Пещера Лейхтвейса/Глава 11
| ← Глава 10 КЛАД ПРЕЛАТОВ | Пещера Лейхтвейса/Глава 11 НЕМОЙ КОЛОКОЛ : Роман | Глава 12 КОВАРНОЕ НАПАДЕНИЕ → |
| Источник: Соч. В. А. Редера. -- Санкт-Петербург: Развлечение, 1909. - 1368 с. |
Нужно было иметь много храбрости для того, чтобы решиться проникнуть в этот темный проход. Он был очень узок, и на стенах его выступала сырость, сверкавшая при свете лампы. Ноги Натана вязли в мокрой грязи и слизи. Воздух, стоявший в проходе, не освежался почти полвека и ложился тяжелым гнетом на легкие Натана. Временами он чуть не задыхался. Огонь лампы в этом воздухе едва мерцал и вот-вот грозил потухнуть.
Несколько раз Натан уже решался вернуться, но алчность и честолюбие снова и снова гнали его вперед.
Огромные крысы пробегали по его ногам, быстрые ящерицы плескались в лужах на земле, и большие жабы прыгали из стороны в сторону. Все они были совершенно белого цвета, вероятно потому, что многие годы их не касались солнечные лучи.
— Всю эту нечисть, — бормотал Натан, придавливая ногой крысу, — весь этот ужас сорок семь лет назад видел Феодор, и все-таки он шел вперед, направляясь в Совиную башню, сулившую ему большую награду за все пережитое. Что бы ни случилось, я не уступлю ему в отваге. Впереди я вижу миллионы, и для них я готов рискнуть даже жизнью.
Но в это же мгновение он вскрикнул от ужаса. Лампа его вдруг погасла, и кругом воцарилась непроницаемая тьма. Воздух все больше и больше сгущался, так что дышать было почти совсем нечем.
Снова он остановился в нерешительности. Но его охватило какое-то лихорадочное безумие, которое гнало его все вперед, заставляя забывать всякую опасность. Он поставил лампу в маленькое углубление в стене, замеченное им еще до наступления темноты, и снова устремился вперед.
Вдруг он ударился головой обо что-то твердое. Дрожащими руками он ощупал неожиданное препятствие и вскрикнул от радости. Он наткнулся на обитую железом дверь.
Дверь была лишь притворена, в замке торчал большой ключ. Вероятно, Феодор, после своего последнего посещения Совиной башни, не запер за собою дверь, рассчитывая в скором времени снова вернуться туда.
Натан попытался открыть дверь. Но едва он успел приоткрыть ее на несколько дюймов, как ему на руки упало какое-то темное тело. Ужас объял юношу; ему казалось, что какой-то призрак протягивал к нему руки, что в темноте сверкают белые зубы отвратительного черепа.
Натан достал из кармана огниво и кремень и зажег огонь. Оказалось, что он не ошибся. На него упал одетый в коричневую монашескую рясу скелет; на черепе виднелись еще большие клочья волос, несомненно остатки длинной бороды. В холодном подземном воздухе сохранились еще намеки на прежние черты лица. Недоставало только глаз, а из дыр, где они прежде находились, выползали черви.
— Феодор, — дрожащим голосом произнес Натан. — Я нашел труп того самого монаха, который нашел клад прелатов. Его сразила внезапная смерть, вероятно, в то время, когда он собирался посетить Совиную башню, чтобы вернуть из языка колокола пергамент, им же туда положенный. Сорок семь лет этот труп стоял здесь у дверей, охраняя вход в башню. Что же. Тем лучше. Так как он сам не успел взять обратно ценного пергамента, то я найду его на прежнем месте и сделаю это за него. Однако возможно, что у него в карманах остались еще другие ценные указания. Надо будет обыскать его.
Натан превозмог страх и брезгливость и вывернул карманы покойника. Но он нашел только огарок восковой свечи и широкий нож, похожий на кинжал. Затем он прислонил останки монаха Феодора к боковой стене прохода и без труда открыл дверь.
Он увидел каменную витую лестницу, которая, насколько можно было видеть при свете свечи, шла вверх под самую крышу башни. Осторожно Натан начал подниматься наверх. Лихорадочно билось его сердце, безумная алчность окрыляла его шаги, и он быстро поднимался все выше и выше.
Наверху лестница оканчивалась сплошной каменной стеной. Никаких признаков двери не было видно. Но при более тщательном осмотре Натан заметил небольшой железный рычаг.
Он попробовал потянуть его, но безуспешно. Тогда он рванул его что было силы, и на этот раз попытка его увенчалась успехом.
Камень, в котором был укреплен рычаг, бесшумно повернулся по своей оси и образовал проход, достаточный, чтобы человек мог через него пролезть.
В глаза Натану ударил лунный свет.
Войдя в открывшееся ему помещение, Натан увидел, что находится на колокольне.
Он устремил свой взор на старинный колокол, висевший на самом верху на перекладине. Все помещение было светло от лучей луны, призрачно озарявшей таинственный колокол.
— Вот он, мой колокол, — дрожащим от волнения голосом прошептал Натан, — вот он висит. Еще несколько минут, и я протяну к нему руку и сорву драгоценный язык. Никогда этот колокол уж больше звонить не будет, он умолкнет навсегда, но я буду слышать его таинственные звуки даже тогда, когда достигну высоких почестей и неограниченной власти.
Вдруг он вздрогнул и остановился как вкопанный. Где-то совсем близко раздался душераздирающий крик. Натан повернулся в сторону крика и взоры его упали на дощатую дверь, сквозь щели которой пробивался свет. Он тотчас же погасил свою свечу, подкрался к двери и прислушался. Заглянув в довольно широкую щель, он увидел потрясающую взор картину.
В соседнем помещении, под продолжением перекладины, на которой висел колокол, при свете большого фонаря стояли сестра Варвара и две другие монахини. Посередине сильно запущенного помещения возвышался большой черный крест. К нему была привязана веревками прелестная молодая женщина, лицом к кресту, так что казалось, будто она обнимает его. Одежды с нее были сорваны до самого пояса, и Натан увидел ее белую обнаженную спину. Голова девушки была запрокинута назад, длинные, золотистые волосы спадали густыми прядями вниз. Мертвенно-бледное лицо говорило об ужасных муках и полной беспомощности.
Обе прислужницы держали наготове розги, связанные из колючих прутьев.
— Сжальтесь надо мною, — умоляла страдалица на кресте, — избавьте меня от этого позора! Не истязайте меня. Ведь духа моего вы все равно не убьете.
— Отрекаешься ли ты от греховной любви к разбойнику Лейхтвейсу, — злобно прошипела настоятельница, — готова ли ты отказаться от мира и впредь именоваться сестрой Леонорой?
— Нет, не могу! Я умру с именем Лейхтвейса на устах.
— Бейте ее!
Прислужницы замахнулись, послышался свистящий звук, и розги опустились на белое тело несчастной девушки. При этом монахини затянули какую-то благочестивую песню. Крик и рыдания Лоры заглушали эту песню, благочестивые напевы которой казались в этой обстановке кощунством.
Монахини исполосовали в кровь белую спину Лоры; острые шипы вонзались в ее тело и кровавые борозды покрыли всю ее спину.
— Сжальтесь! — слабо стонала она. — Эти адские муки не в силах вынести человек.
— Покорись, Лора фон Берген. Отрекись от своего любовника! Откажись от Лейхтвейса.
— Графиня Лора фон Берген! — прошептал Натан. — Известная красавица и фрейлина герцогини Нассауской. Так вот кого пытают благочестивые сестры Серого ордена.
Несчастная жертва фанатизма крепко стиснула губы. На бледном ее лице отразилась страшная внутренняя борьба. Но любовь победила слабость тела. В страшных муках Лора воскликнула:
— Ничто не разлучит меня с моим возлюбленным! Бичуйте меня, вырывайте сердце из моей груди, палачи в монашеских рясах. Это трепещущее сердце упадает к вашим ногам, и, истекая кровью, оно все-таки будет восклицать: «Лейхтвейс, тебя я любила, тебя я люблю и теперь!»
Настоятельница сделала знак рукой. Безжалостные прислужницы снова начали бить несчастную Лору, и в течение двух минут удары сыпались на нее, подобно граду.
— Довольно пока! — воскликнула сестра Варвара. — Она лишилась уже чувств и не ощущает уже боли. Оставим ее пока здесь, а если завтра вечером она все еще будет упрямиться, то мы подвергнем ее другой пытке. Пойдемте отсюда.
Монахини развязали Лору и опустили ее бесчувственное тело на деревянную скамью, покрытую черным сукном. Затем они подвинули крест к стене, взяли фонарь и, не взглянув даже на несчастную мученицу, направились к двери.
Натан быстро скрылся за выступом стены. Он был страшно взволнован ужасным зрелищем и с сильно бьющимся сердцем выжидал появления монахинь. Ведь они неминуемо должны были заметить повернутый в стене камень, который он второпях не подумал поставить на место.
Вот щелкнул замок, открылась дверь, и монахини вошли в помещение, где находился Натан. Не оглядываясь, они быстро заперли за собой дверь и сейчас же завернули за колонну, на которой покоилась крыша башни, а оттуда вышли по другой лестнице, по-видимому, выходившую из Совиной башни с другой стороны. Натан услышал, как, спустя несколько минут, захлопнулась какая-то дверь и как в замке проскрипел ключ, которым настоятельница заперла единственно известный ей вход в башню.
Натан вздохнул с облегчением. Значит, кроме него никто не знал о существовании потайного прохода, а тот мертвец, что стоял там внизу уже десятки лет, не мог проговориться, так как уста его закрылись навеки. Но в эту минуту Натан не думал о кладе, из-за которого он поднялся в Совиную башню: сердце его преисполнилось состраданием к прелестной мученице. Он решил спасти ее и избавить тем самым от безжалостных пыток.
Своим кинжалом он разбил слабый замок дощатой двери и вошел в ту минуту, когда Лора только что пришла в себя и в ужасе открыла глаза. При виде юноши она стыдливо прикрыла платьем свое обнаженное тело, пугливо взглянула на кинжал в руке Натана и дрожащим голосом воскликнула:
— Кто вы? Что вам нужно? А, я знаю — вы наемный убийца. Ну что ж, исполняйте скорей ваш долг — убейте меня. Лучше смерть, чем ужасные пытки!
Натан далеко отбросил кинжал, опустился на колени рядом со скамьей и взволнованным голосом пошептал:
— Я пришел не для того, чтобы убить, а чтобы спасти вас, графиня Лора фон Берген. Клянусь вам спасением моей души, что я хочу вывести вас из этой ужасной темницы.
Несмотря на сильную боль во всем теле, Лора слегка приподнялась.
— Вас прислал сюда Лейхтвейс? — радостно вскрикнула она, дрожа всем телом.
— Нет, я явился сюда случайно и случайно же сделался свидетелем бесчеловечных пыток, которым вас подвергли. Собирайтесь немедленно. Можете ли вы идти?
— Если речь идет о свободе и о встрече с моим возлюбленным, то Господь даст мне силы, — ответила Лора. — Уйдите на минуту, чтобы я могла привести в порядок свою одежду.
Натан кивнул головой и вышел. Стоя за дверью, он невольно взглянул опять на колокол, и мысли его вернулись к той цели, из-за которой он явился сюда. Он решил удостовериться во всем еще в эту же ночь и для этого намеревался снова вернуться в башню, после того, как выведет Лору.
— Я готова, — послышался за его спиной мягкий голос.
Лора появилась на пороге.
— Идите за мной, — шепнул Натан, — луна освещает нам путь.
Опираясь на руку Натана, Лора спустилась вниз с лестницы и вошла в подземный проход. Повернутый в стене камень Натан поставил обратно на место. Чтобы не испугать Лору, он зажег свечу лишь после того, как миновали мертвого монаха.
Благополучно прибыли они во флигель. Тут Натан прежде всего дал Лоре выпить вина и уговорил ее закусить остатками его ужина. Она не ела уже целые сутки, и потому крепкое вино и пища подкрепили и приободрили ее.
Тем временем Натан выглянул из окна в монастырский сад. Там было тихо, и только листья деревьев своим шелестом нарушали эту тишину.
— Никого нет, все тихо, — сказал он Лоре. — Воспользуйтесь этим, графиня.
Они вышли в сад и осторожно начали подвигаться вперед, скрываясь в тени ветвистых каштановых деревьев и избегая открытых мест, ярко освещенных луной. Монастырский сад был окружен высокой каменной стеной, но, к их счастью, к ней примыкала решетка для виноградных лоз. Ею и воспользовались Натан и Лора в виде лестницы.
По ту сторону стены протекала река. Подобно широкой ленте расплавленного серебра мирно струились ее тихие волны под лучами луны.
— Рейн! Мой милый Рейн! — воскликнула Лора, протягивая вперед руки.
Натан заботливо покачал головой и сказал:
— Теперь нам останется выполнить самую трудную часть задачи, графиня. Надо будет постараться найти где-нибудь вблизи лодку. Быть может, нам удастся разыскать таковую где-нибудь в камышах. Если нам теперь не повезет, то все наши труды пропали.
Натан был прав: без лодки никак нельзя было уйти с острова. Но счастье им не улыбнулось. Несмотря на тщательные поиски вдоль всего берега, они не нашли ни лодки, ни какого-нибудь плота.
Лора в отчаянии ломала руки.
— Боже милосердный! — воскликнула она, опускаясь на колени среди прибрежного камыша. — Неужели ты вывел меня из заключения для того, чтобы я увидела свободу только издали? Вон там, на другом берегу, я была бы в безопасности, там стоят леса, там ждет меня мой Гейнц. Неужели я должна погибнуть здесь только потому, что нет жалкой лодчонки, на которой я могла бы переправиться на другой берег? Нет. Лучше, чем снова отдаться в руки моих врагов, я брошусь в реку и утону.
Вдруг что-то зашевелилось в камышах. На их темно-зеленоватом фоне показалась фигура человека.
— Лора! — раздался вдруг дрожащий от волнения голос. — Лора! Дорогая, ненаглядная моя жена!
Лора вскрикнула и вскочила. Шатаясь, она сделала несколько шагов вперед и упала в объятия Лейхтвейса. Он крепко обнял ее и положил ее голову к себе на плечо. От счастья и радости они не могли произнести ни слова.
— Наконец-то мои труды увенчались успехом! — радостно воскликнул Лейхтвейс. — В течение целой недели я прятался в камышах в ожидании удобного случая выследить тебя. Я не обращал внимания на монастырскую стражу, которая раз двадцать проходила мимо меня, зорко осматривая окрестности. Настоятельница, вероятно, предчувствовала, что я пожелаю услышать из твоих уст подтверждение того, что было сказано в том ужасном письме.
— Это письмо, — воскликнула Лора, — сплошная ложь с начала до конца! Меня заставили писать его под угрозою смерти.
— Я так и знал, — радостно произнес Лейхтвейс. — Я чувствовал это. Не правда ли, Лора, ты все еще любишь меня, несмотря на то, что я теперь стою вне закона как разбойник?
Лора еще крепче прижалась к нему, глаза ее ярко заблестели, и она страстно воскликнула:
— Бери меня, разбойник Лейхтвейс! Делай со мной, что хочешь. Я жена твоя! Веди меня в твою пещеру.
Лейхтвейс крепко поцеловал ее.
— Да, мы скроемся в скалистой пещере, — сказал он, — но прежде чем отвести тебя туда, я должен рассказать тебе нечто странное. Лучше будет, если ты узнаешь эту тайну от меня, чем если узнаешь ее лично, не будучи подготовлена к этому.
Она взглянула на него с испугом.
— В моей пещере, — тихо проговорил Лейхтвейс, — по-видимому, творится что-то неладное. Призрак ли издевается надо мною, привидение ли появляется, или живой человек там бродит по ночам, не знаю. До сих пор я не мог узнать, в чем дело. Едва я только засыпаю, как меня будит какой-то странный шум, я слышу стон, вздохи и вдоль стены проходит какая-то белая тень. Но стоит мне подойти поближе к этому видению, стоит мне протянуть руки, чтобы схватить его, как оно уже расплывается, а на меня находит какая-то странная усталость, с которой я бессилен бороться. И тогда я засыпаю мертвым сном. Скажи мне, Лора, не будешь ли ты бояться этого странного, невероятного явления?
— Привидений не существует, — твердым голосом ответила Лора, — несомненно, это какой-то человек, который знает тайну скалистой пещеры и почему-то забирается туда по ночам. Я помогу тебе уличить это привидение, и горе ему, если оно затевает что-нибудь недоброе.
— Ты полна отваги, дорогая моя, — воскликнул Лейхтвейс, — вместе с тобой я снова силен и меня ничто не страшит!
— Уходите поскорей! — вдруг воскликнул Натан, который отошел было в сторону, чтобы не мешать свиданию влюбленных. — Скоро может явиться с обходом монастырская стража.
— Кто этот юноша? — быстро спросил Лейхтвейс.
— Он спас меня, я обязана ему своей жизнью, — ответила Лора. — Протяни ему руку, Гейнц. Не забывай его, запомни его лицо.
Лейхтвейс крепко пожал руку Натана и внимательно взглянул ему в лицо, освещенное луной.
— Я вас знаю, — произнес он. — Вы Натан Финкель, сын еврея из Гетто. Я знаю, вы собираетесь креститься и сделаться священником. Не мое дело судить о том, хорошо ли вы поступаете или нет, но хорошо уж то, что вы бежали из Гетто. Помните, Натан Финкель, начиная с сегодняшнего дня, разбойник Лейхтвейс ваш друг. Вы спасли самое дорогое, что у меня было на свете, и я сумею отблагодарить вас за это. В жизни каждого человека бывают минуты, когда ему нужен друг. Вспомните тогда обо мне.
— Я не забуду вас, — ответил Натан. — Но теперь торопитесь и скройтесь скорей отсюда.
В камышах у Лейхтвейса была спрятана маленькая лодка. Он усадил в нее Лору, сел сам, налег не весла и быстро отчалил от берега. Натан провожал их глазами, пока они не достигли противоположного берега. Лишь после того, как они вышли на берег и скрылись за деревьями, он вернулся в беседку. Там он выпил еще кубок вина и снова вошел в потайной проход Совиной башни.
Быстро пошел он вперед, спускаясь в ужасную бездну. Миновав останки монаха Феодора, он вошел в башню и поднялся по лестнице. Добравшись до колокольни и открыв потайной вход в нее, он, не считаясь с опасностью, взобрался по поперечной балке до самого купола. По другой балке он добрался до колокола.
Сердце его сильно билось. Настала решительная минута. Осталось только протянуть руку, чтобы схватить серебряный язык колокола, в котором хранилась тайна монаха Феодора. Еще мгновение, и он завладеет тайной, благодаря которой откроет клад прелатов. Он нагнулся, вытянул руку и нащупал колокол. Надо было теперь осторожно прикоснуться к языку колокола, чтобы он не ударился о стенки, иначе раздавшийся среди ночи звон мог погубить все дело.
Вдруг Натан вздрогнул от ужаса. Казалось, вот-вот он сорвется и упадет вниз в мрачную бездну. Рука его бессильно опустилась. Мертвенно-бледное лицо его было полно ужаса, и безумная улыбка играла на его устах. Серебряного языка в колоколе не было. Кто-то уже успел похитить его.
Натан застонал, как раненый зверь. Вместе с языком колокола был, наверное, похищен и клад прелатов. Вот почему давным-давно уж не звонил так называемый немой колокол Совиной башни.