Памятники литературного и общественного быта
Неизданные письма к А. Н. Островскому
М. —Л., «ACADEMIA», 1932
Тургенев, Иван Сергеевич[править]
1[править]
Любезный Александр Николаевич, я сегодня приехал в Москву — и очень желаю Вас видеть — будете Вы завтра вечером около 8 часов дома? — Я непременно буду у Вас. До свиданья.
Ив. Тургенев.
Четверг, [1855, Январь?].
Адрес: У Николы в Воробине, в доме Островского.
2[править]
7/19 Ноября 1856.
Любезнейший Александр Николаевич, много думал я о Вас все это время и не однажды пересылал Вам поклоны через общих наших знакомых. — Искренно огорчило меня несчастное происшествие, случившееся с Вами; я сам в молодости ломал сбои члены и знаю, как это гадко. Надеюсь, что Вы теперь уже окончательно выздоровели и ходите. 387 — Боткин писал мне что видел Вас; также сообщил мне, что Вы пишете повесть; с нетерпением ожидаю ее появления в Совр--е; (я получаю его здесь), а что Ваш «Минин»? Эту вещь Вы непременно должны сделать — кроме Вас ее сделать некому — и надо чтобы она у Вас вышла капитальною вещью. — Здесь, на чужой земле, мне все русское еще более близко стало и дорого; — а ни в одном из наших писателей русский дух не веет с такой силой, не играет так, как в Вас. Подарите нас всех и меня в особенности «Мининым»; — а мы Вам поклонимся все в пояс.
Что мне сказать Вам о себе? — Я не более двух недель как поселился в Париже; всю осень я прожил в деревне, в 60 верстах отсюда, охотился, бездействовал и очень приятно проводил время. — Теперь я намерен приняться за-работу; так же хочется мне посмотреть поближе на здешнюю жизнь и на здешнюю литературу. — Оно, пожалуй, и не весело, да поучительно. — Все здесь измельчало и изломалось. Простоты и ясности и не ищи; все здесь хитро и столь же бедно, нищенски бедно, сколь хитро. — Я непременно в мае месяце вернусь в Россию; не приедете ли Вы, хотя в будущем году, погостить ко мне в деревню?
Слышу я что Писемский в Москве хандрит. — Отчего он хандрит? Вы, кажется, имеете на него влияние — встряхните его. Что его роман? Поклонитесь ему от меня — и попросите его от моего имени, написать мне письмо; мы как-то с ним переписывались. — Я ему отвечу тотчас, вообще я исправный корреспондент. Поклонитесь от меня также Григорьеву. — Так вышло — к крайней моей досаде, что не удалось мне увидать его в нынешнем году в Москве. — Я знаю, мы бы спорили с ним до упаду, но я чувствую, что мы бы очень тесно сошлись. — Меня влечет к нему; он напоминает мне покойного Белинского. — Это сравнение, может быть, ему не понравится; но оно так, — и для меня все, что напоминает Белинского, мило. — Что прикажете делать! Я остаюсь верен своим привязанностям.
Описали ли Вы (и Писемский тоже) свою поездку — и где явится это описание? Вероятно, в Морском Сборнике. Мне его перешлют. — 388
Если вздумается Вам написать мне (за что я Вам буду очень благодарен) — скажите слова два о литературных движениях в Москве. Русскую беседу мне здесь обещают; Русский Вестник, говорят, тоже у кого-то есть. — Но все это, пока, одне буки — а Вы мне скажите Ваше слово. — Сообщите мне, где Потехин, и что он делает? — Адресс мой: Rue de Rivoli, № 206. — Paris. —
Что делает Садовский? — Передайте ему мой поклон. —
Был я здесь в театрах. — В течении последних 6 лет не появилось ни одного нового замечательного таланта — а старье все поизносилось и поизбилось. — Два — три новых молодых играют просто; — и только; — похвала, как видите, не слишком большая. — Бурдин был здесь и приставал ко мне; — хорош был гусь прежде — воображаю, что он будет из себя выламывать, вернувшись. — Фет был в Париже и уехал к Некрасову в Рим: это человек-душа — милейший поэт, врет иногда так мило, что расцеловать его хочется. — Скучал здесь ужасно и вздыхал беспрестанно. Авось в Италии ему легче будет.
Прощайте, любезный А. Н. Будьте здоровы, не ломайте себе вперед ни ног, ни рук — и пишите. — Пишите комедии, драмы, повести — и хоть одно письмо ко мне. — Жму Вам дружески руку и остаюсь
Ив. Тургенев.
P. S. Пришлите мне свой адрес.
3[править]
Любезнейший Александр Николаевич, сделайте одолжение, пришлите мне или принесите сегодня же «Своих Людей» — отметив в них карандашом, что именно Вы читали в Москве. — Это необходимо нужно, потому что должно пойти на рассмотрение здешней цензуры. — Чтение будет происходить в понедельник или во вторник на 2-й неделе. 389 — Надеюсь, что Вы не забыли, что обедаете у меня завтра. — Не придет ли и брат Ваш? — Доктор велел мне просидеть дня два дома. До свидания.
Ив. Тургенев.
Четверг утром. Февраль. [1860?].
4[править]
Дорогой Александр Николаевич, чтения не будет — Так решило большинство комитета вчера. — При свидании скажу почему. — Таким образом, Вы освободились скорее, чем предполагали — а мы все-таки в ножки Вам кланяемся за доброе содействие.
До свидания завтра вечером.
Ив. Тургенев.
15 Марта 1860 г. Вторник.
5[править]
Любезнейший Александр Николаевич, это письмо вручит Вам Г. Гайдебуров, студент, которому поручено от Университета составить литературное чтение для кассы бедных студентов. — Вы понимаете, как важно для них Ваше содействие — и я, зная Вашу всегдашнюю готовность помочь доброму делу, почти поручился за Вас. — Г. Гайдебуров переговорит с Вами о времени этого чтения. Заранее благодарю Вас и жму Вашу руку.
Ив. Тургенев.
Середа.
[Март? 1860.]
6[править]
Любезный Александр Николаевич,
Мне удержано место в почтовом вагоне в понедельник — (там тепло, как в комнате;) — о чем я Вас и предуведомляю. — Дело это конченное и решенное — разве я умру до тех пор. — И потому до свиданья — будьте здоровы.
Ив. Тургенев.
Пятница утром. [1860?]
7[править]
Любезнейший Александр Николаевич — во-первых, напоминаю Вам, что Вы завтра у меня обедаете — а во вторых — прошу Вас доставить прилагаемую записку Мею, адрес которого я позабыл. — Вы, вероятно, знаете о чем идет речь. (Он хочет издавать журнал с помощью денег Дел [?] — и хочет, чтоб мы присутствовали при свидании.)
Будьте здоровы, до свидания
Ив. Тургенев.
Понедельник.
[1860?]
8[править]
(Орловской губ., Мценского уезда).
Любезнейший Александр Николаевич, пишу к Вам из своей деревни, куда приехал вчера. Мне собственно следует, по словам Гоголя, назвать себя публично телятиной… Вот в чем дело. Есть на свете один французский писатель, по имени Э. Дюран, который весьма порядочно знает по-русски. — Он занимается переводами — и я ему порекомендовал Ваши пиэсы, начиная с «Грозы», как более доступной и понятной французам. — Он ее и перевел — и очень недурно: мы вдвоем ее прошли тщательно — я все ошибки выправил — и с наступлением зимы, она, если Ваше на то будет согласие, наверное будет напечатана — а может быть даже поставлена на одном из хороших Парижских театров. — В самый день моего отъезда, Дюран, который пришел в восторг от «Грозы», принес мне тщательно переписанную рукопись — с тем, чтобы я показал Вам ее и узнал Ваше мнение. — Я почему-то непременно надеялся найти Вас в Москве — а ведь виделся с Вашим братом в Петербурге и знал, что он уезжает в деревню! — То-то моя глупость. Теперь прошу у Вас следующего разрешения: или Вы поверите мне на слово, что перевод хорош и пришлите мне позволение ее печатать и отдать, если можно, на сцену; — (разумеется, я постараюсь сделать. Это так, чтобы соблюсти Ваш интерес); — либо Вы пожелаете посмотреть-таки рукопись. Тогда напишите мне слово в Москву, в дом Удельной Конторы, на Пречистенском бульваре. — Я там жил у Маслова и оставил там рукопись вместе со многими другими вещами, так как я в деревню приехал не надолго. — Найдя Ваше письмо в Москве, я немедленно распоряжусь и вышлю Вам рукопись в Кинешму — а Вы, прочтя ее, доставьте мне ее (если одобрите) — в Карлсбад (в Богемии) poste restante — я там пробуду 6 недель, начиная с 1-го июля нашего стиля — буду пить воды, которые так хорошо помогли мне от подагры. — Раньше зимы — все равно — ни печатать, ни играть «Грозы» не будет возможно; — а Вы успеете выправить ошибки, если таковые еще найдутся.
Путешественников русских в Карлсбаде много — и Вы можете даже найти оказию.
Divi et animam salvavi.
Дайте мне знать, как Вы живете-можете, работаете ли — и что именно работаете? — В конце года я, быть может, сам прибуду в Россию. — А познакомить Европу с Вами — мне вот как хочется!
Поклонитесь от меня любезнейшему Михаилу Николаевичу. —
Крепко жму Вам руку и остаюсь
Ив. Тургенев.
P. S. В Петербурге я видел Лес. Разыграна пиэса была довольно плохо — но какая это прелесть! — Характер «трагика» — один из самых Ваших удачных. {В архиве А. Н. Островского сохранился черновик его ответа на это письмо: М[ногоуважаемый] И[ван] С[ергеевич] Благ[одарю] В[ас] за хлопоты обо мне. Если дело идёт о печатании перевода «Грозы», сделанного Г. Дюраном, то мне остается только по совести совершенно довериться Вам и благод[арить] В[ас]. Напечатать «Грозу» я хорошем французском переводе не мешает, она может произвести впечатление своей оригинальностью; но следует ли ее ставить на сцену — над этим можно задуматься. Я очень высоко ценю уменье французов делать пьесы, и боюсь оскорбить их тонкий вкус своей ужасной неумелостью. С фр[анцузской] точки зрения постройка «Грозы» безобразна, да надо признаться, что она и вообще не очень складна. Когда я писал «Грозу», я увлекся отделкой главных ролей, и с непростительным легкомыслием отнесся к форме, да и признаться торопился, чтобы поспеть к бенефису покойного Васильева. Теперь я сумею сделать пьэсу немного хуже французов и, если хотите, пришлю В[ам] оригинал «Грозы» переделанный для фр[анцузской] сцены. Теперь я в деревне наслаждаюсь летним теплом и прекрасной природой, немножко работаю и очень много ничего не делаю. Я оканчиваю пьесу, из которой отрывок был напечатан в «Складчине» [Трудовой хлеб. Редакция]. Брат В[ам] кланяется. Еще раз благодарю В[ас] за Ваше доброе участие и теплые слова.
душевно преданный].
Щелыково.
Костромской губ. Кинешма.
14 Июня 1874 г.
Здоровье мое разбито, силы заметно разрушаются и из студенческой] песенки часто мне приходят на ум два стиха: Venit mors velociter, Rapit nos atrociter [«приходит смерть мгновенно, похищает нас жестоко»]. [В начале письма после слов: только по совести — зачеркнуто: Само собой разумеется, что — Далее следовал вариант первых строк письма: в деле, о котором В[ы] мне пишете, мне остается (и т. д.); потом опять зачеркнуто: — но, на случай, еслиб дошло до постановки «Грозы» на сцену, — Ред.].}
9[править]
В д. Конторы уделов, на
Пречистенском бульваре.
Любезнейший Александр Николаевич, я вчера вечером прибыл из деревни, где меня совершенно неожиданно — (ибо я уже имел ее в нынешнем году) — постигла подагра и промучила две недели слишком; я и теперь еще хожу на костылях — и не знаю, как и скоро [ли] я доберусь до Карлсбада. — Что касается до «Грозы» — то вот мое намерение, если Вы его одобрите: приехавши в Париж, я напечатаю — (не знаю еще именно в каком журнале) — тот перевод, который я хотел Вам показать и за точность которого ручаюсь; — а Вы, с своей стороны, займитесь тою переделкой «Грозы» для сцены, о которой Вы мне пишете — и доставьте мне ее в Париж, по следующему адрессу: Rue de Dauai, 50.
Времени у Вас будет довольно — так как пиесы, несколько интересные, ставятся не иначе, как зимой; — можно будет ждать до 15 октября. — Это у Вас прекрасная мысль; я не сомневаюсь в том, что Вы одолеете так называемую сценическую премудрость не хуже любого француза — и вот Вам занятие — и не отяготительное и новое для Ваших вакаций. — Огорчило меня то, что Вы мне пишете о Вашем здоровье: желал бы я, чтобы и Вы были такой же мнительный больной, каким я слыву между приятелями. На сей земле — «все мгновенно, все пройдет»… но не Вам, в Ваши годы, думать об тех двух скверных латинских стихах. — Для самого себя, для Ваших друзей и почитателей — и для блага русской сцены. Вы должны еще жить и действовать много лет.
Напишите мне слова два в ответ в Карлсбад — poste restante — да сообщите, кстати, на всякий случай — Ваш Московский адрес.
От души желаю, чтобы деревенский воздух имел лучшее влияние на Вас, чем на меня и дружески крепко жму Вам руку.
Ив. Тургенев.
P. S. Михаилу Николаевичу мой усердный поклон.
10[править]
Понедельник 9-го Апр.
Любезнейший Александр Николаевич,
Мой хороший приятель, известный литератор и знаток Русского языка Г-н Эмиль Дюран, получил от редакции Revue des deux Mondes поручение составить монографии (библиографические и литературно-критические) о выдающихся представителях русской словесности — и с этой целью отправился в Россию. — Вы, конечно, стоите в этом случае на первом плане — и он меня просил снабдить его рекомендательным письмом к Вам, что я исполняю с тем большей охотой, что личное знакомство с Г-м Дюраном, как с человеком в высшей степени добросовестным, образованным и умным, не может не доставить Вам самим большое удовольствие. (Г-н Дюран, между прочим, перевел Вашу «Грозу».)
Не сомневаюсь в радушии Вашего приема — и в Вашем сочувствии к цели путешествия Г-на Дюрана, — прошу принять от меня уверение в неизменной преданности и дружбе.
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
387 См. выше примечания к письмам Некрасова и И. Панаева за 1856—57 гг.
388 В «Морском сборнике» 1859 г., т. XXXIX, кн. 2, было напечатано «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода» — результат впечатлений А. Н. Островского от литературной экспедиции на верхнюю Волгу в апреле-июне 1856 г. См. подробности у С. В. Максимова в статье «Литературная экспедиция» («Русская мысль» 1890 г., 2).
389 Учредительное собрание Литературного фонда было в ноябре 1859 г., в январе 1860 г. А. Н. Островский участвовал в публичном литературном чтении в Москве в пользу Литературного фонда, читал 23 и 27 февраля в Петербурге на 3-м и 4-м чтениях в Пассаже сцены из комедии «Свои люди сочтемся» (в новой редакции). Эти факты устанавливают датировку письма И. С. Тургенева.
Дополнения[править]
Тургенев, Иван Сергеевич[править]
Милостивый государь, Александр Николаевич,
Вы может быть уже знаете, что я на другой день после моего посещения у вас в Москве занемог и целую неделю сидел дома. Потом я попал в тот несчастный поезд железной дороги, который трое суток слишком был задержан метелью; а прибывши, наконец, сюда, я опять занемог и опять не выхожу из комнаты. Этому неприятному стечению обстоятельств следует приписать, что я до сих пор ничего не мог вам написать о г-не Горбунове, потому что не видел еще Федорова, но как только выздоровею, тотчас пойду к нему и подробно напишу вам результаты нашего свидания.[1] Теперь же, по поручению редакторов «Современника», обращаюсь к вам с вопросом: не хотите ли вы поместить последнюю комедию у них в журнале? Они: примут ее с радостью и предлагают вам за нее 250 руб. сер. Если вы согласитесь, то можете выслать ее на мое имя, и поскорее, потому что они хотели бы поместить ее в мартовской книге. Также я попросил бы вас, если это возможно, прислать ко мне несколько рисунков г. Боклевского (если не к «Бедность — не порок», то хотя другие); я пока бы их здесь показывал людям со влиянием и это могло бы послужить в пользу г. Б., произведения которого очень бы нужно было вывести на свет. Прошу вас ответить на оба мои запроса, чем весьма меня обяжете. Я видел Писемского, который велел вам кланяться. Он уже поступил на службу и дела его на хорошей дороге. Нечего говорить, что рисунки г. Боклевского будут возвращены в совершенной целости и исправности. Прошу поклониться Садовскому, гг. Горбунову и Здельсону (надеюсь, что здоровье его супруги поправилось). Желаю вам здоровья и деятельности и остаюсь с совершенным уважением преданный вам
- ↑ Сочинения И. Ф. Горбунова, т. III, стр. 180. По просьбе Островского Тургенев взялся хлопотать перед начальником репертуара П. С. Федоровым об определении Горбунова на Александрийскую сиену.