Михаил Волков.
Петушок[править]
Жить и в борьбу не втянуться?..
Землю пришли мы венчать
Красным огнем Революций!.."
I.[править]
На затылке деревни — за овинами притулилась лачужка деда Сафрона, подпорками точно старушка на локоток облокотилась и моргает в поле слезливыми глазками-оконцами.
Живет дед один — как перст, хворь ли какая прихватит — валяйся и никто не придет, не проведает — словом ласковым не ободрит, яством не побалует: хворый, что ребенок малый, уходу требует.
А коли тоска на сердце стопудовой гирей надавит — с кем же душу отвести — разговорить…
Только один и есть у него друг-приятель закадычный — сизый петушок, гребешок красный, хвост дугой.
Любо деду: скажет что — петушок внимает, лишь вымолвить не может — и то ладно, все живая душа.
Никак дед с ним не расстанется: в деревню пойдет окошки милостыней считать — петька на горбе, из котомки бородкой краснеет.
Под окошками петька кукареком баб полошит: «подава-айте…» да так, подлец, отхватит, куруши рябушки и чернушки так и закудахчут: «ах, какой приятный голос…» Петухи крылом о-зем бьют: «ну и суки-ин сын…»
Хочется и петьке поразмяться, крылышки порасправить, коготки поострить — да лаботрясничать не приходится: при деле…
II.[править]
Уселся дед на завалинке и подковыркой в стоптанный лапоть новое лычко вплетает.
Петька о-бок на жердочке примостился, зажмурил глазок, а другим на деда косит.
— Што, Петрак, не повадно без курушки-то…
… Ко-ко-ко…
— Погодь и курушку-рябушку в женки тебе заведем… Дай срок, вот о Христову дню похристосуюсь в деревне — яичко сырьем выклянчу… Только не обессудь — высиживать тебе, Петрак, самому придется… Хоть оно и зазорно мужику бабьим делом заниматься, робят рожать, да ведь курье иное дело… Хе-хе-хе…
… Крр… кр…
— И осерчал… Ишь-ты не по-нутру пришлось, коли с курой поравнял… А мы, Петрак, вот дожили, так дожили, что мужик, что баба — одна статья: на сходке баба голос наравне с мужиком может подавать… Бывалочи бабе не токмо, што пикнуть и рот-то разинуть — Боже упаси… а на мирской опивухе — нешто пробочку понюхает, да в донышко посмотрит. Как ни выравнивай, а баба бабой и будет: не бывать курице петухом, а бабе — мужиком… Так-ли…
… Ко-ко-ко…
III.[править]
Вдруг чует дед — в ухо песня чья-то комаром загудела: а-а-а-а… а-а… Голоса молодые. Песня все растет, растет и выросла:
… Никто не даст нам избавленья —
Ни Бог, ни царь и не герой.
Добьемся…
— Деда, здорово!..
— Здорово-те… Куда, робят, нелегкая вас несет?.. Кажинный божий день кабыть скворцы стаями в теплую сторону летите и летите…
— Ну, сейчас мы не полетим, а пока что в твоем скворешнике устроиться думаем…
— Шли-бы, робят, в деревню, там в избе-то сподручнее было бы… Чево-же в тесноте-то маяться вам…
— Нельзя, деда, отряд в деревне расположился, мы охрану несть должны…
— Мне што — я к слову молвил — вас жалеючи… Нам с петькой места не бо-знать сколько нужно… Аль супротивника ждете?
— Нет… Где ему: мы так наломали репицу-то и посейчас хвост задрав улепетывает… В военном деле всегда на чеку следует быть…
— Расколыхались вы кабыть вода в посудине — никак не уймитесь… Жаль: робяты молодые — только жить бы, да жить, а тут как травка молоденькая под косу ложитесь… Из чего-ж, робята, меж собой развоевались?..
— Чтоб тебе, деда, и прочей бедноте жилось хорошо…
— Дай-то Бог вам здоровья… Уж больно наше житье-бытье маятное… Сунешься в деревню на пропитание пострелять; к богатею лутче и не суйся — ни Боже мой — не подаст — весь хлеб укрыт… Свой же брат, гольтепа, скорее от крохи отщипнет, да покормит… Што, Петрак, правильно я говорю, аль нет?..
… Ко-ко-ко…
IV.[править]
Постояли красноармейцы у деда неделю, другую — ему и спола-горя: то хлебцем ссудят, то ложечка кашки перепадет — и сытно. Петька к ним словно ребенок — малолеток к матери льнет: куда они, туда и он.
Все молодежь — народ веселый: и песенки заведут и козлятками распрыгаются — не то деда разным военным штукам с ружьем обучать примутся. Выйдет какой недоросток — и с шапкой-то до штыка четверти на две не достает и команду подает:
— На ру-ку!..
Дед мигом — в два счета: ать-два… Да уж больно не сноровисто — те так и покатываются, потом понаторел — хвалить стали:
— Молодцом… молодцом!..
— Для какого-ж рожна, робят, меня учите?..
— Перенимай… Перенимай, деда, покуда мы живы… Придут белые, авось пригодится…
V.[править]
Моргает кривоглазый ночничек — по стене зайчиков гоняет.
Вползла лохматая дрема и давай всех лапой поглаживать — пока не угомонила.
Дед на печке, словно испорченный пищик у гармоньи подыгрывает; петька на шестке сплющился: голову под крылышко, ноги под себя; красноармейцы — на полу, как снопы на току поразбросаны.
Только часовой у стола с дремой борется; она над ним куражится: то за нос к столу потянет, то головой закачает… осилила таки и его: голову к столу пригвоздила…
Один лишь сверчок не поддается — где-то из щели дразнит: «попробуй найди… попробуй найди…»
… Вскочил Петька, крыльями, что в ладоши захлопал и благим матом как заорет:
… Ой, не проспи-ите…
Часовой прилетел из тридесятого царства снова к столу:
— М-м-а… Выйти посмотреть что-ли…
Что то замурлыкал про себя:
… Тра-ра-ра… ти-ра…
Заскулила дверь, темнота с голосом — хап…
Должно быть не по нутру пришлося — вскоре, выплюнула обратно.
Во всю глотку гаркнул:
— Товарищи!.. Поднимай тревогу… Белые!..
— Где… где белые?..
— Спокойно… Бери ружья, выходи!..
… Ко-ко-ко… ко…
— Петрак, подь сюда… Слышь, какая кутерьма поднялась, кабыть гроза Господня… Знать в деревне дерутся… Што люду-то уложат и-и-сила…
VI.[править]
В оконцо просунулась румяная морда рассвета.
Все реже и реже где-то, вдали вздыхают выстрелы, потом и совсем затихли.
За оконцем топотанье, и голос, что мороз трескучий холодом обдал:
— Эй, кто есть живой — выходи!..
Аж стекла в оконнице с перепугу задрожали.
Дед с печки долой, кафтанишко на плечи, петьку под мышку и на улицу.
— Вот мы с Петраком покеда живы…
— Ты, старый хрыч, отвечай на мои вопросы, не то!..
Как махнет сабелькой под носом у деда, ровно молоньей сверкнул.
Дед — раком: «вот они белые-то…»
— Ээ… У тебя жили эти… эти красные… бандиты… Ты наверное слыхал у них разговоры — где другие их банды находятся…
— Стояли, родной…
Глянул дед — ведь барин с ним говорит, плечи золотые.
— Стояли, господин хороший… Уж такие робяты задушевные, обедать сядут: мне ложку каши, петьке — ложку каши, за ужином опять не обойдут: мне — ложку каши, петьке — ложку каши… Такие робята задушевные… Только одна сучковинка: Богу не молятся — обедать садятся, харю не перекрестят, за ужин — тож без креста… Ой, говорю, робяты, распрогневается на вас Господь — стукнет по лбу-то… А им хоть бы што — только ржут…
— Ты что, чорт старый, за околесину порешь… Смеешься, что-ли… Сказывай, куда они ходили…
— Какже ходили, господин хороший… Ходили на беседу… Энтот Ванятка-то, который за старшаго у них — больше за Катюшкой Козлихиной приударял, а Колюшка-то белобрысенький на перебой… Потеха… Так…
Дед почуял щеку будто обожгло: с господами говорить мудрено…
— Э-э… Что у тебя в руках… Петух… Ну-ка его на обед мне… Получай…
— Што ты, господин хороший, нетто можно Петрака-то… Да у меня только и отрады в ем…
— Ма-алчать!..
Да за петушка — совсем было из рук выхватил, еле-еле дед за головку удержал.
Петька таращится:
… Крр… кр…
Офицер за хвост, дед за головку — всяк к себе тянут; ходят вокруг точь-в точь молодые под венцом исайничают.
Да, ка-ак тяпнет сабелькой-то по петькиной шее — дед с головкой на земь бряк и в голос:
— Петрак… Петрак… Загубил тебя изверг… Уж и мою голову лучче на снос… На, тяпай, тяпай… Кровопивец!..
— Унять старую ворону…
— Думаешь и управы на тебя нет… Высоко дерево — солнышко выше… Найде-ется…
Волком воет дед, а петька без головы камаринскую разделывает.
VII.[править]
Как седой осокорь с разгромленной сухой верхушкой — маячит лысина деда на дороге.
Дороги с кем скрестятся — к тому кучится:
— Родной, не приметил-ли где красных?..
Встречной в сторону шарахается: «очумел старый… не ровен час заслышат белые — и голову на рукомойник…»
— Деда!.. Куда путь-дорогу держишь?..
— Робяты!..
— Иль с белыми не поладил?..
Отмахнулся дед:
— Ружишка слободнаго нет-ли?..
— Найдется… найдется… Идем с нами белых выбивать…
VIII.[править]
…Деда, ты все в небо палишь, патроны задарма изводишь!
— Погодь-те, робят, глаз слезой забило… мерещит…
— Ты ниже цель…
Пальнул дед пониже…
— Ай-да, деда!.. Ты офицера у них уложил!..
— Небось который петьку-то слопал!..
— Пожалуй и он…
— Слава те, Господи!..
— Товарищи!.. В атаку!.. Ура!..
— Урра-а-а-а…
Загудели, как пчелы при рое… Дед — маткой передом лупит, борода по ветру вьется…
Сдержит-ли плотина какая воду весеннюю, сможет-ли сила какая сопротивиться порыву душевному?..
Не может!..
11/IV, 1920 г.
Текст издания: Волков М. Петушок. Рассказ // Кузница. 1920. Nо 3. С. 16-20.