Сологуб Ф. Творимая легенда. Кн. 2.
М., «Художественная литература», 1991. (Забытая книга).
Любим жаловаться. Если уж больше не на кого, то на литераторов. Литераторы виноваты в том, что портят стиль. Прежде был хороший стиль, изящный, неторопливый, обстоятельный, дворянский. Теперь стиль нехороший, грубый, нервный, суетливый, стиль-разночинец.
Недостатки в стиле находят двух родов: одни недостатки происходят от желания писателей выражаться почуднее; другие вкрались помимо желания авторов, вследствие недостаточного их проникновения в дух русского языка. К первого рода недостаткам относятся: слишком короткая, отрывистая фраза; частое употребление союза и неправильная расстановка слов. Другие недостатки — обороты, заимствованные из иностранных языков и из провинциальных говоров. Ревнители чистоты русского языка ужасаются этим недостатком и думают, что испорченный стиль надо исправить: писать в должном согласии с грамматикой и не употреблять нерусских слов и оборотов.
А я думаю, что никакой порчи стиля не наблюдается, и те уклонения, какие в речи заметны, вовсе не страшны. И как им не быть? Язык живет, развивается, становится гибче, богаче, становится более способным выразить новые оттенки развивающейся мысли.
Стиль отражает характер писателя. Стиль литературного произведения то же, что лицо человека: зеркало души. Стиль не должен быть обще-правильным. Плохой стиль — только общий, безличный, слишком правильный. Этот стиль годится для докладов, отчетов, донесений, рапортов, предписаний, — для всех сообщений шаблонных, деловых, безразличных.
Но каждый раз, когда хотим точно выразить действительно пережитое, прошедшее через наше чувство, — этот правильный строй речи осыпается с нее, как шелуха, и трепещущая живою жизнью мысль находит себе словесное выражение, прихотливое, зыбкое, грамматически-неправильное, — и зато вполне точное и потому прекрасное.
Каждый язык имеет некоторые шаблоны для выражения обычных мыслей, — поговорки, присловья, переносные выражения. В период своего создания они были такими же капризами своеобразного ума, как и те новшества, которые ревнители чистоты языка считают порчею стиля. Потом вошли в общее употребление и потускнели. Переведенные в другой язык, они опять на некоторое время кажутся новыми, оригинальными. И помогают внести новые черточки, новые оттенки в выражение мысли. Речь богатеет. Сокровища языка приумножаются.
И потому я не верю в порчу стиля.
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
Порча стиля. — Текст: НиБГ, 1904, № 234, 25 августа, с. 2.