиловал тебя он,
От смерти спас, из пекла даже вырвал
Десницей Вседержителя своей…
Что должен сделать ты? Горячим сердцем,
Молитвою и добрыми делами
Его благодарить… Но что ты сделал?
Ты мучаешь Его. Ты знаешь, что Спаситель
Сказал. Всё, что для ближнего ты сделал,
Ты для него свершил — добро иль зло.
А ближний, малороссиянин ли, поляк —
Всё человек, всё божья тварь такая ж…
И вам не стыдно всем ещё? Господь
Молитвам внял и в горести, в несчастье
Послал для вас свою святую помощь,
А вы сейчас зачем-то против воли
Его идёте! Грех великий, чада,
Великий грех!.. Коль вы хотите счастья
И воли для родимой Украины,
Так угождайте Богу, а не бесу…
Лысенко
(берет Анастасия за руку и подталкивает его церкви)
Вот, видишь, батюшка, твоя церквушка;
Там и молись за нас. Ступай туда.
(Берёт у Герцика саблю).
Послушай лишь один из вас его, —
Я поражу его тогда вот этим!..
Недаром я пришёл освободить вас,
Недаром шлялся я, переодетый,
Недаром выпросил от гетмана подмогу:
Всё же для вас, всё из-за вас… Так знайте ж,
Что я над вами главный! Смерть и беды
Полякам всем! И мало-мальски что
Средь вас не так, я сразу всё оставлю!
Народ
Что ты прикажешь нам, так всё и будет!
Анастасий
Вы местью не губите душ своих!
Лысенко
Не погубите Родину и семьи!
Анастасий
Послушайте, Господь вас покарает!
Лысенко
Коль что не так, всех брошу я сейчас!
Анастасий
В храм божий, братья! День велик сегодня!
Пусть проклят будет тот, кто жаждой крови
День гибели Спасителя чернит!..
(Уходит).
Всеобщий хор
Весенняя уж засияла зарница!
Вот тронулся лёд на родимой реке,
И солнце блистает на первом цветке,
Который сумел из-под почвы пробиться.
И хмурые рощи теперь нарядились,
И пчёлы за мёдом к лугам устремились,
Животное радо, и птица поёт,
И конь по стезе с вольным ржаньем идёт:
Всем радость и счастье приносит весна…
Но что ж Украина того лишена?!
Украина! Украина!
Такова твоя судьбина!
Все забыли о неволе,
О твоей лихой недоле!
Соседи забыли и все сыновья,
Неужто Господь мыслил так, как родня?!
Хор юношей
Что, девушки-красавицы,
Не чуете весны?
К чему же вы не пляшете,
Что ж песни не слышны?
Расцветить не пытаетесь
Своих чернявых кос?
Над нами издеваетесь?
Вот как вдруг встал вопрос!
Вы думаете, песенки
Одним нам запевать?
Веночки же, прелестницы,
Одним нам заплетать?
Хор девушек
Подарки нам не надобны,
Готовим их для вас.
Мы помним песни радости,
Венков у нас запас!
Сперва вы милой Родине
Свободу возвратите,
Сначала чужестранца вы
Отсюда прогоните.
И приходите вы тогда
На наш цветущий луг,
Для девицы, что влюблена,
Всяк будет милый друг,
Тогда-то все красавицы
Вновь песни запоют,
Себя, что б вам понравиться,
Цветами уберут!
Всеобщий хор
Снег земле сказал: «Молчи, земля!
Не поможет тебе Солнце твоё»
Услыхало это Солнышко, —
Растопило вмиг надменный снег,
Землю всякой зеленью украсило.
И ты, враг спесивый, так нам говорил
И Бога, безумный, со смехом хулил;
Но Бог нас услышал, — недолог твой бег,
И ты перед Богом растаешь, как снег!
Сцена VI.[править]
Марина
Где он? Где он?
Лысенко
Здесь, здесь, моя сестрица.
Смотри сюда, когда ещё увидишь…
Моя несчастная! Моя голубка!
Ты птичка-невеличка… Ох, родная!
(Целует её).
Марина
Мой Бог! Иль это ты ещё, мой брат!
Калека, старец!! Ох, моя головка!..
(Припадает к его груди).
Лысенко
Не прикасайся ты лицом, сестрёнка,
В моей груди: удары ляхов щёки
Тебе натрут… Торчат без мяса кости, —
Ещё вопьются в белое лицо…
Марина
Позволь, мой брат! Иль слёзы не смягчат
Твои раненья?.. Высосу губами
Весь гной из язв твоих… Ох, что же это!
Нет глаза!.. О, мой братец дорогой!
Хотя б один коль вынуть у меня
И вставить вместо твоего! Была б я
Счастливой более…
Лысенко
Не говори того!..
Не плачь, моя душа… А то и я
Не утерплю и сам заплачу скоро…
Марина
Мой брат!!!
(Плачет).
Лысенко
Не плачь, сестра! Хотя б теперь не плачь,
Ведь плакать некогда. Я на минутку
Сошелся здесь с тобой. Мне надо делом
Заняться здесь…
Марина
О, знаю, знаю, сердце!
Чтобы враги тебя не отыскали.
О, я тебя сокрою!
Лысенко
Нет, сестрица!
Не о сокрытье речь… От рабства, от позора
Тебя избавить, и обширный город
Из-под господства иноземного. Вот с чем
Пришёл сюда я. Утром все мы будем
Уже свободны. Вечером сегодня
Поляки от возмездья не уйдут…
Рубить, терзать их будем, как возможно
И похитителю мы твоему
Измыслим вместе мы такую муку,
Что задрожит и чёрт… Чего же ты, сестра,
Так побледнела? Что ты задрожала?
Эй, баба, баба! Вот природа ваша
Такая женская! Ну, хорошо, сестра,
Вот тебя и встретил, что б не вышло
Чего-нибудь, что б повредило нам.
Скорей на Днепр побежим отсюда,
Тебя я спрячу там… Что ж ты бледна?
Не бойся!.. Там Семён тебя отыщет.
Марина
Но как же так, сейчас?!
Лысенко
Сейчас, сейчас.
А! Я теперь увидел, что случилось,
Чего ты ужаснулась! Ты узрела,
Что правую я руку не имею;
И что когда твой супостат в погоню
Поскачет за тобой, я не смогу
Отбить тебя. Любимая, не бойся!
Не даст ещё и левая позора.
А срубят левую, — возьму я в зубы саблю,
Но всё-таки сестры не дам в обиду.
Марина
Брат, брат!..
Лысенко
Чего ещё! Пойдем скорей …
Марина
Мой братик! Хоть убей меня, зарежь —
Я не пойду с тобой.
Лысенко
Сестра, что ж это?!
Марина
Семёна никогда я не любила.
Тебе сказали зря, что до сих пор
Я всей душой лишь по нему страдаю.
Тебе сказали, что я поневоле
Живу у старосты, что он меня
Украл, отнял… Ох, брат мой! Для чего
Не разорвётся грудь моя, чтобы с последним
Пропало вздохом роковое слово!!!
Бей, режь меня — я старосту люблю.
Бей, режь меня — я из любви к нему
Покинула Семёна… Да, по роду
Я малороссиянка, но поляк,
Хоть вызывал сомненья, стал мне милым,
Я за него пойду на смерть, на пытки!
Лысенко
Ты?
Марина
Я.
Лысенко
Моя сестра?
Марина
Твоя, да.
Лысенко
Лысенко?
Марина
Да, Лысенко я, мой брат.
Лысенко
Иди за мной.
Марина
Не двинусь.
Лысенко
Не пойдёшь?
Марина
Нет, не пойду.
Лысенко
Тогда тебя я силой
Возьму, заставлю позабыть поляка,
Уговорю, что б вышла за Семёна.
Марина
Насильно не заставишь, не возьмёшь.
Лысенко
К чему ж?
Марина
Пока меня ты с места сдвинешь,
Я кровью истеку перед тобой!
Лысенко
Ах ты, змея! Пугать меня ты стала?!
Иди, я говорю, со мной сейчас!
Марина
Я уж тебе сказала — не пойду.
Лысенко
Так, право, я убью тебя на месте!
Марина
Убей. Убить себя я дам, но только
Смириться с принужденьем, — нет и нет.
Лысенко
Ох ты, папистка! Так у казаков
Тебе неволя, принужденье, значит,
А у поляков воля, что ли?!
Марина
Да!
Мне свобода мне и радость только с милым…
Я уж тебе сказала раз, мой брат,
Что не насильно затащил меня
К себе чиновник, что сама как-то
Сдружилась с ним. Ты б всё-таки подумал:
Коль он действительно держал меня в неволе,
Как пленницу свою оберегая,
Смогла б тогда к тебе я выйти?.. Он бы
Так и смотрел за мной, куда бы я
Не отходила. Я его невеста,
Не пленница; хватает у меня
На это сил души. Ты слишком мало
Познал свою сестру… Нет, брат! Скорее
Одно похолодевшее он тело
Вы обнимал, чем взял живую руку,
Когда бы захотел, как нелюбимый,
Меня удерживать помимо воли… Он
Меня не принуждал — сама решилась,
Что б защитить от Герцика себя,
Когда б ты не пришёл сюда полякам
Долг старый отплатить, мы честным браком
Соединились, праздник лишь пройдёт.
Но нынче уж не жить нам в мире вместе…
Как обручённая, я лечь могу лишь с ним
В одной могиле.
Лысенко
Аспид лютый! Демон!
Не ляжешь ты в одной могиле с ним! Сейчас
Я саблей разрублю тебя на части,
А с ним разделаемся утром… Пропадай!
(Замахивается на неё саблей и, видя, что она смело стоит и нисколько не шевелится,
останавливается).
Ты не боишься смерти?!
Марина
Не боюсь.
Лысенко
Ну, ты сестра моя!
Марина
Твоя, Лысенко.
Лысенко
Любовнику ты своему расскажешь,
Предупредишь его ты обо всём
И попытаешься спасти от смерти?..
Марина
Нет,
Не будет этого! Спасать от смерти
Поляков я не стану. Месть святую
Своих любимых братьев не предам.
Я малороссиянка! За глумленье,
За надругательства, отнятие свободы,
За кровь, за слёзы ты родных пришёл
С врагами расплатится посрамленьем,
Лишением свободы, саблей, кровью,
Пришел спасать от всех насмешек веру,
Избавить близких от беды, из дома
Сор чуждый вымести навеки… Да, немало
Терпела наша бедная семья!
И терпит ныне, — словно страсти грешных,
Пытают нас католики… Но Бог
Решил — все мы должны освободиться,
И смоет наши слёзы кровь поляков…
Ох, брат мой! Я с душой малороссийской,
И горе малороссов очень, очень
Мне сердце ранит… С этим ты не медли!
Не выдам вас. Не только что не выдам, —
Того, которого я люблю я всей душой,
Как Божий мир, как, братец, и тебя,
Я не спасу! Я даже ненароком
Ему не прошепчу: «Беги, тебя
Убить хотят»… Сама вам помогу.
Недаром господин Зацвилиховский
К нему пришёл и что-то говорил!
Существенное что-то. Может быть,
О помощи, недоброе почуял,
Узнав, что и народ не зря собрался…
Его все подозрения сниму я,
Я заведу его сюда, как станет
Темнеть, и милого тебе предам!..
И вместе, обнявшись с ним крепко, крепко —
От братского удара я погибну…
Лысенко
Когда стемнеет и начнут звонить в костёле, —
Чтобы ты была с ним здесь и дожидалась.
Марина
Буду.
Лысенко
Ты предашь?..
Марина
Нет, не предам!
Лысенко
Отлично.
Будь проклята от Бога и меня
И будь же ты навек благословенна!!!
Первая половина
Славим великую силу любви!
Любовь, странно и чудно твоё господство.
Ты сильней всего на свете!
То, что и судьба сама разлучает,
То, что природа запрещает,
Ты соединяешь и миришь.
Вторая половина
Славим большую любовь к семье!
Ты то согреваешь, то сердце студишь,
Холод, пыл — одно из двух!
Ты разрываешь, что судьба связывает,
Калечишь то, что натура исцеляет,
Приятное ты делаешь противным.
Первая половина
Сердце любовью у неё загорелось,
Всё оно за милого своего растревожилось,
Неистребима вечная любовь к нему.
Вторая половина
Слово «семья» для неё не новое.
Сердце в ней малороссийское, украинское, а не чужое.
А семья для малоросса превыше всего.
Сцена VII.[править]
Марина
(поёт)
Солнце в золоте лучей
Мне подмигивает,
Через улицу ручей
Перепрыгивает
Ах, ручей,
Чей ты, чей?
Староста
(поёт)
Я от снега и лучей,
Я бегу, я смеюсь,
Я сейчас с другим сольюсь!
Марина
Ты сейчас бежишь, вода,
И дурачишься,
Завтра станут холода, —
Ты запрячешься
Ах, ручей,
Чей ты, чей?
Староста
(поёт)
Я от снега и лучей,
Я бегу, я смеюсь,
Я сейчас с другим сольюсь!
Вот бежал, вот примёрз:
Не опасно мне,
Ведь в апреле-то мороз
Только хвастает!
Марина
Ах, ручей,
Чей ты, чей?
Староста
Я от снега и лучей,
Я бегу, я смеюсь,
Я сейчас с другим сольюсь!
Староста
Когда бы не глаза твои, девица,
Что, глядя на меня, влекут куда-то,
Как видно, всем святым могу поклясться,
Что было глупо очень и напрасно
Сюда являться, все уж в божьем храме,
А староста, которого не видел
Никто, что б шёл пешком, вдруг бродит ночью
По улицам!.. Куда меня ведешь?
Марина
Сюда. А говорил, меня ты любишь,
А уж упрёк!
Староста
Ты, душенька моя!..
Хотя бы ты к реке меня тащила,
Я б за тобой туда! Но, ради Бога,
Что это ты задумала такое?
Марина
Послушай, мой Францишек: ты поляк?
Староста
Я твой любимый, твой жених…
Марина
Э, нет!
Мне отвечай лишь то, что я спросила.
Так ты поляк?
Староста
Зачем то вспоминать,
Что я охотнее всего забыл навеки?
Марина
Поляк ты, а я малороссиянка.
Староста
Ох, не рви
Ты сердца бедного!.. Скажи, чего ты хочешь,
Всё расскажи, о чём желаешь… Но
Что всё же ты замыслила?.. Марина!!!
Марина
Я малороссиянка!
Староста
Ангел божий,
А малороссиянка — для народа,
Как я поляк пред ним, а между нами
Нет разницы. Мы же друг друга
Не станем попрекать. И наши души
Одна перед другой, как перед Богом.
Я знаю, что ты, верно, меня любишь,
Как я люблю тебя сейчас, и только!
Марина
Ты меня любишь! Я люблю тебя!
Однако, ты поляк, я — украинка.
Ты меня любишь, как и я тебя!
Но разве убедишь меня хоть в чём-то?..
И кто меня утешит, что, словами
Приятными меня сейчас лаская,
Ты не скрываешь в сердце мысли злой?..
Ты, может, хочешь обмануть меня,
Потешиться, как с девушкой обычной,
А после надругаться да и выгнать!..
А может, что и хуже… Кто заверит
Тебя, друг, в том, что я сама, одной
Рукой к губам твоим стремясь и сердцу,
Другою, между тем, не вынимаю
Ножа из пазухи… И может, в рюмку,
Которую тебе я поднесу,
Насыпана отрава… Спать без страха
Не должен ты, когда в одном жилище,
Под крышею одной с тобою спит
Дочь малороссов! Про себя ты скажешь:
«Я клялся так, когда ей говорил,
Как я её люблю, так по щекам
Стекали слёзы, — я люблю не ложно»…
Разве слезам и клятве должен верить
Поляка украинец? Где, скажи,
Осталась ли где церковь в Украине,
Где б лях не суетился с украинцем,
И ложных клятв бы не давал другому,
Обманывая Бога и себя?..
Да сколько раз, целуя украинца,
Ему поляк уже готовил гибель?
Способны вы рыдать искусно, клясться
И рады на колени стать, и Бога
В свидетели призвать — лишь бы врага
Перехитрить и подло уничтожить…
И разве наше войско не погибло,
А вслед за ним и весь народ наш бедный.
Как клятвой и слезами, и божбой
Острянина смутить смогли поляки?..
И с тех времён любое целованье,
Что украинцу лях дает, похоже
На поцелуй, Христу Иудой данный…
Зря клятвы и рыданья! Я не верю
Твоим слезам и клятвам! Ты со мной.
«Она клялась, — ты скажешь, — по щекам же
Струились даже слёзы; нет, она
Меня, наверно, любит». Да? А разве
Вам малороссияне не платили
Тем же, чего для них вы не жалели?
Рыдания и клятвы малороссов
Не то же, что поляков слёзы, клятвы
Для них самих?.. Лысенко разве, тот
Лысенко самый, вы кого недавно
Страшиться перестали, что, не клялся
И не рыдал пред вами для того,
Что б погубить вернее вас? Лысенко
Поляков бил, что и помыслить страшно.
А я — сестра Лысенко!!.. Да, Францишек!
Ты слышишь? Для Лысенко я сестра.
Староста
Марина!
Марина
Посмотри на этот город.
Великий праздник он встречал так раньше,
Пока ещё дурные времена
Не принесли сюда всех вас, злодеев?..
Староста
Марина, ты мила мне и любима!!
Когда меня ты хоть немного любишь,
Помилуй, не упоминай; хотя и должен
Напомнить: не один я в том виновен.
Не главный я, не сетуй на меня
Единого…
Марина
Ты, ты в том виноват,
За всё ты отвечаешь в Переяславле.
Меж тем переяславское еврейство
На откупе святые церкви держит;
Ксёндзы на людях прибывают к службе,
И каждый день десятки неповинных
От голода или под пыткой мрут…
Переяславль весь бедствует, страдает,
А ты — ответственен за всё в Переяславле!!!
Староста
(бросается на колени)
Марина, пощади!..
Марина
А вы щадили
Несчастных малороссиян, что вас молили.
А женщину, что нынче привели
К тебе, ты пощадил? За то, что пасху
Себе спекла бедняжка потихоньку,
Ты посадил её на три дня в яму…
На три дня праздников!.. Ну, пощадил?!
Староста
Марина! Горе мне! Беда!.. Мне страшно,
По телу пробегает дрожь… Пусти…
Пойдём скорей отсюда…
Марина
Стой, Францишек!
Ещё скажу тебе, зачем сюда
Тебя я привела. Сегодня ночью
Я вился мне покойный брат Лысенко:
Он стал перед моей кроватью. Страшно
Кровь из него текла; изранен весь,
Изрублен весь, без глаза, обожжённый
Он стал передо мной. Я испугалась,
Крик подняла… Он подошёл ко мне
И так сказал: «Я знаю твой позор,
Сестра! Не бойся: я не с тем пришёл,
Что б упрекать тебя. А в эту ночь,
Едва начнут звонить в костёле, надо
Тебе возлюбленного к Альте привести.
Я там явлюсь ему»…
Староста
Вот и звонят!
Нет, он, должно быть, подшутил с тобою;
Ну, видишь: нет до сей поры. Пойдём же!
Марина
(выхватывает у него саблю и машет ею)
Так! Так! Звонят, звонят! В Переяславль
Слетайтесь птицы хищные скорее,
Здесь славная добыча будет вам!!!
Звонят! Но это звон простой, церковный…
Католиков молиться созывает…
А что, когда другой раздастся звон —
Такой, что волосы вдруг встанут дыбом
У всех поляков? А случалось — так
По украинским городам иным
Порой звонили.
Староста
Что это? Что?
И в церквах ортодоксов теперь звонят…
Марина
(смеётся)
Бывает страшный звон, как вместе с ним
Раздастся вдруг: «Смерть ляхам»!
Голоса
Врагам смерть!
Староста
Бунт? Измена?
Марина
Нет! Расправа, мщенье!
Досталось много бед на нашу долю,
Пускай теперь поплатится и лях!..
Староста
Марина! Саблю, саблю!..
Марина
Сабли нет тебе!
(Бросает саблю в реку).
Прочь, гадость! В Альту-речку! Пусть на дне
Лежит она на память нашим внукам!..
Так, милый мой, мой дорогой Францишек!
Надежды нет; и мы погибнем вместе,
Погибнем разом! Страшный пробил час.
Восстал Лысенко из могилы, грозно
Своей дружине грозной крикнул, гаркнул…
Переяславль освободится завтра;
Сегодня посчитаются с врагами.
Староста
Но что же это?
Марина
Мщенье и свобода!
Староста
Куда бежать? Что делать мне? О Боже!
Пожар! Резня!
Марина
И мщенье, и свобода!
Староста
Змея!!! Я задушу тебя! Ты первой
Погибнешь…
Марина
Первой; да, с тобою вместе.
Вот казаки невидно налетят,
Лысенко, Герцик. Здесь, обнявшись крепко,
Умрём мы вместе: я тебя любила
И за любовь погибну.
Староста
Матка Бозка!
Марина
Молиться поздно! Божий суд настал.
Староста
Марина, что ты делаешь?!
Марина
Что делать
Мне следует. Как малороссиянка
Своим я братьям помогла и к ним
Старшого ляха привела на гибель,
А как твоя возлюбленная, вместе
С тобой умру от русских сабель.
Староста
Слышу:
Сюда бегут… Нет сабли у меня…
Со мной нет стражи… Горе, горе! Смерть!..
Марина! Что ты сделала?..
Марина
Мой милый!
Душа моя! Мой дорого! Францишек,
Любимый до могилы!.. Слышу, слышу!
Идёт к нам смерть!.. О, жизнь моя! Сольём
Уста в одно лобзанье и умрём!..
(Бросается к нему на шею и целует его).
Сцена VIII.[править]
Лысенко
Здесь, здесь они! Сестра не обманула!
Герцик
(бросается на старосту)
Злодей! Ага!.. Добрался до тебя!..
(Хочет его рубить, но увидев, что Марина его обнимает, останавливается).
Марина
Бей… Что же ты, Семён, остановился!
Убей обоих нас!
Герцик
Марина! Что ты?
Целуешь ты его!!!
Марина
А что ж такое,
Что я его целую? Если ты
Его убьёшь — жить не хочу! Семён!
Прошу тебя: убей обоих нас!..
Герцик
Ах! Думал ли я это встретить?.. Боже
Великий… Ты, моя любовь, Марина,
Моя невеста; ты, кого люблю
Я больше жизни, для которой бунт
Поднять решился…
Марина
Подлая душа!!!
Так это не за братьев ты своих,
Не за Отчизну саблю поднимаешь, —
За девушку, презренный волокита!..
Так знай же ты, и все вы знайте. Правду
Скажу вам перед смертью. Я Семёна
И не люблю, и не хочу любить.
Вот милый мой… Францишек мой любимый.
Я умереть хочу с ним. Слышишь, брат?
Своё я дело сделала; так делай
И ты своё!
(Обнимает Францишка).
Убейте нас обоих!
Лысенко
Ребята! Разведите их!..
Сцена IX.[править]
Анастасий
Горе! Горе!
Гнев Божий обращается на гордых!
Рука Господня мстителей карает!
Лысенко
Что ты, отец?
Анастасий
Да пожалейте ж, ради
Святого Воскресения Христова!
Жиды боялись всё ж тела в субботу
Оставить на кресте: вы, христиане,
В ту ночь, когда Спаситель, Слово наше,
Замученный за грешных человеков,
Воскрес и сущим в гробе даровал
Живот, — вы льёте кровь, зажгли пожар!..
Народ, как дикий зверь, рассвирепел,
Всё режет, бьёт и жжёт… Детей несчастных
О камни разбивает!.. Горе, горе,
Беда нам, бедным! Пощадите, братцы!..
Лысенко
Отец, напрасно просишь!
Анастасий
Дети! Братья!
Вы омрачили праздник Божий… Вы
Глумитесь все над Божьей благодатью,
Уничтожаете Его любовь Святую!
О горе, горе мстителям!..
Герцик
Отец!
Анастасий
О, не смотри ты на меня так гневно,
Что б так же не взглянул и на тебя
Господь. Я вижу: свет души твоей
Уж помрачился нынче перед Богом!
Семён! Полковник ты переяславльский!
Ты власть имеешь: пощади же ляхов!
Анастасий
(берёт его за руку)
Семён! Ещё ты молод; ещё мало
Господь тебе на свете дал пожить;
Так мало испытало сердце… Разом
Пришли к нему две радости: одна —
То радость христианская, — простить
Своим врагам… И ты её не знаешь!
Другая, то уж дьявольская радость, —
Над их бедой потешиться… И этой
Ты не узнал… Но для тебя она
Приятней первой кажется, Семён!..
Ах! Брат, ещё ты молод!.. Как ужасна
Страшна и коротка другая! Скоро
Её печаль и мука заменят;
А первая продлиться долго, долго…
Тебя весь век твой будет утешать
И после смерти в райское блаженство
Преобразится…О, умилосердись!
Голос
(обращённый к ляху)
А, чёртов сын! Теперь пощады просишь!
Знать, позабыл, как мой отец под пыткой
Вас умолял?.. В огонь тебя, антихрист!
Герцик
Что слышишь, отче?
Анастасий
Слышу, сын мой, слышу!
Ты то же вспомнил, верно, об отце,
Что до смерти замучен был за правду…
Его душа теперь в Небесном царстве
Ликует с ангелами… Не тревожь
Её покоя мщением. О, горько
Душе на свете тот, когда на этом
Из-за неё грешат! Теперь отец твой
Не весел и в самом раю… Он видит,
Что за него желаешь ты отмщать;
А праведные души горько плачут,
Когда увидят, что творят худое
Их кровные на свете… Сын мой, ради
Души отца покойного и ради
Спасенья собственной твоей души…
Я, старый, даже в ноги поклонюсь
Тебе. Помилуй! Сжалься!.. Оболью
Слезами ноги я твои… Помилуй!..
(Становится на колени).
Герцик
Ах, батюшка! Как это можно? Встань!
Анастасий
Нет, я не встану — буду здесь лежать:
Или тебя подвигну я на милость,
Или убьёшь меня… Ты человек,
Ты христианин… Сжалься, сын мой милый,
Любимый брат, Семён мой дорогой —
Умилосердись!
(Кланяется ему земным поклоном).
Герцик
(сам падает перед ним)
Встань, душа святая…
Я виноват! Я виноват!!! Я знаю…
Тебя обидел я… Прости же ты
Мне, глупому! Я вижу, тяжко я
Грешу!.. Прости…
Анастасий
Нет, ты не виноват…
Невинен ты! Я всё тебе прощаю;
Но уступи и ты!.. О, ради Бога
Умилосердись… Посмотри — там гибнут
С минутой каждою десятки душ…
Герцик
Что ж, батюшка, мне делать?.. Я не властен!
Есть старший: ты Лысенко попроси!
Анастасий
Послушай, Иоанн!
Лысенко
Ну, полно, полно,
Оставь!
Анастасий
О, не греши и не вводи
Своей души в напасть… Немного лет,
Быть может, жить тебе: пора подумать!
Приидет день — тебя Господь заставит
Ответ держать за всё твоё житьё…
Ох, отвечать в день оный тяжко будет!
Тогда тебя и раны не спасут!..
Лысенко
Уж я сказал, что этого не будет!
Анастасий
(поднимается, делает несколько шагов и бросается ему в ноги)
Нет, будет, будет!.. Иль тебя вскормила
Не женщина, не мать… Иль ты в лесу
Родился, меж зверей? Или в тебе
Нет сердца человечьего… Иван!
Уж много крови, слёз, тобой пролитых,
Скопилось перед Богом правосудным…
Ты много, много делал беззаконий…
Так сделай в жизни дело хоть одно
Ты доброе — и Бог тебя простит…
Простит! Одна слеза, что проливает
При покаянье грешник, грех смывает —
Становится разбойник сыном Божьим.
Помилосердствуй!..
Лысенко
Этому не быть!
Анастасий
Помилуй!..
Лысенко
Не проси, не быть тому.
Герцик
Хочу и я тебя просить с ним вместе:
Он правду говорит, — зачем нам грех
Брать на душу?.. Господь нас всех накажет.
Лысенко
Пощады ляхам просишь ты?
Герцик
Ну да.
Лысенко
Ты баба — не казак! Ребята! Эй!
Возьмите от меня вы эту плаксу,
Да поскорей велите всех губить!
До полночи всех перерезать! Так,
Кричите, я велю…
Анастасий
(встаёт и отворачивается)
Как знаешь, делай. Я иду отсюда…
Я в лес пойду или в болото: лучше
Со змеями, с волками жить мне, чем
С тобой!..
Лысенко
(долго думает, потом оборачивается, пристально смотрит в ту сторону, где пожар и резня, потом подходит к Анастасию и тихо ему говорит)
Ты говорил, что много крови
И слёз скопилось перед Богом. Правда!
Не мало. Что ж, как я их пощажу,
Простит меня Господь?.. Скажи тихонько!
Анастасий
Простит! О, всё простит!
Лысенко
(немного подумав, кричит)
Ребята! Эй!
Бегите — что бы резать перестали
Врагов! Пускай живьём всех заберут
И ожидают утра…
Правда,
Пора покаяться…
Герцик
Любезный брат.
Анастасий
О праведник!..
Теперь на небесах
Настала радость: ангелы ликуют…
Молитесь, дети!
Лысенко
(утирает слёзы)
Эй, скорей бегите,
Ребята! Останавливайте их!
Кричите, что велел я всех щадить!..
Дай, батюшка! Я руку поцелую
Тебе, спаситель мой! Ты сердце мне
На путь наставил, с Богом примирил
Меня… Святой!
(Целует у него руку).
Анастасий
Не называй святым!
Один лишь свят Господь наш милосердный.
Ему молись, Его благодари.
Лысенко
Так, правда, правда: сотворить добро
Отрадней во сто крат, чем делать злое!
О, как теперь легко на сердце стало!..
Казак, который держит старосту
А с этим что же делать?
Лысенко
Отпустить.
Коли прощать, так всех прощать… А, впрочем,
Как Герцик хочет! Я уж за Украину
Простил его. Простишь ты за невесту?
Герцик
Марина! Вместе мы с тобой росли.
Ещё тогда отцы, любуясь нами,
Детей своих сосватали шутя.
И мы росли, и с нами вместе наша
Любовь росла. Отец покойный твой
Благословил нас, умирая. Ты
Пред ним, больным, клялась, что вечно
Меня любить ты будешь, и потом
Клялась и изменила!.. Бог с тобою!..
Иди же с тем, кого ты любишь. Пусть
Господь тебе дарует счастье, радость!..
А я… Дай Бог, что бы моя погибель
Тебе на душу не легла!.. Дай Бог!
(Отходит от неё).
Лысенко
Пускай идёт себе, — чёрт с нею!
Марина
Прочь!
Я малороссиянка! Не пойду я!
Я малороссиянка! Повторяю;
А потому и не пойду с тобой.
Меж тем, как братья и единоверцы
Мои, освободившись от неволи —
От вашего ярма, приносят Богу
Сердечную мольбу за избавленье, —
Я не хочу изменницею быть.
Я с вами не пойду теперь, с врагами
Моей Отчизны, по свету шататься
С проклятием от Бога и родных…
Я не твоя, Францишек, не твоя!
Покончено с любовью нашей. Если
Не привелось с тобой мне умереть —
Так уж теперь я не твоя!.. Прощай!
Прощай, мой милый, всей душой любимый!
Навек тебе я говорю: прощай.
(Обнимает и целует его).
И все вы, люди добрые, прощайте:
Господь! Спаси нас и помилуй!.. Я,
Семён, тебя обидела и каюсь:
Я виновата, я тебе лгала!
О, горе мне и грех!.. Я говорила
Не раз, что я люблю тебя, что буду
Любить тебя, что ты милей мне жизни.
Лгала я!.. Ох, Семён! Я всё лгала!
Да! Никогда и сердце не лежало
К тебе, Семён, а я тебе лгала!..
Прости меня, забудь меня и верно
Служи Отчизне, Богу… Милый брат,
Прощай и ты! Дай Бог, что б отдохнул,
И горе, и беду перетерпевши,
На Родине ты с верными друзьями,
И что б чиста и радостна была
Душа твоя, как небо в час, когда
Дождь миновал и солнышко блеснуло.
Что б, на родную Украину зря,
Свободную, счастливую, — ты мог
Расцвесть и сам помолодевшим сердцем…
Прощайте, люди добрые! Господь
Да сохранит Отчизну нашу! Пусть
Она цветёт, цветёт, как яркий цвет!..
Ты, добрый батюшка, благослови
Меня: иду я в монастырь. Прощайте!
(Уходит).
Лысенко
Возьмите вы его и отведите
К подобным ляхам. Завтра же, под стражей,
Пускай домой идёт сбираться в путь.
Староста
Я существо такое в жизни встретил,
Какого не найти мне больше… Я
Любил его, потом его лишился, —
Чего ж мне ожидать ещё?.. Лысенко!
Вы одолели: завтра утром ваши
Враги, топтавшие сегодня вас,
Из города изгнанниками выйдут —
Со срамом и позором. Будут людям
Посмешищем служить… Вы одолели!
Окончилась кровавая вражда…
И вы теперь, как добрые какие,
Нас одолевши, милуете нас!!!
О, вы добры!.. (Да знаешь ли, казак,
Что ляху смерть отрадней и пристойней,
Чем милость от врага (Отсутствует в первой публикации). Я понимаю,
Что всё одно и то же надоело
Тебе творить; так над врагом ты вздумал
Позорно надсмеяться… Молодец!
На выдумки хитёр ты!!! Ох, любезный!
Да неужели ж ты и вправду веришь,
Что раз один помиловавши нас,
Тем смыл ты нашу кровь, что проливал
Два года в Украине? Веришь ты,
Что этим ты с поляками расчёлся?..
Родная кровь, что вслед тебе текла,
Тобою разорённый целый край, —
Всё вопиет о мщении тебе…
Теперь мне жизнь не дорога. Лысенко!
За все твои ругательства над нами,
За беды все и зло, и все напасти,
Что щедро так на нас ты расточал —
Теперь со мной расплачивайся! Бейся!!!
(Выхватывает у казака из рук саблю).
Герцик
Безумный!
Лысенко
Э! Да он ещё храбриться вздумал,
Вот и изволь их миловать, проклятых.
(Вынимает саблю).
Ну, в пекло! Ждут тебя там братья-черти!
Герцик
Лысенко! Брат! Он ранен… Горе! Горе!..
Скорей сюда! Перевяжите рану…
Лысенко
(лёжа)
Не ранет, брат, убит, и никакие
Здесь перевязки не помогут… Лях!
Нам умирать приходится… Прости
За смерть свою, — я за свою прощаю…
Староста
(в том же положении)
Благодарю, Лысенко!.. Ты меня
Освободил от жизни… Ничего
Мне в ней не оставалось… Так умрём же
Мы братьями. Дай руку, друг! И пусть
В сближенье нашем, в нашем примиренье
Помирятся вдруг Польша с Украиной!..
Ох!.. Тяжело… Симон! Скажи Марине,
Что я люблю её…
(Умирает).
Лысенко
Мне душно!.. Ох, приподнимите, братцы…
Где батюшка?.. А! Вот он: у меня
В глазах темнеет… Батюшка, прощай!
Анастасий
О Господи! Твоя и власть, и воля!
Казаки
На что это и кто приказ нам отдал
Вдруг ляхов миловать?
Анастасий
Молчите… Вас Господь уж наказал!
Смотрите: умер ваш освободитель…
Народ
(кричит)
Лысенко! Кто его убил? Давайте
Сюда убийцу! Разорвём его!
Изжарим!!!.. Наш отец родной.
Оставил нас?!.. Ох! Горе! Горе! Горе!
Лысенко
(тихо)
Ох, расстегните платье… Я хочу
Сказать им кое-что, да пить мне дайте…
Лысенко
(пьёт, через некоторое время)
О люди православные!.. Все знайте,
Что должен быть и воин человеком
И христианином… Вы завтра ляхов
Освободите всех. Пускай они
Идут себе на родину спокойно…
Прощайте, братцы!.. Да хранит вас Бог!
Молитесь все за грешного меня!
(Умирает).
Герцик
Не дышит, умер!..
Голоса
Умер!.. Умер!..
Анастасий
(над телом)
Как витязь умер и как христианин!
Его душа добром и покаяньем
Очищена и в светлый рай войдёт,
В собор святых воителей христовых.
Прощай, ревнитель веры и свободы!
Пусть долго имя славное твоё
Не умирает в памяти потомков!..
Несите же его в святую церковь…
Своею смертью дал он нам свободу.
(Обращается к народу).
Народ наш верный, православный, добрый!
Господь склонил свой слух к молитвам нашим;
Помиловал он нас, освободил
От вражеского ига нас, дал имя
Народа своего! Прославьте Бога!
Пойдём же в церковь. Ночь пришла святая;
И всё наполнилось вдруг светом!.. Да ликуют,
Да веселятся все; Спаситель наш
Воскрес из мёртвых! Радуйтесь, все люди,
И Господа хвалите…
Народ
(кричит)
Слава Богу!
Герцик
(сзади всех)
Мне ж, бедному, и праздника не дал Он!!!
(Уходит).
1841 г.
Источник текста: Костомаров Н. И. Сочинения, в 2-х томах. Т. 1. Киев, «Днепр», 1990 г. С. 217—274.
«Северный вестник», «Печатня С. П. Яковлева», 1886 г. № 1. С. 1 — 56 (3 — 59).