Преступление на Бармалеевой улице (Хроника) (Аверченко)
| Преступление на Бармалеевой улице : Хроника |
| Опубл.: 1911. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 3. Круги по воде. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2012. — az.lib.ru • Дешёвая юмористическая библиотека Сатирикона, Выпуск 32, 1911 |
Это лето было какое-то особенное: жара была сильная, а общественная жизнь чрезвычайно слабая; мух было колоссальное количество, а газетной темы — ни одной.
И наша маленькая газетка «Чебоксарские Вести» в это лето влачила жалкое существование, что мы, сотрудники, глядя ее предсмертные конвульсии, плакали. Хитрые читатели почти не покупали «Чебоксарских Вестей», зная, что, кроме объявлений, статьи по албанскому вопросу и петербургских перепечаток «об оздоровлении города», они ничего в ней не найдут.
— Странно, что в городе нет убийств, — удивлялся издатель. — Взял бы кто-нибудь да убил бы кого-нибудь…
— За что? — спрашивает редактор.
— Да я не знаю. Тому виднее. Подлецы все! Не кровь течет в жилах, а вода. Опять же — корыстолюбия в них нет, желания присвоить что-нибудь, утащить что-нибудь у своего ближнего!
— Что вы такое говорите! — возмутился редактор.
— Да ей-Богу! Если бы они еще были благонравны из-за добродетелей, а то ведь так… из-за простой трусости. Слякотный народишка!
Такой разговор они вели пятого июля; а 6 июля случилось преступление на Бармалеевой улице.
Преступление состояло в следующем: в квартиру гимназического надзирателя Шаплюгина, воспользовавшись его отсутствием, забрался неизвестный злодей, взломал надзирателев комод и похитил надзирательские сбережения в сумме 140 р., а также новый сюртук, сшитый портным Канцлером.
7-го числа «Вести» уже писали об этом:
«Преступление на Бармалеевой улице».
«Гнусное злодеяние, взволновало и возмутило все мыслящие общественные элементы»…
После подробного изложения события и описания первых шагов сыскной полиции, газета настойчиво спрашивала:
«Можем ли мы быть уверены, что подобные, леденящие кровь преступления не повторятся? Можем ли мы спокойно спать в то время, когда преступник, этот тигр в образе человека, это существо без жалости и милосердия в душе, может быть, в это же время под кровом ночи бродит, сжимая в руке окровавленный кровью несчастной жертвы нож и задумывая новое преступление?»
Конечно, никто не мог спокойно спать. И не спали.
Восьмого июля в городе только и было разговоров, что о преступлении на Бармалеевой улице, а газета того же числа писала:
Передовая статья:
— Дума 3-го созыва — работоспособная дума в кавычках — отдыхает на лоне природы, и до судеб страны ей такое же дело, как до прошлогоднего снега. Проект обязательного обучения народа лежит до сих пор под сукном, и несчастный народ, темный, неграмотный, не озаренный светом знания, дичает, звереет, опускаясь и падая иногда до грабежей и преступлений… Случай на Бармалеевой улице достаточно показывает, до чего может довести преступное промедление в рассмотрении законопроекта о всеобщем обучении.
Фельетон носил такое заглавие:
«Отцы города и преступление на Бармалеевой улице». — Свершилось! Как раз то, что мы предсказывали… Преступное равнодушие наших «гласных» (иначе, как в кавычках, этого слова нельзя поставить), отсутствие интереса у них к вопросу о ночных сторожах привели нас к тому, что теперь называется Цусимой… Да! На Бармалеевой улице гор. Дума имела новую Цусиму — все по причине той же прославленной русской лени, русского «авось» и русского «небось»… Ха-ха. Слово за вами, господа «гласные».
Что касается хроники «Вестей», то она прямо неистовствовала… Было описание улицы, места преступления, план дома, предполагаемый путь преступника (пунктиром), интервью с Шаплюгиным, — очень подробное и содержательное… Писал хроникер так:
— Вчера мы посетили жертву преступления на Бармалеевой улице. Несчастный чувствует себя очень удрученно и о грабителе говорит не иначе, как с чувством глубокого возмущения. Он даже заболел и, большею частью, лежит. Сообщают, что полиция уже напала на следы. Вчера допрашивали портного Канцлера, сделавшего Шаплюгину сюртук. Маленькая подробность: в момент совершения преступления потерпевший был с друзьями в трактире «Пекин».
9-го июля в передовой «Вестей» говорилось так:
«Как это ни печально, но весь наш бюджет зиждется на доходах от винной монополии, и правительство сознательно попустительствует злу пьянства, приводящего народ к несчастьям и разорению. Пусть преступление на Бармалеевой улице стоит перед министерством финансов живым укором! Если бы хозяин квартиры Шаплюгин не сидел в момент преступления в трактире с горячими напитками — „Пекин“, а сидел бы дома — преступления бы не случилось… Впрочем, что эти укоры министерству финансов?!..
И погромче нас были витии…»
Хроника сообщала, что жена Шаплюгина, узнав о трагическом преступлении, выезжает из Старой Руссы, где она гостила у сестры. Хроника приводила рассказ дворника и показания портного Канцлера. Хроника обещала, в виду сенсационности всего дела, поместить портрет пострадавшего и рисунок (от руки) дома, где произошло преступление. Хроника это сделала.
Во всем городе самым известным человеком считался теперь Шаплюгин. Им интересовались, некоторые восхищались его стойкостью и мужеством, некоторые завидовали, а большинство с лихорадочным интересом ожидало раскрытия преступления…
Город понемногу стал оживляться. В газете появились свежие объявления: портного Канцлера, трактира «Пекин» и какого-то слесарного мастера, предлагавшего обывателям делать замки такой прочности, которая не позволит никому вновь пережить «ужасы Бармалеевой улицы».
Уже приехала жена Шаплюгина… уже его выбрали в члены клуба, и незнакомые вежливо раскланивались с ним на улице… Уже была написана передовая о реформе полиции в связи с нераскрытием преступления на Бармалеевой улице, — а преступник все не обнаруживался.
Наконец, он обнаружился самым странным образом, самым простым образом: в трактир «Пекин» пришел заблудший бродячий дьяконов сын Геранька, и, так как на нем был надзирателев сюртук, и менял он надзирателеву сторублевку — его схватили. Он заплакал, стал на колени и поцеловал буфетчику руку.
Злодея связали и под конвоем громадной толпы повели в часть… Наэлектризованная громовыми статьями «Вестей», толпа эта едва не растерзала негодяя.
Хроникер «Вестей» навестил его в участке и даже беседовал с ним. Леденящие душу подробности сообщил он в газете.
Передовая была — «о реорганизации духовного ведомства в связи с причастностью сына священнослужителя к злодейству на Бармалеевой улице…»
Напечатано было стихотворение о страшном дьяконовом сыне, под заглавием:
— «Десница Божия».
Весь август был целиком занят сенсационным преступлением на Бармалеевой улице, судом над преступником и приговором. (Передовая — реформа местного суда и недостатки министерства юстиции).
Часть сентября питалась слабыми отголосками преступления, описанием самочувствия заключенного злодея и чертами из жизни Шаплюгина…
А с октября месяца в нашей газете подуло свежим ветром, паруса бодро надулись и мы весело ринулись вперед на борьбу с реакцией. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Однажды дождливым ноябрьским днем, в редакции появился Шаплюгин… Мы, признаться, уже забыли о нем и были, поэтому, очень удивлены его визитом.
— Что вам угодно?
— Несчастье, — сказал он. — Такое, перед, которым бледнеет «преступление на Бармалеевой улице». Вот-то материалу вам, господа!
Мы сухо спросили:
— Да, в чем дело?
— Ночью к нам забрались трое мужчин в масках, связали нас и вынесли все, что можно было унести. У одного даже был револьвер. Жена ранена…
— Хорошо, — небрежно кивнул головой редактор. — Можете идти. Спасибо.
И на другой день в хронике появилось петитом:
— «Третьего дня трое неизвестных, войдя к гимназическому надзирателю Шаплюгину, произвели нападение и унесли кое-что из утвари. Дело ограничилось одним испугом, да мелкими царапинами, полученными женой Ш. К розыску приняты меры».