Изъ Коніи въ Мерсину черезъ Караманъ, Эрегли, Нигде и Тарсъ.[править]
Общій маршрутъ поѣздки.— Отъѣздъ изъ Коніи.— Составъ каравана.— Переходы до Чумры и Карамана.— Каза Караманъ.— Отъ Карамана до Эрегли.— Гостепріимство Хаджи-Наби.— Поѣздка въ Ивризъ. Переходъ отъ Эрегли въ Боръ.— Инцидентъ съ каймакамомъ.— Нттгде.— Путь изъ Нигде въ Тарсъ.— Гюлекъ-Богазъ (Киликійскій ворота).— Прибытіе въ Тарсъ.— Отъѣздъ изъ Мерсины.
Свою поѣздку по Малой Азіи я началъ изъ Хайдаръ-Паши. Ознакомившись съ линіей Хайдаръ-ПашаАнгора, я вернулся въ Эскишеиръ, гдѣ пробылъ въ общей сложности недѣлю. Изъ Эскишеира я направился въ Конію, а оттуда въ Караманъ, Эрегли, Нигде Тарсъ, Адану и Мерсину. Въ Мерсинѣ я сѣлъ на пароходъ "Одесса" Русскаго Общества Пароходства и Торговли, доставившій меня въ Смирну. Сдѣлавъ изъ Смирны поѣздки по линіямъ Айдинской и Смирна-Кассабской желѣзныхъ дорогъ, я на пароходѣ "Orenoque" компаніи "Messageries Maritimes", возвратился въ Константинополь. Вся поѣздка, съ пребываніемъ въ Константинополѣ, заняла три мѣсяца.
За исключеніемъ пути отъ Коніи до Тарса, поѣздка состояла изъ переѣздовъ по желѣзнымъ дорогамъ и на пароходахъ, почему описанія ея, какъ не представляющей интереса, я и не дѣлаю.
Пріѣхавъ въ Конію 6-го ноября, я, при любезномъ содѣйствіи нашего консула, Н. Г. Сухотина, оказавшаго вмѣстѣ со своей семьей моей женѣ и мнѣ самое радушное гостепріимство, сталъ готовиться къ дальнѣйшему пути, который уже приходилось дѣлать верхомъ. Черезъ пять дней всѣ приготовленія были окончены и утромъ 12-го ноября мы выѣхали изъ Коніи, Переводчикъ былъ мною нанятъ въ Константинополѣ Это былъ нѣкій Г. И. Константиниди (именовавшій себя, однако, Константиновымъ), молодой еще человѣкъ 24 лѣтъ, русскій подданный; былъ ранѣе нештатнымъ драгоманомъ нашего консульства въ Коніи, пока должность консула занималъ г. Левицкій, который мнѣ его и рекомендовалъ. Кромѣ того въ качествѣ слуги былъ мною нанятъ, также въ Константинополѣ, черногорецъ.
Конвоемъ на первыхъ переходахъ намъ служили 4 заптія, назначенные изъ Коніи распоряженіемъ тефтердара (вали, Феридъ-Паша, нынѣшній великій визирь, находился въ Константинополѣ). {Тефтердаръ — завѣдующій финансовою частью вилайета. Это второе лицо послѣ вали, котораго онъ и замѣщаетъ при отсутствіи послѣдняго.}
Для ускоренія передвиженія первое время до вступленія въ Таврскія горы, одинъ только я ѣхалъ верхомъ, а моя жена. Константиниди и черногорецъ помѣщались въ двухъ арбахъ. Однако эти арбы, кромѣ своего названія, не имѣли ничего общаго съ тѣми двухколесными повозками, которыя извѣстны подъ именемъ арбъ въ нашемъ Закавказьѣ и въ Крыму. Конійская арба представляетъ собою крытую рессорную, четырехколесную телѣгу; сидѣній въ ней не устроено, а надо лежать, что при очень длинныхъ переходахъ, какъ говорятъ, даже менѣе утомительно, чѣмъ сидѣть. Для вещей была нанята третья арба.
Первый нашъ переходъ былъ невеликъ — всего 40 верстъ до Чумры гдѣ находится контрольное коммерческое агентство Анатолійской жел. дороги. Дорога въ Эрегли черезъ Караманъ была выбрана мною потому, что въ этомъ направленіи проектирована линія Багдадской желѣзной дороги. Между Коніей и Эрегли существуетъ другая дорога, черезъ Карабунаръ, которая на 50 верстъ короче дороги черезъ Караманъ. Но эта болѣе короткая дорога идетъ по мало населенной и неплодородной мѣстности, и между Коніей и Карабунаромъ пересѣкаетъ солончаковое болото, проходимое только въ сухое время года, и постройка линіи черезъ которое представила бы значительныя затрудненія. Вслѣдствіе этого инженеры, производившіе изысканія желѣзнодорожной линіи, избрали направленіе черезъ Караманъ, хотя и болѣе кружное, но за то обслуживающее болѣе плодородныя и населенныя мѣстности и непредставляющее техническихъ неудобствъ.
Дорога въ Караманъ идетъ изъ Коніи сначала въ южномъ направленіи, немного склоняясь къ востоку. Мѣстность до Чумры безотрадная. Однообразная, пустынная равнина, въ юго-западѣ ограниченная невысокими горными цѣпями, за которыми виднѣлись снѣговые (въ это время года) хребты, имѣла унылый сѣрожелтый цвѣтъ. Воздѣланныхъ полей мало. Два селенія (Караурду въ 10 верстахъ отъ Коніи и Чарикларъ — въ 20 верстахъ), встрѣченныя нами на пути, представляли незначительныя группы домовъ изъ сырцеваго кирпича съ плоскими крышами. Цвѣтъ знаній настолько подходилъ къ цвѣту почвы, что селенія едва были замѣтны на фонѣ равнины.
Около 5 часовъ дня пріѣхали въ Чумру, гдѣ насъ встрѣтилъ, предупрежденный ранѣе высланнымъ заптіемъ, агентъ Анатолійской дороги, Апостолъ Зервудаки, грекъ, немного говорящій по французски.
На слѣдующій день въ 6 часовъ утра мы тронулись въ дальнѣйшій путь. Погода и въ этотъ день, и наканунѣ, стояла прекрасная. Хотя температура держалась въ предѣлахъ отъ + 6° до + 10° Р., но на солнцѣ было почти жарко.
Переходъ отъ Чумры до Карамана (75 верстъ) менѣе однообразенъ. Дорога подходитъ къ предгоріямъ Ала-Дага и все время идетъ, то спускаясь, то поднимаясь. Уклоны пути незначительные и не могутъ препятствовать движенію. Дорога на всемъ протяженіи отъ Коніи до Карамана годна для колеснаго движенія и шоссирована, но въ многихъ мѣстахъ шоссе уже совершенно разрушилось и проѣзжая дорога большею частью идетъ въ сторонѣ отъ шоссейной. Путь иногда пересѣкаютъ небольшія рѣчки и ручьи; черезъ нѣкоторыя построены каменные мосты, но почти всѣ они находятся въ такомъ состояніи, что ими не пользуются, а переѣзжаютъ въ бродъ. Послѣднее не представляетъ затрудненій, какъ какъ руслы рѣчекъ неглубоки и грунтъ твердый.
Верстахъ въ 10 отъ Чумры — селеніе Али-Бекъ-Кіой. Затѣмъ на протяженіе 50 верстъ до сел. Кассаба, на пути не встрѣчается ни одного населеннаго пункта. Кассаба до начала 70-хъ годовъ была небольшимъ, но довольно оживленнымъ городкомъ; вслѣдствіи сильнаго голода, постигшаго эту мѣстность въ 1873 году, Кассаба пришла въ упадокъ и нынѣ многочисленныя разрушенныя строенія указываютъ, что раньше жителей было гораздо больше, чѣмъ въ настоящее время. Существуетъ предположеніе, что Кассаба находится на мѣстѣ древняго города Пиргоса, черезъ который проходилъ Фридрихъ Барбаросса, въ 1190 году. Недалеко отъ Кассабы лежитъ небольшое селеніе Илистра.
Несмотря на значительность перехода, мы, благодаря хорошему ходу нашихъ лошадей, большую часть пути шедшихъ мелкою рысью, прибыли въ Караманъ въ 4Ма часа дня, т. е. сдѣлали 75 верстъ въ 10 час.
Въ Караманѣ также находится коммерческое агентство Анатолійской желѣзной дороги, причемъ къ агенту у меня было рекомендовательное письмо отъ помощника директора отдѣленія Оттоманскаго банка въ Коніи.
Агентъ, И. Делламеа, далматинецъ по происхожденію, австрійскій подданный, встрѣтилъ насъ при въѣздѣ въ городъ и просилъ непремѣнно остановиться у него, въ помѣщеніи агентства. Г. Делламеа получилъ образованіе въ Марсели, прекрасно владѣетъ французскимъ и нѣмецкимъ языками. Кромѣ того, какъ всѣ агенты, говоритъ по турецки и по гречески.
Караманъ представляетъ главный городъ казы Караманъ, Конійскаго санджака. {Копійскій вилайетъ въ адмивистративномъ отношеніи дѣлится на пять санджаковъ: Копія, Нигде, Бурдуръ, Гамидъ-Абадъ (Избарта) и Адалія. Конійскій санджакъ въ свою очередь дѣлится ни 11 казъ: Конія, Акшеиръ, Вейшеиръ, Сеидишеиръ. Ильгунъ, Бозгиръ, Караманъ, Хадемъ Эрегли, Карабунаръ и Кочгиссаръ.}
По Кине въ казѣ находится 84 селенія, съ 21,417 жителями.
По свѣдѣніямъ, полученнымъ мною въ Караманѣ и къ которымъ можно относиться съ большимъ довѣріемъ, съ казы Караманъ турецкое правительство за послѣдніе года получало въ среднемъ 10,000 тур. фн. или 230.000 франковъ въ годъ десятиннаго сбора (димовъ). Десятинный сборъ составляетъ больше, чѣмъ одну десятину урожая, такъ какъ кромѣ собственно десятины отчисляется еще 1% на земледѣльческій банъ, и 1/2% на народное образованіе, т. е. взимается 111/2%, По словамъ г. Делламеа, десятинный сборъ правильнѣе опредѣлять какъ одну восьмую часть стоимости всего урожая (продуктовъ земледѣлія, садоводства и огородничества), который такимъ образомъ долженъ оцѣниваться въ 1.840.000 франковъ. Слѣдовательно надушу населенія казы приходится 87 франковъ.
Главный продуктъ земледѣлія — пшеница, которой собирается до 8000 киле (караманское киле 13 пуд. 12 фн.). Болѣе половины этого количества теперь вывозится по Анатолійской жел. дорогѣ. Значительно развита культура ячменя. На высокихъ мѣстахъ сѣется немного ржи. Виноградарство существуетъ, но въ небольшихъ размѣрахъ, главнымъ образомъ для удовлетворенія мѣстныхъ потребностей.
Скотоводство развито во всей казѣ. Всего насчитывается до 60.000 овецъ, 80.000 обыкновенныхъ и 15.000 ангорскихъ козъ.
Изъ продуктовъ скотоводства ежегодно вывозится до 30.000 килогр. кожъ.
Ввозная и вывозная торговля караманской казы идетъ черезъ Конію.
Главнѣйшими предметами ввоза служатъ:
мануфактурные товары — 200.000 килограммъ
сахаръ — 150.000 "
кофе — 30.000 "
желѣзо — 100.000 "
Изъ мануфактурныхъ товаровъ — ситцы и шерстяныя матеріи, почти всѣ нѣмецкіе и лишь небольшая доля австрійскихъ. Бѣлыя бумажныя ткани — англійскія.
Сахаръ исключительно австрійскій. Кофе (бразильскій) идетъ главнымъ образомъ изъ Гамбурга.
Желѣзо на три четверти бельгійское и англійское, остальное — шведское.
Цѣны на главнѣйшіе продукты на караманскомъ рынкѣ въ 1901 году стояли слѣдующія:
пшеница твердая (кундуру) — 80—105 піастровъ {Піастръ надо считать въ среднемъ 8 1/2 коп.} за 1 киле (13 пудовъ) {Киле представляетъ собою мѣру объема, почему вѣсъ его для различныхъ зерновыхъ хлѣбовъ неодинаковъ.}.
пшеница мягкая (кадироглу) — 90—110 піастровъ за 1 киле ячмень — 36—45 піастр. за 1 киле (12 пуд).
рожь — 40—48 піастр. за 1 киле (12 пуд).
Такимъ образомъ 1 пудъ пшеницы стоилъ въ среднемъ около 65 коп., 1 пудъ ячменя — 30—32 коп., 1 пудъ ржи — 35 коп. Караманъ очень древній городъ, подъ именемъ Ларанды извѣстный уже въ первомъ вѣкѣ нашей эры.
Онъ былъ одно время столицею самостоятельной Караманіи, но въ 1472 г. подпалъ подъ владычество османовъ Памятниковъ древнѣйшаго періода никакихъ не сохранилось. Вниманія заслуживаютъ только развалины медрессе (духовнаго училища), вѣроятно эпохи сельджукидовъ, мраморныя ворота котораго удивительны по красотѣ и изяществу работы.
Въ Караманѣ мы сдѣлали дневку, во время которой я обмѣнялся визитами съ каймакамомъ и начальникомъ депо редифа.
15-го ноября утромъ мы выступили изъ Карамана. Погода перемѣнилась. Стало холоднѣе и небо заволокло тучами. Скоро пошелъ дождь, около полудня прекратившійся на 1/2 часа, но затѣмъ возобновившійся еще съ большею силою. Мѣстность пустынная. Верстахъ въ 10 отъ Карамана — чифликъ (частная ферма) Джона-сынъ; затѣмъ на всемъ переходѣ (55 верстъ) встрѣчается лишь одно селеніе Садырва, довольно значительное: въ немъ мы дѣлали большой привалъ и кормили лошадей. Остановились на ночлегъ въ маленькой деревушкѣ Ада-Тепе.
Дождь шелъ всю ночь и слѣдующее утро, но затѣмъ погода прояснилась. Изъ Ада-Тепе мы выступили въ 6 часовъ утра и въ 1 часъ дня, сдѣлавъ неутомительный переходъ въ 30 верстъ, прибыли въ Эрегли. Дорога отъ Ада-Тепе шла частью широкимъ ущельемъ, среди обнаженныхъ холмистыхъ грядъ, частью по равнинѣ, пересѣкаемой невысокими цѣпями холмовъ.
Въ Эрегли также имѣется коммерческое агентство Анатолійской желѣзной дороги. Такъ какъ у меня было рекомендательное письмо и къ этому агенту, то я, по пріѣздѣ въ городъ, направился къ нему. Оказалось, что агентъ, пожилой грекъ, боленъ и лежитъ въ постели. Я все же навѣстилъ его, но не смотря на убѣдительныя просьбы, отказался остановиться въ агентствѣ, чтобы не безпокоить больного. Къ сожалѣнію лучшій въ городѣ ханъ, былъ настолько грязенъ, а главное переполненъ пріѣзжими, что обитать въ немъ представляло мало удовольствія. Но пока мы кое какъ старались размѣститься въ грязной и темной конуркѣ, появился въ сопровожденіи жандармскаго офицера очень симпатичный турокъ, обратившійся ко мнѣ съ просьбой непремѣнно остановиться въ его домѣ. Оказалось, что это былъ мѣстный градоначальникъ, Хаджи-Наби. Послѣ обычныхъ по турецкому этикету отказовъ, упрашиваній и пр., я принялъ любезное приглашеніе, чѣмъ повидимому доставилъ искреннее удовольствіе Хаджи-Наби.
Пробывъ два дня въ гостепріимномъ домѣ Хаджи-Наби, мы все время были предметомъ самыхъ радушныхъ заботъ хозяина и многочисленныхъ членовъ его семьи.
Жену мою нѣсколько разъ приглашали въ гаремъ, гдѣ собирались знатнѣйшія турчанки. Дочь Хаджи-Наби, славная 12-ти лѣтняя дѣвочка, не отходила отъ моей жены и видимо всѣми силами старалась быть чѣмъ нибудь полезной. Прощаясь со мною, Хаджи-Наби увѣрялъ, что онъ никогда не мечталъ о такомъ счастьи, какъ принимать у себя русскаго офицера. И все, что я видѣлъ въ продолженіе двухъ дней въ домѣ Хаджи-Наби, убѣждало меня, что эти слова не были простою любезностію.
Каймакамъ, которому я сдѣлалъ визитъ въ день пріѣзда, приходилъ ко мнѣ два раза и сидѣлъ очень подолгу. Произвелъ онъ на меня весьма пріятное впечатлѣніе. Въ здѣшнюю казу онъ былъ назначенъ всего за 10 мѣсяцевъ до моего пріѣзда. По происхожденію онъ албанецъ и приходится родственникомъ Ферида-Паши, тогда конійскаго вали, а теперь великаго визиря. Своими свѣдѣніями по самымъ различнымъ вопросамъ онъ приводилъ въ изумленіе. Такъ онъ освѣдомился у меня о томъ, закончена ли постройка Сибирской желѣзной дороги, причемъ выказалъ знаніе общаго протяженія дороги, говорилъ о трудностяхъ ея постройки въ сибирской тайгѣ и т. п. По словамъ каймакама, успѣшность постройки Сибирской дороги произвела глубокое впечатлѣніе во всей Малой Азіи, такъ какъ ходили упорные слухи {Врядъ ли можно сомнѣваться, что эти неблагопріятныя для насъ слуги распространялись администраціей Анатолійской желѣзной дороги.}, что у Россіи не хватитъ денегъ на осуществленіе такого грандіознаго предпріятія или же, что, доведя до конца постройку, она совсѣмъ разорится. Теперь всѣ увидѣли, что слухи эти ложны и поэтому вѣра въ могущество и богатство Россіи сильно возрасла.
Когда разговоръ коснулся англо-бурской войны, то оказалось, что каймакамъ довольно хорошо знаетъ общій ходъ операцій и имена важнѣйшихъ военачальникомъ. Продолжительность сопротивленія буровъ, по словамъ каймакама, удивляетъ турецкій народъ, вообще симпатизирующій бурамъ. "Буры отстаиваютъ свою родину,— сказалъ каймакамъ,— какъ Леонидъ при Ѳермопилахъ. Турки, высоко цѣнящіе мужество, храбрость и любовь къ отечеству, не могутъ не восхищаться доблестью буровъ". Выяснившаяся въ Южно-Африканской войнѣ слабость вооруженныхъ силъ Англіи поразила турокъ. "А какъ мы прежде боялись англичанъ",— съ улыбкою добавилъ каймакамъ.
17-го ноября я сдѣлалъ поѣздку изъ Эрегли въ селеніе Ивризъ, находящееся въ 15 верстахъ къ ю.-в., въ предгоріяхъ Булгаръ-Дага. Около этого селенія, въ ущельѣ, на отвѣсной скалѣ имѣются "гиттитскія" изображенія, довольно хорошо сохранившіяся. Высота изображеній около двухъ саженей, причемъ нижній край ихъ отстоитъ отъ земли сажени на полторы. Можно отчетливо различить двѣ фигуры: одна, большая (двѣ сажени), представляетъ царя или первосвященника, держащаго въ правой рукѣ лозу съ нѣсколькими гроздями винограда, а въ лѣвой — пучекъ колосьевъ; рядомъ съ этой фигурой находится другая, почти вдвое меньшая, изображающая повидимому жреца съ поднятыми кверху руками. Общій характеръ фигуръ напоминаетъ ассирійскія изображенія. У головы большой фигуры и у пояса малой — имѣются надписи, представляющія смѣшеніе клинообразныхъ письменъ съ іероглифическими знаками.
По словамъ мѣстныхъ жителей, въ горахъ, въ разстояніи одного дня пути, находятся развалины города и на сосѣднихъ скалахъ еще много подобныхъ же изображеній.
О происхожденіи гиттитскихъ изображеній среди туземнаго населенія повидимому не сохранилось никакихъ легендъ.
Въ ночь съ 16 на 17 ноября поднялся вѣтеръ, который къ утру достигъ силы шторма. Въ продолженіе всего пути въ Ивризъ мнѣ и моимъ спутникамъ (всѣ были верхомъ) приходилось буквально бороться съ вѣтромъ. Сопровождавшаго меня молодого человѣка, сына коммерческаго агента Анатолійской желѣзной дороги, на моихъ глазахъ опрокинуло порывомъ вѣтра вмѣстѣ съ лошадью. Переводчика срывало съ сѣдла нѣсколько разъ. Мнѣ удалось доѣхать благополучно, но только потому, что я, слѣдуя примѣру заптіевъ, почти лежалъ на лошади. Стоило выпрямиться на сѣдлѣ, чтобы моментально быть сброшеннымъ. Наканунѣ деревья были покрыты пожелтѣвшими, а частью еще зелеными листьями, но вѣтеръ сорвалъ эти листья въ продолженіи одного часа. Масса вѣковыхъ деревьевъ была вырвана съ корнемъ.
Къ вечеру вѣтеръ нѣсколько стихъ, а къ утру пересталъ совершенно. Направленіе вѣтра было южное и онъ вырывался изъ ущелья Булгаръ-Дага. Очевидно причина этого метереологическаго явленія та же, что и сильныхъ вѣтровъ, дующихъ въ ущельяхъ Эльбруса, въ прикаспійскихъ провинціяхъ Персіи, т. е. громадная разница температуръ у поверхности моря и на вершинахъ горъ. Но въ то время, какъ въ ущельяхъ Эльбруса сильный вѣтеръ представляетъ собою обычное явленіе, въ Эрегли, хотя и бываютъ вѣтры, но неособенно часто и небольшой силы. Вѣтра, подобнаго наблюдавшемуся нами, по словамъ мѣстныхъ сторожилъ, не было лѣтъ десять.
Эрегли, также какъ и Караманъ, главный городъ одной изъ 11 казъ Конійскаго санджака. Согласно статистическимъ даннымъ, приводимымъ Кине {Vital Cuinet. La Turquie d'Asie, tomo I, p 818.}, каза Эрегли имѣетъ 62 селенія и 22.115 жителей. По словамъ каймакама, въ казѣ насчитывается до 200.000 головъ рогатаго скота (обработка земли производится большею частью на буйволахъ), 150.000 овецъ, козъ и до 30.000 верблюдовъ. Эрегли находится на мѣстѣ древняго города Сибистра-Гераклея, имѣвшаго большое значеніе въ періодъ существованія Каппадокійскаго царства. Объ этомъ городѣ упоминаетъ Цицеронъ. Разоряемый набѣгами арабовъ, онъ въ 805 г. былъ захваченъ Гарунъ-аль-Рашидомъ, но до ХІ-то столѣтія оставался еще въ составѣ Византійской имперіи. Въ настоящее время въ Эрегли не сохранилось уже никакихъ памятниковъ старины. Это обыкновенный, довольно оживленный малоазіатскій городокъ, со сравнительно большимъ базаромъ и неизбѣжною площадью, въ центрѣ города, на которой помѣщается конакъ, т. е. зданіе правительственныхъ учрежденій.
Дорога въ Тарсъ черезъ Гюлекъ-Богазъ идетъ сначала въ восточномъ направленіи, затѣмъ сворачиваетъ на югъ. Приблизительно по этому же пути проектирована линія Багдадской дороги. Но мнѣ хотѣлось побывать въ городѣ Нигде, расположенномъ въ разстояніи 85 верстъ къ сѣв.-вост. отъ Эрегли. Въ Нигде находится коммерческое агентство Анатолійской дороги и такимъ образомъ этотъ городъ входитъ въ предѣлы раіона, обслуживаемаго Анатолійской линіей, что и побудило меня его посѣтить.
Принимая во вниманіе ту легкость, съ которою мы сдѣлали переходъ въ 75 верстъ изъ Чумры въ Караманъ, я предполагалъ, что намъ, быть можетъ, удастся добраться въ одинъ день до Нигде. Если же путь оказался бы тяжелъ, то можно было остановиться на 10 верстъ ближе, въ Борѣ, значительномъ городкѣ санджака Нигде. Къ тому же на половинѣ пути между Эрегли и Нигде не было никакого селенія, гдѣ можно было бы провести ночь.
18-го ноября рано утромъ мы выѣхали изъ Эрегли. Вѣтеръ стихъ, но температура значительно понизилась; было всего +2—3° Р. Небо было сплошь покрыто облаками.
Дорога въ Нигде идетъ на сѣв.-вост., вдоль предгорій Булгаръ-Дага. На сѣв.-зап. разстилается обширная равнина, по которой параллельно дорогѣ протекаетъ небольшая рѣка, принадлежащая къ внутреннему бассейну Малой Азіи. Черезъ каждыя 4—5 верстъ дорогу пересѣкаютъ рѣчки, текущія съ юго-востока изъ горныхъ ущелій. Нерѣдко русла рѣчекъ болотистыя.
Верстахъ въ 15 отъ Эрегли дорога проходитъ мимо селенія Булгурлукъ. Далѣе встрѣчаются группы зданій, но не у дороги, а въ сторонѣ. Большею частью это не селенія, а чифлики, т. е. фермы, принадлежащія одному владѣльцу. Общій характеръ мѣстности — пустынный.
Послѣ полудня пошелъ небольшой мокрый снѣгъ, но къ тремъ часамъ дня онъ усилился и началъ падать крупными хлопьями. Несмотря на два градуса тепла равнина покрылась бѣлою пеленою; только на самой дорогѣ снѣгъ сейчасъ же таялъ, вслѣдствіе чего глинистый грунтъ ея сдѣлался вязкимъ. Къ копытамъ лошадей, къ шинамъ колесъ налипали куски глины, сильна затруднявшіе движеніе. Лошади въ арбахъ уже не могли бѣжать, какъ обыкновенно, мелкою рысью, а шли все время шагомъ. Благодаря этому переходъ сильно затянулся. Зашло солнце, а намъ оставалось до Бора еще верстъ 20. Между тѣмъ снѣгъ не переставалъ, немощенная дорога пришла въ невозможное состояніе, и наши измученныя животныя еле могли двигаться. Чтобы дать отдохнуть лошади, я пробовалъ слѣзать съ нея, но лишь только дѣлалъ нѣсколько шаговъ, какъ къ ногамъ у меня прилипали такіе куски глины, что я не въ силахъ былъ дальше идти и принужденъ былъ вновь садиться въ сѣдло.
Только въ десятомъ часу вечера мы добрались наконецъ до Бора, который уже былъ погруженъ въ сонъ. Я предполагалъ остановиться на ночь въ ханѣ, но два главныхъ хана оказались настолько переполненными, что намъ отказали дать какое либо помѣщеніе. Посланные мною для отысканія хоть какого нибудь пріюта, заптіи вернулись и сказали, что вездѣ въ ханахъ все полно. Положеніе дѣлалось затруднительнымъ, такъ какъ 16-ти часовой переходъ, да еще совершенный при столь неблагопріятныхъ условіяхъ, давалъ себя чувствовать.
Убѣдившись въ невозможности найти помѣщеніе своими средствами, я отправилъ своего переводчика съ однимъ изъ заптіевъ къ каймакаму, съ просьбой оказать мнѣ содѣйствіе въ пріисканіи мѣста для ночлега Послѣ получасоваго ожиданія я получилъ отвѣтъ что у каймакама нѣтъ для меня помѣщенія, что онъ ничего не зналъ о моемъ пріѣздѣ {О моей поѣздкѣ нашимъ посольствомъ въ Константинополѣ было сообщено турецкому правительству, и власти тѣхъ вилайетовъ, черезъ которые я предполагалъ ѣхать, должны были быть предупреждены, но, по недоразумѣнію, именно въ Кенійскій вилайетъ, т. е. въ самый для меня нужный, и не было послано извѣщенія.} и что теперь слишкомъ поздно для того, чтобы было возможно принять какія либо мѣры для устройства мнѣ ночлега.
Услышавъ это, я вновь послалъ переводчика къ каймакаму съ порученіемъ объяснить ему, что я русскій офицеръ и что я настоятельно прошу помѣщенія потому, что со мной находится моя жена, которая не можетъ при такой погодѣ провести ночь на открытомъ воздухѣ и что мною будетъ заплачено за ночлегъ сколько угодно.
Прошло еще полчаса. Второй отвѣтъ былъ еще страннѣе перваго: каймакамъ сообщилъ, что теперь слишкомъ поздно для переговоровъ и онъ проситъ его больше не безпокоить; если же я чѣмъ нибудь недоволенъ, то могу завтра придти въ конакъ и принести ему жалобу. Нѣкоторая опытность въ путешествіяхъ по Востоку подсказала мнѣ, что слѣдуетъ сдѣлать. Я направился къ конаку {Въ конакѣ помѣщаются присутственныя мѣста и послѣ заката солнца въ немъ никого нѣтъ, кромѣ сторожей и иногда военнаго караула. въ конакѣ, въ Ворѣ, имѣлся караулъ.} и потребовалъ, чтобы мнѣ его отворили. Конвой мой, состоявшій изъ шести заптіевъ-черкесовъ, говорившихъ по-русски и чрезвычайно исполнительныхъ, услышавъ мое приказаніе кинулся къ входнымъ дверямъ конака и сталъ неистово стучать. Двери отворились и появилось нѣсколько человѣкъ съ фонарями, съ офицеромъ во главѣ. Я велѣлъ передать офицеру приказаніе немедленно освѣтить конакъ и приготовить мнѣ помѣщеніе для ночлега. Офицеръ, вѣроятно вслѣдствіе моего рѣшительнаго тона, даже и не попытался протестовать. Черезъ нѣсколько минутъ входъ въ конакъ былъ освѣщенъ и я, войдя во внутрь, прежде всего бросилъ горсть меджидіевъ (рублей на 25) солдатамъ и сторожамъ, сказавъ, что это имъ на угощеніе: пусть сейчасъ купятъ себѣ барана и готовятъ пловъ. Видъ денегъ подѣйствовалъ магически на всѣхъ присутствовавшихъ. Началась суматоха. Наши вещи потащили въ конакъ, а мою жену и меня провели во второй этажъ, въ пріемный кабинетъ каймакама, красиво убранный коврами, имѣющій даже обстановку, въ видѣ письменнаго стола и нѣсколькихъ стульевъ, а самое главное, желѣзную печь.
Когда я, минутъ черезъ десять, сошелъ въ нижній этажъ конака, то засталъ тамъ оживленную толпу, состоявшую изъ солдатъ, заптіевъ и мѣстныхъ обывателей, хлопотавшихъ надъ обдираніемъ шкуры съ барана, приготовлявшихъ рисъ для плова и т. п. Вообще видимо готовилось пиршество. При моемъ появленіи все смолкло и меня привѣтствовали почтительными поклонами. Въ этотъ моментъ появился жандармскій офицеръ и послѣ цѣлаго ряда поклоновъ сообщилъ, что онъ прибылъ порученіемъ отъ каймакама. Я пригласилъ его пройти наверхъ. Тамъ жандармскій офицеръ передалъ мнѣ, что каймакамъ глубоко осчастливленъ моимъ пріѣздомъ, что онъ принялъ всѣ мѣры для отысканія для меня соотвѣтствующаго помѣщенія, но городъ такъ бѣденъ, что въ немъ не нашлось ни одного приличнаго дома, а потому каймакамъ и рѣшился предоставить въ мое распоряженіе конакъ, гдѣ проситъ меня считать себя полнымъ хозяиномъ. Въ заключеніе жандармскій офицеръ сказалъ, что каймакамъ хотѣлъ сейчасъ же идти въ конакъ, но не посмѣлъ этого сдѣлать, не получивъ предварительно разрѣшенія мнѣ представиться. Я поручилъ жандармскому офицеру поблагодарить каймакама за всѣ его хлопоты, особенно по пріисканію для меня помѣщенія, и просить его не безпокоиться съ визитомъ до завтрашняго дня.
Только что жандармскій офицеръ ушелъ, какъ появились новые посланные отъ каймакама, принесшіе массу ковровъ, подушекъ и одѣялъ и спрашивавшіе не нужно ли мнѣ еще чего нибудь.
На слѣдующее утро появился каймакамъ. Въ петлицѣ у него красовался орденъ св. Станислава 3-ей степени, Оказалось, что онъ служилъ въ Эрзерумскомъ вилайетѣ, вблизи нашей границы, говорилъ, что у него было много знакомыхъ русскихъ офицеровъ и чиновниковъ. Все происшедшее объяснялъ тѣмъ, что ему невѣрно передали, кто пріѣхалъ и извинялся, что не могъ предложить мнѣ другого помѣщенія, кромѣ конака. Снѣгъ, шедшій всю ночь, продолжалъ идти и утромъ. Въ одиннадцатомъ часу утра мы двинулись въ путь, провожаемые до выѣзда изъ города каймакамомъ, всѣми высшими должностными лицами санджака и кажется всѣмъ населеніемъ Бора.
Послѣ часового переѣзда по занесенной снѣгомъ, но хорошей шоссейной дорогѣ, мы достигли фруктовыхъ садовъ, окружающихъ Нигде. Болѣе получаса мы ѣхали среди этихъ садовъ, обнесенныхъ глинобитными стѣнками, и наконецъ въѣхали въ самый городъ, гдѣ остановились по приглашенію мѣстной греческой колоніи, въ домѣ богатаго коммерсанта Іоаннидеса.
Нигде представляетъ собою главный городъ санджака того же имени, входящаго въ составъ Конійскаго вилайета. Санджакъ дѣлится въ административномъ отношеніи на семь казъ: Нигде, Невшеиръ, Ургубъ, Акъ-Серай, Боръ, Мааденъ и Арабиссанъ. Во всѣхъ этихъ казахъ насчитывается 383 селенія, съ 200.000 жителей, до 10% которыхъ составляютъ православные греки; армянъ (грегоріанцевъ) около 1.000 человѣкъ, остальное мусульмане.
Несмотря на плодородіе почвы, лѣсныя и большія минеральныя богатства, санджакъ Нигде до самаго послѣдняго времени велъ очень незначительную торговлю, развитію которой препятствовало внутреннее положеніе санджака и отсутствіе путей сообщенія. Только за послѣдніе годы, съ открытіемъ въ Нигде, АкъСераѣ и Невшеирѣ коммерческихъ агентствъ Анатолійской желѣзной дороги, торговля стала развиваться. Постройка перваго участка Багдадской дороги (отъ Коніи до Эрегли) несомнѣнно дастъ новый и очень сильный толчекъ къ поднятію благосостоянія санджака и къ дальнѣйшему развитію въ немъ торговли и промышленности.
Въ городѣ Нигде насчитывается до 15.000 жителей. Расположенъ городъ живописно у подножія и отчасти на склонахъ горъ Менендисъ-Дагъ. Еще сохранились остатки вала, возведеннаго вокругъ города въ XV стол. Исхакомъ-Пашею. На вершинахъ вулканической скалы видны остатки цитадели, время постройки которой относится къ той же эпохѣ. По склонамъ горъ вблизи города, раскинулись селенія, окруженныя садами и виноградниками. Лѣтомъ все это должно имѣть очень привлекательный видъ, но во время нашего трехдевнаго пребыванія въ Нигде не прекращалась снѣжная мятель, почти не дававшая возможности производить осмотръ города и его окрестностей.
На слѣдующій день по пріѣздѣ я посѣтилъ мутессарифа, Кайри-Пашу и греческаго митрополита Аѳанасія. Епархію послѣдняго составляетъ весь Конійскій вилайетъ Митрополитъ Аѳанасій получилъ образованіе въ Германіи, говоритъ по французски и по нѣмецки. На видъ ему было лѣтъ около 50. Вслѣдствіе ревматизма въ ногахъ, онъ не могъ ходить и вынужденъ былъ меня принять, лежа въ постели. Обстановка, въ которой живетъ йитрополитъ Иконіума, одной изъ древнѣйшихъ христіанскихъ епархій, оставляетъ желать очень многаго. Помѣщеніе, имъ занимаемое, состоитъ изъ небольшихъ комнатъ со скудною обстановкою. У митрополита не было даже кровати и онъ, по турецкому обычаю лежалъ на матрацѣ, постеленномъ прямо на полу. Въ разговорѣ со мною митрополитъ высказывалъ большія симпатіи къ Россіи и говорилъ, что безъ поддержки великой православной державы существованіе греческаго духовенства въ Турціи было бы невозможнымъ. Впрочемъ подобныя рѣчи, даже еще въ болѣе возвышенномъ тонѣ, мнѣ приходилось слышать отъ греческихъ священниковъ при каждомъ посѣщеніи церквей во всѣхъ городахъ Малой Азіи. Обыкновенно всякая такая рѣчь кончалась указаніемъ на бѣдность церкви и просьбою о вспомоществованіи. {Пожертвованія на церкви надо отнести къ числу налоговъ, взносъ которыхъ обязателенъ для русскаго путешественника по Малой Азіи, Въ Эрегли я попробовалъ было ничего не дать, но за то утромъ, въ день отъѣзда, ко мнѣ явилась депутація священниковъ, которой я былъ вынужденъ уплатить соотвѣтственную дань.} Бѣдность храмовъ въ большинствѣ случаевъ дѣйствительно поражающая.
На слѣдующій день былъ праздникъ Введенія во Храмъ Пресвятой Богородицы (21-е ноября), и я съ женою, по приглашенію митрополита, былъ у обѣдни въ соборѣ. Служилъ, за болѣзнью митрополита, викарій съ нѣсколькими священниками. Облаченія и священныя сосуды очень бѣдныя. Хоръ большой, но пѣніе ужасное, которое съ трудомъ можно было слушать.
Почести, оказанныя намъ, по приказанію митрополита, были таковы, что не могли не привести меня въ смущеніе. Такъ напримѣръ, когда мы стали приближаться къ собору. начался перезвонъ колоколовъ. Встрѣченные на паперти духовенствомъ, мы были проведены на особо приготовленное намъ мѣсто, убранное коврами и матеріями.
Послѣ обѣдни мы были приглашены на чай къ митрополиту, у котораго собрались важнѣйшіе представители мѣстнаго греческаго населенія. Въ этотъ же день я ѣздилъ въ селеніе Фертекъ, въ окрестностяхъ Нигде, къ самому богатому изъ мѣстныхъ греческихъ купцовъ, Киріакидесу, состоящему коммерческимъ агентомъ Анатолійской желѣзной дороги. Само агентство помѣщается въ городѣ. Къ Киріакидесу у меня также было рекомендательное письмо отъ Оттоманскаго Банка. Поѣздку въ Фертекъ мнѣ пришлось сдѣлать вслѣдствіе настоятельныхъ просьбъ Киріакидеса, непремѣнно желавшаго, чтобы я посѣтилъ его домъ. Снѣжная мятель и сильный вѣтеръ, при нѣсколькихъ градусахъ ниже 0°, сдѣлали эту поѣздку неособенно пріятной.
22-го ноября въ восьмомъ часу утра выступили изъ Нигде. Провожать насъ собрались представители мѣстной администраціи и греческіе купцы. Сынъ мутессарифа провожалъ насъ на разстояніи около 10 верстъ. Сопровождать меня было назначено 10 заптіевъ при урядникѣ (чаушъ), такъ какъ, по словамъ мутессарифа, въ горахъ было небезопасно.
Дорога на протяженіе нѣсколькихъ верстъ была хорошо шоссирована, но затѣмъ качество ея рѣзко измѣнилось. День стоялъ солнечный и снѣгъ, лежавшій слоемъ болѣе 1/4 аршина толщиною, началъ быстро таять, вслѣдствіе чего глинистый грунтъ сдѣлался вязкимъ и затрудняющимъ движеніе. Верстахъ въ 15 отъ Нигде проѣхали большое селеніе, Кизли-Гиссаръ, древнюю Тіану, бывшую столицу второй Каппаддасіи. Дорога стала подниматься и верстахъ въ 35 отъ Нигде мы добрались до перевала, высотою около 5.500 футовъ; хотя это былъ только самый сѣверный изъ параллельныхъ хребтовъ Тавра, причемъ слѣдующій хребетъ былъ значительно выше, но онъ все же былъ водораздѣльнымъ. Спустившись съ перевала, мы вступили въ бассейнъ Средиземнаго моря, хотя мощный центральный хребетъ Тавра находился еще далеко къ югу. Подъемъ на перевалъ значительно болѣе пологій, чѣмъ спускъ. Движеніе колесныхъ повозокъ совершается однако безъ особыхъ затрудненій. На вершинѣ перевала мы были въ 4 часа дня, а въ 6 часовъ вечера прибыли въ небольшое селеніе Баягы, гдѣ остановились на ночлегъ. Селеніе состоитъ изъ 50 домовъ. Жители занимаются главнымъ образомъ посѣвомъ пшеницы; имѣются небольшіе виноградники.
Помѣщеніе намъ было уже заранѣе приготовлено, по приказанію мутессарифа, причемъ это порученіе было выполнено почему то шестью заптіями, которые объявили, что и они состоятъ въ числѣ моего конвоя. Такимъ образомъ у меня противъ желанія появился цѣлый маленькій отрядъ, обходившійся мнѣ весьма недешево.
Съ разсвѣтомъ слѣдующаго дня мы тронулись въ дальнѣйшій путь. Дорога идетъ въ горной мѣстности съ частыми подъемами и спусками. Мѣстами попадаются участки хорошаго шоссе, но большею частью только одинокіе куски щебня указываютъ, что дорога была шоссирована. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на дорогѣ встрѣчается масса булыжниковъ сильно затрудняющихъ движеніе, хотя и представляющихъ собою остатки прежней мостовой. По мѣрѣ движенія къ югу склоны горъ начинаютъ все болѣе и болѣе покрываться лѣсомъ.
Въ третьемъ часу дня добрались до хана Акъ-Кепрю, у котораго высланные мною впередъ заптіи предложили остановиться, такъ какъ дальше на большомъ разстояніи нѣтъ помѣщенія для ночлега. Мѣстность у Акъ-Кепрю имѣетъ уже привѣтливый характеръ. Склоны горъ покрыты богатою растительностью.
На слѣдующій день мы прошли черезъ ущелье Гюлекъ-Богазъ (Киликійскія ворота). Отъ Акъ-Кепрю дорога идетъ по долинѣ рѣки Чакидъ-Су, одного изъ правыхъ потоковъ Джейхуна (древній Сарусъ). Изъ боковыхъ ущелій часто выбѣгаютъ горные потоки и черезъ нихъ вездѣ перекинуты мосты, которыми однако не пользуются, а обходятъ въ бродъ. Мосты каменные, прочные, причемъ арки почти вездѣ цѣлы, а разрушены только аппарели и полотно моста. Такимъ образомъ возстановленіе этихъ мостовъ не представитъ большихъ затрудненій.
Сама дорога отъ Акъ-Кепрю до Гюлекъ-Богаза находилась весьма въ неудовлетворительномъ состояніи, почти препятствующемъ движенію четырехколесныхъ повозокъ.
Верстъ за 15 до Гюлекъ-Богаза, дорога покидаетъ долину рѣки Чакидъ-Су и вступаетъ въ ущелье, по которому бѣжитъ одинъ изъ притоковъ этой рѣки. Мѣстность начинаетъ быстро повышаться. Вновь появился снѣгъ. Перейдя черезъ хребетъ, дорога спускается сначала въ широкую долину, которая однако скоро суживается въ знаменитое ущелье Гюлекъ-Богазъ (Киликійскія ворота), описанное еще Страбономъ. Черезъ это ущелье проходили арміи многочисленныхъ завоевателей, начиная съ Ксеркса и Александра Македонскаго. У сѣвернаго входа въ ущелье еще сохранились развалины укрѣпленій, построенныхъ въ 1836 году Ибрагимомъ-Пашею.
Дорога, которая уже и передъ Гюлекъ-Богазомъ находилась въ очень печальномъ состояніи, въ самомъ ущельѣ совершенно исчезла, хотя говорятъ, что за двѣ недѣли до нашего пріѣзда она была еще совершенно исправна и годна для колеснаго движенія. Но въ данный моментъ путь по ущелью былъ съ трудомъ проходимъ даже вьюками, такъ какъ все ущелье было завалено безпорядочными нагроможденіями камней, среди которыхъ лошади въ поводу еле пробирались. Нашу послѣднюю арбу, въ которой находились вещи, пришлось оставить, не доѣзжая ущелья, и все перегрузить на вьючныхъ лошадей, которыхъ, хотя и за громадную цѣну, намъ удалось найти.
Пройдя ущелье, мы вступили въ красивую долину съ довольно крутымъ уклономъ. Растительность, по мѣрѣ спуска, дѣлалась все богаче и богаче. Снѣгъ исчезъ и навстрѣчу намъ сталъ дуть теплый морской вѣтеръ.
Въ 7 часовъ вечера, уже въ совершенной темнотѣ, мы добрались до хана Мазарлы, находящагося въ предгоріяхъ Тавра. До Тарса оставалось около 40 верстъ.
На слѣдующій день, 25 ноября, мы совершили этотъ послѣдній переходъ. Дорога шоссирована, но мѣстами сильно испорчена. Все время то спуски, то подъемы, такъ какъ путь пересѣкаетъ цѣпи, постепенно понижающихся холмовъ, идущихъ параллельно главному хребту. Верстъ черезъ 20 дорога вступаетъ въ совершенную равнину и, идя среди воздѣланныхъ полей и плантацій хлопчатника, подходитъ къ городу Тарсу, называемому всѣми мѣстными жителями Тарсусомъ.
Въ 10 верстахъ, не доѣзжая Тарса, мы были встрѣчены нашимъ нештатнымъ вице-консуломъ въ Аданѣ г. Сидерикуди и взводомъ кавалеріи, высланнымъ по приказанію мѣстнаго каймакама. Въ Тарсѣ мы остановились въ гостепріимномъ домѣ г. Сидерикуди. 27-го ноября я сдѣлалъ поѣздку въ Адану, гдѣ посѣтилъ вали, Сулеймана-Бахри-Пашу, въ высшей степени любезно меня привѣтствовавшаго. Проѣхавъ въ тотъ же день по желѣзной дорогѣ въ Мерсину, я узналъ тамъ, что на другой день ожидается русскій пароходъ "Одесса", идущій въ Смирну. Такъ какъ слѣдующій пассажирскій пароходъ въ томъ же направленіи ожидался только черезъ двѣ недѣли, то я былъ вынужденъ 28-го ноября вечеромъ уже покинуть Мерсину.
